Лев Лопуховский - 1941. На главном направлении
Но стоит ли сыпать соль на раны в наше сложное время и считать не вернувшихся с войны, которая закончилась Победой более 70 лет назад? Ведь другие историки как-то обходят эту болезненную тему. У меня к нашим потерям особое отношение. Одиннадцатилетним я видел женщин и детей, раненных и убитых ранним утром 22 июня 41-го, когда страна еще не знала о нападении Германии. Поэтому, пользуясь случаем, прошу прощения у читателей за то, что при повествовании о грозных событиях 41-го года порой вношу в него личные моменты. Я ведь не дипломированный историк.
Войн без потерь не бывает. Речь здесь идет о неоправданно высоких потерях, допущенных в результате чьих-то непростительных ошибок и просчетов разного рода. Представляя на суд читателей второе издание книги, хочу подчеркнуть, что не претендую на полноту своего исследования. Окончательно поставить точку на проблеме учета потерь сейчас невозможно: не хватает достоверной информации, в первую очередь, о количестве пропавших без вести военнослужащих, счет которых идет на миллионы. Но надо всегда помнить об их родных. Судите сами. По официальным данным за годы войны пропало без вести и попало в плен более 4,5 млн. военнослужащих. Погибло в плену более 2,5 млн. (то есть почти 60 %). Но поименно известно только о 495,6 тыс. из них (менее 19 %). О судьбе остальных родные и близкие до сих пор ничего не знают. Их ищут и не находят уже внуки и правнуки.
Между тем, в картотеке ЦАМО число пропавших без вести солдат и сержантов, фамилии которых зафиксированы в донесениях командиров войсковых частей и в учетных данных военкоматов, превышает 7 млн. То есть, установлены фамилии всего 7 % от общего количества. И эти 7 млн. никак не вписываются в объявленное число потерь военнослужащих. А ведь большинство из них с оружием в руках защищали Родину! В то же время в ЦАМО РФ до сих пор не закончена работа по учету сотен тысяч карточек советских военнопленных, переданных немецкой стороной. Почему они до сих пор даже не переведены? Кто за это должен ответить? А если переведены частично, то когда об этом узнают родные погибших и пропавших без вести и общественность? Наконец, на каком основании вдруг засекретили итоги работы по упорядочению данных картотек безвозвратных потерь ЦАМО?
Правду о цене, которую пришлось заплатить народам СССР за Победу с точностью до одного человека, мы узнаем лишь на Страшном Суде. Но представить себе реальный порядок цифр уже сейчас – вполне возможно. Давно пора сказать народу правду, какой ценой была сокрушена гитлеровская Германия. Но руководители Минобороны, имеющие отношение к документам о потерях, вряд ли сами добровольно пойдут на это. Чтобы на деле решиться на уточнение наших потерь в войне, нужна политическая воля.
К сожалению, мне и другим независимым исследователям, моим единомышленникам в вопросах потерь, не удалось пока публично разоблачить авторов явного подлога и их покровителей. Они так и не поняли, что своей ложью могут навести тень на светлый образ Великой Победы, за которую отдали свою жизнь в 1941 году миллионы солдат и офицеров Красной армии, в том числе мой отец и его боевые товарищи.
Ветеран войны, профессор Академии военных наук, член Союза журналистов России полковник в отставке Л.Н. Лопуховский.
12.04.2017 г.
Предисловие
(к изданию 2015 г.)
Близится 70-летие Великой Победы. Отмечая этот всенародный праздник, люди старшего поколения обязательно вспомнят 1941 г. Подробности сражений этого года по-прежнему привлекают внимание ветеранов, историков и всех тех, кому дорога память о советских воинах, отдавших жизнь за свободу и независимость нашей Родины. Семь десятилетий – достаточный срок, чтобы попытаться разобраться, как развивались события, приведшие к катастрофам 1941 г. Но споры по этому поводу в среде историков не прекращаются до сих пор. Всех мучает вопрос, почему Красная армия, обладавшая огромными потенциальными возможностями в отношении численности личного состава, оснащения вооружением и боевой техникой, намного превосходящая вермахт по количеству танков и самолетов, так бездарно проиграла приграничное и последующие сражения первого года войны?
Выдвигаются различные версии, вплоть до самых невероятных. В эту полемику посильную лепту внес и автор предлагаемой читателю книги – профессор Академии военных наук РФ кандидат военных наук полковник в отставке Л.Н. Лопуховский в работах «Вяземская катастрофа» (2008), «В первые дни войны» (2008), «Июнь 1941. Запрограммированное поражение» (2010). В связи с появлением ранее неизвестных документов из советских и иностранных источников он снова вернулся к теме 1941-го года, сосредоточив основное внимание на описании и анализе боевых действий на западном стратегическом направлении, где вермахт наносил главный удар.
Стремление разобраться в причинах поражений Красной армии привело его к необходимости дополнительного изучения проблем строительства Красной армии в предвоенный период, в том числе и развития старейшего рода войск – артиллерии, причем артиллерии большой мощности Резерва Главного командования. Историки незаслуженно мало, в отличие от авиации и танковых войск, уделяли ей внимания. Автор не обошел вниманием и развязанные в армии репрессии, которые усугубили ее кадровые проблемы. В первой главе кратко описываются польско-германская война, уроки которой, как и войны на Западе, были недооценены советским военным командованием, а также участие Красной армии в военных конфликтах 1939–1940 гг. В книге рассматриваются вопросы мобилизационной и боевой готовности артиллерии Западного фронта, который 22 июня подвергся внезапному удару самой мощной группы армий «Центр». Недоработки и просчеты, допущенные в предвоенный период, во многом предопределили трагическое развитие событий в начале Отечественной войны.
На это наложились грубейшие ошибки и просчеты политического и военного руководства страной и армией в последние месяц и дни перед войной. Автор подробно останавливается на вопросе, почему опоздали с предупреждением войск о возможном нападении немцев. Кто виноват в этом? Каноническая версия, основанная на препарированных воспоминаниях Г.К. Жукова и других участников тех событий, по его мнению, не выдерживает критики. Анализ причин неорганизованного вступления Красной армии в войну позволил ему выдвинуть альтернативную версию. Читатель получает возможность сделать собственные выводы в отношении этого важного вопроса.
Л.Н. Лопуховский не уклоняется от попыток найти ответы на наиболее острые и спорные вопросы, например, касающиеся решений и действий командующих, которые в 1941 г. еще не были известными и уважаемыми полководцами Победы. Иногда ему приходится опровергать некоторые их утверждения, высказанные задним числом в послевоенных статьях и воспоминаниях. Свою правоту он обосновывает соответствующими ссылками на архивные документы и другие источники.
Основное внимание в книге уделено описанию Московской стратегической оборонительной операции. При этом наиболее подробно разбираются вопросы ее подготовки и ведения на первом этапе с привлечением малоизвестных фактов. Например, мало кто знает, что И.С. Конев в конце сентября, вопреки мнению Ставки, всерьез рассматривал возможность нанесения противником главного удара на канютинском направлении, то есть на местности, менее удобной для массированного применения танков. Об этом свидетельствует его доклад Сталину, отправленный в 23.30 1.10.1941 г. Ему удалось, по существу, раскрыть замысел противника на окружение основных сил Западного и Резервного фронтов. Это был редкий, может быть, единственный случай в истории минувшей войны, когда в полосе обороны фронта шириной 347 км еще до начала наступления противника удалось выявить не только направление его главного удара, но и определить возможный участок прорыва шириной 5 км с деревушкой Шелепы в его центре!
Но И.С. Конев, только что назначенный командующим фронтом, так и не решился на самостоятельные действия, чтобы усилить оборону на стыке 30-й и 19-й армий в огневом отношении (на большее времени уже не оставалось). К сожалению, в 1941 г. наши командующие фронтами и армиями, выдвинутые на высокие посты после чистки 1937–1938 гг., в большинстве своем не имели достаточного боевого опыта. К этому можно добавить их неумение (и нежелание) отстаивать свое мнение перед высоким начальством и боязнь проявлять инициативу. Вред, нанесенный репрессиями, заключался не только в снижении уровня подготовки кадров, но и в нагнетании атмосферы страха и неуверенности среди командного состава. Действия с постоянной оглядкой «на прокурора» лишало их возможности своевременно реагировать на резкие изменения обстановки, принимать необходимые решения. Так, Конев уже в ходе операции, видя, что противник прорвал оборону фронта и успешно осуществляет свой замысел на окружение, не решился на усиление угрожаемого направления за счет пассивных участков. Только 4 октября он решился попросить у Сталина разрешения на отвод войск фронта. Опоздание с отводом войск на подготовленный Ржевско-Вяземский рубеж привело к катастрофе.
