Константин Яук - Я — «Калибр-10». Штурм Грозного. Январь 95
— Гранатометчик вышел из-за угла дома частного сектора и вел огонь. Он выпустил три гранаты! Из них одна прошла под машиной, вторая пролетела над башней, и только третья попала в БМП, прямо в нижний наклонный лист.
В результате попадания у БМП был поврежден маслопровод, однако механик-водитель все же сумел завести машину и отогнать ее ближе к вокзалу.
Серьезную контузию получил подполковник Зрядний.
Владимир Зрядний, начальник группы планирования отдела боевой подготовки 67-го армейского корпуса, подполковник:
«В 23 АО, где-то в это время, мы сидели возле его (комбрига. — Прим. авт.) командно-штабной машины — БТР «Чайка» — значит, упал он, говорит: «Вот, Новый год так еще не приходилось встречать!«…По ту сторону БТРа, значит, взорвался… взорвалась граната, в результате которой я получил сильную контузию. Оглох на левое ухо полностью. <…> Через пять минут прозвучал еще один выстрел, в результате которого я получил контузию на правую сторону… [Я] хуже стал видеть и слышать на правую сторону. Меня уже в таком состоянии завели в здание вокзала, посадили в более… безопасное место, в котором я просидел до утра».[116]
Шок от происходящего особенно сильно сказался на мирных жителях. К этому времени из кварталов, прилегающих к железнодорожной инфраструктуре, потянулась волна беженцев, находивших укрытие в подвале здания Грозненского отделения железной дороги. Свидетельствует Галина Третьякова: «Новогодняя ночь была в разгаре. В убежище за толстенными стенами все равно прослушивалось то, что творилось по ту сторону. Железнодорожный вокзал был в десяти минутах ходьбы. Какой же нас ожидал новогодний «сюрприз»! Неожиданно раздался оглушительный, знобящий вой нескольких штурмовиков на малой высоте… (По всей видимости, это был вой от летящих снарядов. — Прим. авт.) И началось! Чередующиеся через несколько секунд разрывы заставляли сотрясаться потолок над нами и стены. Не прошло и получаса, в подвал вбежали, несмотря на мороз и снег, полураздетые люди. Беженцы! Самые первые, из уже разрушенных домов на привокзальных улицах. Их трясло, но больше от пережитого, чем от холода. Многие были в домашней одежде и тапочках, или вообще без обуви. Убежали в чем стояли, теряя жалкую обувь по дороге. Среди них были и раненые. Шок от увиденного продолжался недолго. Надо было хоть чуть успокоить спасшихся, поделиться едой и теплыми вещами. Нашлись среди нас и те, кто смог оказать первую медицинскую помощь.
За озабоченностью и напускной деловитостью прятали собственный ужас. Даже пробовали шутить. Ведь Новый год же наступал! Еще через час-два вторая большая волна беженцев добралась до укрытия. Второй поток людей был уже со ст. Ханкала. Все они бежали по полотну железной дороги под осветительными ракетами и непрерывным обстрелом. Были и с малышами на руках, и тоже полураздетые — в танках и без. Приютили и их. В больших комнатах убежища на щитах, прикрыв их старыми пальто, покрывалами и всем, что могло сгодиться для этих целей, разместили до полусмерти перепуганных, трясущихся людей. О чувстве, что можно наконец и самим оглядеться и немного передохнуть, никто не заговаривал. Я с сотрудниками находилась в коридоре, когда увидела у входа в подвал группу людей в камуфляже. Подошли ближе, пригляделись: чеченцы, увешанные оружием, в руках — снаряды для противотанковых гранатометов. Мы обмерли… Это были боевики. Во рту сделалось сухо… Выручили местные женщины, с вечера попросившиеся к нам в укрытие. По-чеченски они объяснили, что в убежище мужчин нет вообще, только женщины и дети. «Обсушиться бы», — коротко высказал пожелание, видимо, руководитель группы. Обувь и одежда до колен у них были полностью мокрыми. Принесли электроплитку, но от генератора она грела слабо. Мы же, как вкопанные, продолжали стоять. Боевики разулись. И тут один из них посмотрел на нас. Его сверкающий озлобленный взгляд привел нас в чувство. Сделалось жутко. Впервые я видела так близко тех, кто воюет с российскими солдатами, тех, кто с ненавистью произносит слово «федерал». Еле отрывая ноги от пола, мы повернулись и пошли. Казалось, еще мгновение и — ни подвала, ни нас… Всего лишь один снаряд, и будет кончено, ведь у них столько оружия!».[117]
Глава 3
Боевые действия в районе вокзала 1 января 1995 года
Несмотря на то, что к исходу 31 декабря 1994года огонь противника не ослабел, темнота спасала от потерь. По свидетельствам большинства участников боевых действий, первые 15–30 минут наступившего 1995 года прошли относительно спокойно. По-видимому, дудаевцы, тоже отмечали Новый год, чем и была вызвана короткая передышка.
Вадим Шибков, начальник узла связи радиотехнической бригады, старший прапорщик:
— Я могу сказать, что не стреляли только на Новый год!
Юрий Клапцов, начальник оперативного отдела 131-й бригады, подполковник:
«Новый год не заметили, кто-то вспомнил — уже минут тридцать-сорок первого было, сказал: «Мужики, Новый год-то встретили!» — «Ну, встретили». Кругом куча раненых, техника побитая, со всех сторон стреляют… Один офицер-разведчик еще вечером принес из разбитого киоска бутылку шампанского, подарил комбригу. Ее в уголок поставили и забыли о ней».[118]
Из записей радиопереговоров штурмовых отрядов:
0.00–8.00 — противник не прекращает огня.[119]
Около полуночи в трансмиссию танка Т-72А № 531 попала граната РПГ. Ее осколками был ранен командир танка сержант Рустам Газиев, а также находившиеся поблизости танкисты рядовой Александр Янковский и младший сержант Сергей Качко (члены экипажа танка Т-72А № 535). Качко был ранен легко, а вот Янковский получил осколочные ранения обеих ног и левой лопатки, и выбыл из строя. Несмотря на попадание гранаты, танк остался на ходу и был полностью пригоден к боевым действиям. Экипаж машины — наводчик-оператор рядовой Александр Стасько и механик-водитель рядовой Сергей Лабзин — впоследствии сражались без своего командира.
Из объяснительной рядового Стасько:
«1.01.95 г. мы с рядовым Лабзиным остались в танке вдвоем, т. к. с-нт Газиев находился в санчасти. Сделав 3 выстрела, в нас попали (в лобовую часть башни). Приняв решение поменять огневую позицию, я дал команду механику-водителю продвигаться к 530-му танку, по дороге в нас еще попали 4 раза, люки командира и наводчика оторвало). Покинув танк, добрались до недостроенной гостиницы (недостроенное здание рядом с вокзалом. — Прим. авт.). Далее мы пробрались к личному составу 81-го полка, с ними и уходили».[120]
Бригада начала стягивать к вокзалу все оставшиеся в наличии силы, чтобы прикрыть дыры в обороне. После полуночи командир 2-й роты капитан Николаев вывел один из своих взводов из железнодорожного почтамта на вокзал для усиления своей роты.
Из Журнала боевых действий 81-го гв. МСП:
0.30 — «Султан-14» ранен тяжело в ногу и солдат.[121]
Существенную помощь 131-й бригаде, ведущей бой на железнодорожном вокзале, оказали машины 8-й танковой роты 81-го полка под командованием капитана Игоря Вечканова (позывной «Каток»). Пять его танков маневрировали в районе привокзальной площади и подавляли огневые точки противника. Они настолько досаждали боевикам, что те, в конце-концов, вышли по радиосвязи на Вечканова с предложением прекратить боевые действия, обещая за это свободный выход из города.
Из Журнала боевых действий 81-го гв. МСП:
1.00 — «Каток» (8 ТР) ведет бой на правой части вокзала, просит огня артиллерии по отметке 129,9. На этой же частоте работают боевики, требуют от «Катка» сдачи в плен.[122]
Переместившись на правый фланг старого здания железнодорожного вокзала, танки капитана Вечканова вместе с 3-й мотострелковой ротой капитана Клупова начали подавлять огневые точки противника в железнодорожном депо, со стороны которого также велся интенсивный огонь.
Игорь Вечканов, командир 8-й танковой роты 81-го мотострелкового полка, капитан:
— С торца рампы майкопцы БМП ставят — она постреляет по депо минут пять, чеченцы ее подожгут. Майкопцы танком столкнут подбитую машину с рампы, следующую загоняют на ее место! Тогда я свой танк загнал, прямо в вестибюль вокзала и начал долбить по этому депо…
Ночью был тяжело ранен заместитель командира 1-го батальона по вооружению майор Николай Петров. Со слов старшего прапорщика Мамеда Керим-Задэ, события развивались следующим образом. В районе железнодорожного почтамта у капитана Юрия Чмырёва одна БМП села днищем на поваленный столб и не могла самостоятельно передвигаться. Керим-Задэ и Петров на БРЭМ-Ч попытались вытянуть БМП, однако сделать это им не удалось. Решив отложить следующую попытку до утра, они загрузили раненых на БРЭМ-Ч и отошли обратно. Едва успев разгрузиться у вокзала, майор Петров увидел подбегавшего к машине пехотного лейтенанта, который просил помочь вытащить его БМП из-под обстрела. И как только майор залез в БМП, боевики открыли огонь со стороны улицы Субботников. Майор Николай Петров ответил выстрелами из вооружения БМП-2. Однако машина получила попадание в башню из РПГ, а майор Петров был ранен. Ранение оказалось очень тяжелым: половину черепа снесло взрывом, тем не менее майор был еще жив. При попытке эвакуировать Петрова из БМП ранение в ноги получил и Керим-Задэ.
