Николай Лузан - Drang nach Osten. Натиск на Восток
«…Перед Бисмарком благоговели! Почему? Широкие массы любят мужественность, потому что они женственны; они хотят, чтобы их вели, и не желают иметь такого ведущего, который бы говорил им: это можно сделать одним путем, можно другим, а возможно, и еще как-нибудь. Массы хотят человека, который, топнув сапогом, говорит: вот правильный путь»[8].
Еще лучше А. Гитлер знал, чего хотели от политика большой бизнес и военные. На встречах с ними он неустанно твердил о необходимости восстановления Германией статуса великой державы. И его услышали.
В апреле 1927 г. А. Гитлер был приглашен на встречу с 400-ми крупнейшими предпринимателями Рура. Она проходила на вилле стального «короля» А. Круппа. На ней фашисты и толстосумы быстро нашли общий язык. А. Гитлер гарантировал бизнесу неприкосновенность собственности и рост прибылей, военным обещал возрождение былой мощи армии, а главное, заверил их в том, что раз и навсегда покончит в Германии с коммунистической заразой и установит твердый порядок. В ответ бизнесмены открыли перед ним свои кошельки. Тиссен одним из первых внес в фонд нацистов 3 млн. марок, его примеру последовали другие. С того времени фашистская партия стала расти как на дрожжах. В 1928 г. ее численность уже составляла 100 000, в 1929 г. — 178 000, в 1930 г. — 380 000, а к концу 1931 г. — превысила 800 000 человек.
Накануне бури
К высшей власти в Германии нацистам оставалось сделать всего один шаг. И они его сделали, это стало их фирменным стилем — провокация и еще раз провокация. 27 февраля 1933 г. в Берлине, в пленарном зале рейхстага вспыхнул пожар. Нацисты во главе с А. Гитлером обвинили в нем коммунистов. Уже на следующий день президент П. Гинденбург издал чрезвычайный декрет «О защите народа и государства». Он развязал руки нацистам. После выборов в рейхстаг 5 марта они завоевали всего 288 и из 647 мест, но, опираясь на декрет, аннулировали 81 мандат коммунистов.
Спустя месяц, 24 марта 1933 г. большинством голосов (441 голос — «за» и 91 — «против») депутаты рейхстага предоставили А. Гитлеру чрезвычайные полномочия сроком на четыре года. И он не замедлил воспользоваться ими. Компартия Германии подверглась разгрому, по стране покатилась волна повальных арестов оппозиционеров, а на обывателя обрушились потоки пропаганды, замешанной на махровом национализме. И она сделала свое дело. За короткое время нацисты совершили невозможное — вывернули наизнанку Германию, степенных и рассудительных «гертруд» и «гансов». Рожденные их безумием идеи пещерного национализма, подобно тифозным вшам, заразили нацию. Страна под грохот барабанов, пока еще штурмовых отрядов нацистов, становилась на рельсы войны. А. Гитлер и его рупор — будущий министр пропаганды Й. Геббельс, уже не стесняясь, во всеуслышание заявляли о несправедливости существующего миропорядка и требовали от США, Великобритании и Франции выпустить Германию из «подполья» экономической и политической изоляции.
Призывы не остались без ответа. В 1933 г. Я. Шахт по приглашению руководства США посетил страну и имел встречи с президентом Ф. Рузвельтом и представителями крупного бизнеса. Их результатом стало предоставление правительству А. Гитлера новых займов общим объемом около 1 млрд. долларов и активное участие американских концернов в развитии ее экономики. К началу 1940 г. на территории Германии действовало около 60 филиалов таких крупнейших американских компаний как «Дженерал электрик», «Стандард ойл», «Форд» и многих других.
В целом, капиталовложения в предвоенную экономику Германии, согласно данным авторов «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945 гг.»[9], по годам выглядят следующим образом:
Это позволило Германии в кратчайшие сроки провести модернизацию промышленности и тем самым обеспечить бурный рост ее основных отраслей. Так, производство продукции машиностроения с 1933 по 1938 гг. увеличилось в 4 раза. Еще больше возрос выпуск важнейших военно-стратегических материалов. Так, например, выплавка алюминия составляла в 1932 г. 19 000 тонн, а к 1939 г. достигло 194 000 тонн, что превысило производство этого металла во всех странах Европы, вместе взятых.
«…С помощью американских монополий германские промышленники довели к 1938 г. выработку синтетического горючего до 1 600 тыс. тонн. К началу Второй мировой войны Германия имела самый большой в мире парк металлообрабатывающих станков — 1,6 млн. единиц… В 1939 г. военное производство Германии в 2,5 раза превышало уровень 1933 г. — первого года фашистской диктатуры»[10].
Одновременно с серьезными капиталовложениями США и Великобритании в экономику Германии в 1935 г. с нее было снято еще одно ярмо — финансовое. Она полностью прекратила выплату по репарациям, установленным Версальским договором. Выпуская Германию из экономического и политического подполья, Лондон и Париж преследовали далеко идущие цели. Почву им давали приватные беседы с фашистскими функционерами, в них они недвусмысленно намекали, что Германии крайне необходимо расширение жизненного пространства, и убеждали своих британских и французских собеседников в том, что вектор движения будет направлен на Восток — на большевистскую Россию.
Ныне в Париже и Лондоне предпочитают не вспоминать о той своей позорной, соглашательской позиции с фашистами, но она была. Свидетель ее, У. Черчилль, ссылаясь на свои беседы с германским послом в Англии И. Риббентропом, позже вспоминал:
«…Он сказал мне, что ему предлагали пост министра иностранных дел Германии, но что он просил Гитлера отпустить его в Лондон, чтобы добиться англо-германского союза….Немцы, быть может, и попросят вернуть им немецкие колонии, но это, конечно, не кардинальный вопрос. Важнее было, чтобы Англия предоставила Германии свободу рук на востоке Европы. Германии нужен лебенсраум, или жизненное пространство, для ее все возрастающего населения. Поэтому она вынуждена поглотить Польшу и Данцигский коридор. Что касается Белоруссии и Украины, то эти территории абсолютно необходимы для обеспечения будущего существования германского рейха, насчитывающего 70 млн. душ»[11].
В Лондоне — давнем ненавистнике Москвы — сигналы фашисткой верхушки приняли и поспешили снять последний заслон на пути милитаризации Германии. 18 июня 1935 г. было заключено новое англо-германское соглашение, которое торпедировало еще одно положение Версальского договора. Согласно соглашению, Германия получала право иметь флот, составляющий 35 % от английского, а по подводным лодкам — даже 45 %. Позже, на Нюрнбергском процессе И. Риббентроп показал: «…Гитлер и я были весьма довольны этим договором. Гитлер был счастлив как никогда».
Спустя пять лет, в 1940 г., это «счастье Гитлера» обернулось для Великобритании потерями сотен военных и торговых судов, затонувших после атак подводных лодок подчиненных адмирала К. Деница, кошмарными бомбардировками Лондона люфтваффе Г. Геринга и тысячами безвинных жертв. Так в 1935 г. коварные британские политики, вскормившие фашизм в Германии, перехитрили самих себя.
Между двух огней
Оказавшись между двух огней — советской Россией, не расставшейся с планом: «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем» (мировую революцию. — Прим. авт.), и нацистской Германией, обещавшей установить «новый порядок», Вашингтон, Лондон и Париж сделали выбор в пользу последней. Страх буржуа перед большевистской Россией оказался сильнее, чем перед фашисткой Германией. Сотни тысяч русских эмигрантов, осевших в Париже, Лондоне, Белграде, Вене, среди которых было немало «князей голубых кровей», являлись суровым напоминанием респектабельным господам о том, что их ждет, если под стенами родовых замков и офисов чеканным шагом промаршируют колонны «революционных масс». Кроме того, жуткие воспоминания о неудавшихся социалистических революциях в 1918 г. в Венгрии, в 1923 г. — в Германии и Болгарии, в 1924 г. — в Эстонии, зловещий «призрак» которых пытались пробудить советские вожди, опутывая Европу невидимой сетью Коминтерна и разведывательных резидентур, вынуждали их «копать подкоп под ненавистную советскую власть».
До конца 1920-х гг. у Запада еще существовали некоторые надежды на смену власти в России. Их питали наличие многочисленной и довольно сплоченной силы в лице различных антисоветских организаций и центров, действовавших в большинстве стран Европы, а также судебные процессы в СССР над политическими противниками И. Сталина. Они порождали в Париже, Лондоне и Вашингтоне иллюзию слабости его власти. К концу 1930-х гг. от нее не осталось и следа. Внутренняя оппозиция И. Сталину перестала существовать: она превратилась в лагерную пыль, теперь только он один колосом возвышался на выкошенном политическими репрессиями политическом поле.
