Германское подполье в 1942—1944 годах - Аллен Даллес
Один из его друзей и близких соратников, генерал-майор Эрвин Лахузен, австриец из венской секретной службы, рассказал международному трибуналу в Нюрнберге, что Канарис ненавидел «Гитлера, его систему и в особенности его методы. Канарис так описывал свое отношение: „Нам не удалось предотвратить эту агрессивную войну. Эта война означает конец Германии и наш собственный конец, и как таковая она является бедствием и катастрофой огромного масштаба. Однако еще большим бедствием, чем эта катастрофа, стала бы победа Гитлера“».
Потом Лахузен рассказал о дневнике, который, по его словам, исправно вел Канарис, «чтобы когда-нибудь рассказать Германии и всему миру обо всех грехах людей, направлявших в это время судьбу Германии».
В Берлине осенью 1945 года я обнаружил, как мне казалось, верные ключи к местонахождению бумаг Канариса. Как мне сказали, изначально туда входили следующие документы: дневник; хронологический список нацистских преступлений начиная с 1933 года, подготовленный Хансом фон Донаньи; картотека нацистских лидеров с указанием совершенных ими преступлений; меморандум о государственном перевороте, подготовленный Беком, Гёрделером и Донаньи; записи о процессе по делу генерала фон Фрича; меморандум о переговорах между Ватиканом и группой заговорщиков Бека — Гёрделера.
Эти бумаги хранились под контролем абвера в сейфе, находившемся в его штаб-квартире в Цоссене, недалеко от Берлина. Позднее оказалось, что некоторые бумаги были зарыты вблизи охотничьего домика в Ганновере, который, как мне поначалу представлялось, я смогу найти. К несчастью, человек, которому в 1944 году доверили закапывать эти документы, отказался позволить кому-то другому сопровождать его. Через несколько месяцев, после 20 июля, он был казнен, так и не передав свой секрет никому из тех, кто выжил. По сведениям, полученным после войны во время допросов одного из пленных немцев, стало известно, что документы, оставленные в Цоссене, были обнаружены гестапо и под личным присмотром Эрнста Кальтенбруннера, ставшего преемником Гейдриха на посту главы СД, перевезены в тирольский замок Шлосс-Миттерзилль, где их сожгли один за другим. Пленный заявил, что среди уничтоженных документов был дневник Канариса (целиком), а также документы о переговорах в Ватикане и записи о деле Фрича. Сегодня я убежден, что бесценный дневник Канариса, как и другие записи, утрачен безвозвратно.
Но те части, которые в дневник Канариса были внесены Лахузеном, удалось найти. Выкопанные из какого-то тайного места, рассыпающиеся и выцветшие, они были бережно восстановлены и представлены на Нюрнбергском процессе. По этим бумагам Лахузену удалось воссоздать историю некоторых попыток Канариса расстроить планы Гитлера.
Согласно Лахузену, адмирал Канарис пытался убедить Гитлера отказаться от политики уничтожения населения в Польше, а затем в России и протестовал против нарушения законов ведения войны в отношении пленных. Зимой 1940 года он отказался выполнять приказ об убийстве генерала Максима Вейгана, находившегося в то время в Северной Африке. Когда генерал Анри Жиро при содействии разведки французского подполья бежал из тюрьмы в Кёнигштайне, Кейтель настаивал, чтобы люди Канариса его убили. Канарис ничего не сделал, а когда Кейтель спросил его об этом, Канарис ответил, что Гейдрих из СД уже подготовил это убийство. Это была неправда, но вместе с тем вполне безопасная отговорка, поскольку Гейдрих погиб в чешской Лидице через день после побега Жиро.
В ходе дачи показаний в Нюрнберге Лахузен сделал одну очень существенную ремарку. Верхушка абвера, включая полковника Пикенброка, одного из ближайших коллег Канариса, обсуждала, что делать с приказом об убийстве Жиро. Как утверждал Лахузен, Пикенброк взял слово и сказал: «Настало время, чтобы Кейтель передал Гитлеру, своему Гитлеру, что военная разведка абвера не организация для совершения убийств, как СД и СС». Канарис так и сказал Кейтелю и, по словам Лахузена, в ответ сообщил своим товарищам, что абвер оставят в покое и не станут привлекать к убийствам.
Маленький Грек — прозвище Канариса из-за его левантинской внешности — был невысоким худощавым человеком, клубком вибрирующих нервов. Он был ненасытным читателем, но не любил бумажной работы и бюрократии. Больше всего его интересовала человеческая природа и контроль над ней, не важно, какими способами. Он был пессимистом, фаталистом и мистиком и пришел к выводу, что не должен пытаться слишком сильно вмешиваться в ход истории. Канарис предвидел ужасный конец германской нации, но не желал лично предпринимать активных действий, чтобы предотвратить его. Как сказал Ганс Гизевиус: «Мучаясь чувством вины, он считал, что этот конец всего лишь расплата за преступления нацистов». Возможно, Канарис чувствовал себя виноватым и в том, что выступал против Веймарской республики и, таким образом, способствовал приходу Гитлера к власти. Он возлагал надежды на реакционеров и милитаристов, но теперь по их делам понял, кто они такие.
В дневнике Кесселя представлен следующий портрет Канариса:
«Гибкий, хитрый и чувствительный. Глубоко интересовавшийся внешнеполитическими событиями и всегда очень хорошо информированный; идеальный шеф для Deuxieme Bureau[7]. Но, кроме того, добрый человек, использовавший любую возможность, чтобы спасти жертву от гестапо. У нас, молодых людей, он всегда вызывал особый интерес. Он сочетал ненависть к нацистам с прирожденной страстью к интриге и, где бы ни затевался заговор, всегда был в курсе… и всегда причастен. Вместе с тем, по мнению некоторых моих друзей, у него, как у профессионала, были свои недостатки, и прежде всего недостаток серьезности, позволявший ему не связывать себя, а жонглировать различными возможностями».
Генерал Гальдер считал его принадлежащим «к тому сорту людей, от которых вы многое узнаете; людей, контактирующих с теми, с кем вы не хотели бы встречаться на людях». А некий возмущенный сотрудник гестапо говорил одному из тех немногих, кто выжил после путча: «Он всем им втирал очки: Гейдриху, Гиммлеру, Кейтелю, Риббентропу и даже фюреру».
Я не хочу создавать впечатление, что весь германский абвер только и делал, что плел заговоры против Гитлера. Это было бы так далеко от правды, как ничто другое. Вероятно, 95 или больше процентов сотрудников абвера собирали разведывательную информацию и разрабатывали операции против союзников. Но возможно, что около 5 процентов его сотрудников, включая нескольких человек из высшего руководства, были антинацистами и имели некое подобие своей организации, с помощью которой они помогали заговорщикам. Так, начальник кадровой службы абвера генерал Остер принадлежал к узкому кругу, составлявшему ядро заговора. Он не мог уволить из абвера фанатичных нацистов, но взял туда столько антинацистов, сколько смог. Немногие из них были профессиональными военными, остальные занимались разработкой и
