Нюрнбергский процесс - Александр Григорьевич Звягинцев
В 15 часов 40 минут 1 октября 1946 г. Трибунал завершил свою работу. Страшный шум в коридорах Дворца юстиции ознаменовал это событие. Многочисленные представители прессы бросились передавать в свои редакции сенсационные новости…
Вердикт Международного военного трибунала считается справедливым и заслуженным. Однако с первого дня его оглашения и по день сегодняшний подвергается критике его оправдательная часть, а также мягкий приговор Р. Гессу[12]. Квинтэссенция возражений содержится в Особом мнении, с которым выступил судья от СССР генерал-майор юстиции И. Т. Никитченко. В письменном виде оно было приобщено к приговору.
В рядах прессы
«Русские оговорки в связи с решением Трибунала встретят много симпатий и понимания», – писала шведская газета «Афтонтиднинген». «Точка зрения, высказанная русским представителем в Трибунале, вызывает в странах, подвергшихся немецкой оккупации, самую горячую симпатию», – вторила ей норвежская газета «Арбейтер бладет».
Секретарь национальной гильдии юристов США взялся объяснить подоплёку оправдательных усилий. Он считал, что оправдание Шахта может быть истолковано лишь в том смысле, что «нацистские промышленники и финансисты, субсидировавшие нацистскую партию и создавшие экономическую базу, без которой Гитлер был бы бессилен, не разделяют вины за агрессию и преступления против человечества… Подлинный смысл оправдания Шахта становится понятным, если рассматривать его только как часть всей политики США и Англии в отношении Германии».
Ганс Латернзер, защитник Генштаба
Оправдание вызвало протест не только у советского судьи, официально выступившего с особым мнением, но и у других участников процесса. По свидетельству очевидцев, Геринг, услышав о снятии обвинений с Шахта, вскипел, сорвал с себя наушники и с силой швырнул их на пол.
По поводу снятия обвинений с Шахта, Папена и Фриче даже в Германии прошли митинги протеста. На демонстрацию в Лейпциге вышло 100 тыс. человек. Они несли лозунги: «Смерть военным преступникам!», «Мы хотим длительного мира!», «Народный суд над Папеном, Шахтом и Фриче!», «Мы хотим спокойствия и мира!». Такие же шествия состоялись в Дрездене, Галле и Хемнице.
Военные корреспонденты
Оправдание правительства нацистской Германии, генштаба и верховного командования тоже вызвало много нареканий, хотя и было встречено менее болезненно. Суд объяснил его формальными причинами. Дескать, эти структуры трудно определить как группы или организации и проще подвергнуть суду их конкретных представителей. При этом на словах Трибунал заклеймил генштаб и верховное командование как «касту безжалостных милитаристов», «опозоривших почётную профессию воина».
Троица оправданных Трибуналом – Шахт, Папен и Фриче – в глубине души, видимо, хорошо понимала, что вина их существует. Они вовсе не спешили воспользоваться свободой, а, наоборот, письменно просили оставить их в тюрьме и потом переправить в нужные им места под американской охраной.
В ответ на письмо администрация тюрьмы сообщила, что будет держать их в камерах до вечера 4 октября, а именно до 21 часа 15 минут, а затем доставит в любую точку в американской зоне оккупации.
По какой-то причине Шахт передумал добровольно продлевать заключение и вышел из тюрьмы. Опасения были правильными. У ворот тюрьмы его арестовала немецкая полиция по списку лиц, подлежащих денацификации. Шахт снова попал под суд, на этот раз немецкий.
Приговор оставить без изменений и привести в исполнение
Вынесением приговора деятельность первого Международного военного трибунала завершилась. 2 октября 1946 г. большинство судей и обвинителей с чувством выполненного долга уже разъезжались по домам.
Но для осуждённых к смертной казни главное событие было впереди. Они не знали, что исполнение приговора было назначено через 15 дней после оглашения вердикта, не считая воскресений, но были уверены, что союзники тянуть с этим не будут.
Со 2 по 5 октября, т. е. в течение предписанных четырёх суток, почти все осуждённые или их защитники подали свои апелляции. Согласно статье 29 Лондонского соглашения от 8 августа 1945 г. четырёхсторонний Контрольный совет по Германии был наделён правом изменять некоторые приговоры и уменьшать сроки заключения.
Будучи реалистами, осуждённые на казнь через повешение на помилование не надеялись, а просили применить другую экзекуцию – расстрел. Геринг не меньше, а, может быть, больше других желал смерти от пули, считая виселицу позором. Однако он не захотел просить снисхождения. За него, не уведомив подзащитного, это сделал адвокат Штамер, который ходатайствовал о смягчении приговора или, в случае невозможности этого, о замене повешения расстрелом.
Готовясь рассмотреть ходатайства, члены Контрольного совета обговаривали возможность «смягчить» участь до расстрела. Но 7 октября лейбористское правительство Великобритании на внеочередном заседании рассмотрело вопрос о ситуации в Нюрнберге. Член Контрольного совета от этой страны главный маршал авиации Дуглас получил секретную телеграмму не удовлетворять прошений и не допускать никаких изменений в приговорах.
Правда, и без подобного мнения никто не был настроен на оказание осуждённым милости. Приговор был оставлен без изменений. Контрольный совет утвердил дату казни – 16 октября 1946 г.
Охрана и защита
В любой тюрьме действует строгий регламент последнего отрезка жизни приговорённых к смерти. Так было и в Нюрнберге. Контрольный совет по Германии постановил, что осуждённым предоставляется право прощальной встречи с родственниками. Продолжительность последнего свидания – час в один из дней с 6 по 12 октября. До 12 часов дня 5 октября им разрешалось увидеться с адвокатами, чтобы оформить завещания, распорядиться личными вещами, передать письма и т. д. Предполагалось, что изъятые у нацистских вождей финансовые активы должны пойти на уплату издержек на ведение Нюрнбергского процесса, которые достигли 4,4 млн долларов.
Перед заседанием
Как ни старался начальник тюрьмы полковник Эндрюс, пытаясь сохранить преступников до исполнения приговоров целыми и невредимыми, избежать чрезвычайных происшествий не удалось. Самый опекаемый арестант, «наци № 2» Герман Геринг за полтора часа до казни на виселице покончил с собой, приняв яд.
Состоявшаяся в ночь на 16 октября казнь была простой и суровой. Никакого шоу из акта повешения союзники делать не собирались. Фото-и киносъёмка во время исполнения приговора была запрещена, а число представителей прессы было строго ограниченно – по два человека от каждой из четырёх стран-победительниц.
Каждому из осуждённых предстояло подняться на помост и стать под виселицей на люк. Палач набрасывал на его голову капюшон чёрного цвета и надевал на шею петлю.
Люк тут же срабатывал, уходя из-под ног…
Долгое время никто не знал, что
