Павел Ефремов - Стоп дуть! Легкомысленные воспоминания
Потом перестали и каток заливать, и детские площадки подкрашивать, а уж про новые фильмы в ДОФе в новые времена и говорить не приходится. И остались у народа только общеизвестные формы досуга: выпить дома, выпить в гостях, просто выпить где-нибудь, осенью пособирать грибы и ягоды, ну и охота с рыбалкой. Про выпивку все ясно и так, про охоту говорить тоже не будем, дело специфическое и затратное, хотя и о ней есть что вспомнить, грибы требуют отдельного повествования, а вот про одну из множества рыбалок вспоминаю всегда с улыбкой.
Сам я к рыбалке отношусь просто: никак. Точнее, очень люблю съездить с друзьями на рыбалку, но только в качестве приглашенного гостя, а никак не рыбака. Люблю лагерь обустроить, обожаю настоящим рыбакам шашлычок приготовить, так, чтобы они только из лодки вылезли, а тут и я с дымящимися шампурами; ушицу смастерить из улова, но чтобы самому заковаться в резиновые сапоги, со всеми этими непромокаемыми накидками, штанами, дождевиками и прочими важными атрибутами, упаси Господи. Максимум, для очистки совести, простую удочку, чтобы ее с берега закинуть и пару раз в час проверить, не клюнул ли там кто сдуру, или стоя дежурным по ГЭУ в летний полярный день, понежиться на пирсе, подергивая элементарной закидухой без всякого ожидания улова, а просто так, для созерцательности бытия. Ну, не вижу я в рыбалке той изюминки, которая других привязывает раз и навсегда. Не дано. Однако однажды довелось мне порыбачить так, что до сих пор считаю этот занятный эпизод одним из самых экстремальных случаев из собственной жизни.
Был у нас в дивизии один флагманский механик, зам НЭМСа, капитан 2 ранга Ташков Виктор Леонидович. Прекрасный человек, немалого ума и механик от Бога. Еще с лейтенантом побродил по морям немало, десятка два автономок сделал, от ста грамм никогда не отказывался, но и лишнего на грудь не принимал. Начальство он уважал, но никогда перед ним не стелился, подчиненных зря не трогал, но по делу спрашивал строго, умел посмеяться, но и порычать умел, короче говоря, это был именно тот человек, которого всегда хотелось бы видеть своим начальником. И была у Леонидыча только одна слабость. Рыбалка. Он о ней знал все. И не только знал, но и умел. Где ловить, когда ловить, чем ловить, откуда погонят, а где разрешат, попросту говоря, был огромным практикующим экспертом по этой части. И если где-нибудь при нем заводился разговор, в котором мелькал хоть намек на рыбалку, то можно было быть уверенным, что разговор при помощи Ташкова будет переведен полностью на эту тему, и уж он с нее не соскочит до конца.
За пару лет до этого случая я, провожая семью ранней весной на юг, умудрился довольно сильно простудиться, что для меня было нехарактерно, и почти неделю законно провалялся дома с жесточайшей ангиной. Простудными заболеваниями я не болел с младших классов, благодаря, наверное, закаляющему гремихинскому детству, поэтому неожиданную простуду с высокой температурой переносил очень тяжко, с постоянным ознобом и головокружением. Вот именно тогда, пытаясь ускорить выздоровление, вспомнил один старорусский рецепт. Простой и действенный. Я вычитал в какой-то из книг, как в стародавние времена лечились стопкой крепчайшей перцовочки, а потом скакали часа два на коне по степи, чтобы вся дурь болезненная с обильным потом вышла. Коня и степи у меня под рукой, естественно, не было, и я надумал заменить их простыми гантелями, а перцовку решил сотворить сам. Гдето на антресолях откопал завалявшуюся пустую двухлитровую бутыль в оплетке, кажется, из-под болгарского сухого вина «Гымза», и приступил к процессу. Сначала натолкал в бутыль всех острых специй, благо, готовить я люблю, и таковых дома всегда немало. В бутыль последовали: перец горошком, несколько щепоток молотого перца, красный и душистый перец, кайенский перец, штучек шесть свежих красных остреньких перчиков и под конец, немного подумав, я еще добавил пару ложек сухой горчицы, да и еще чего-то, уже всего и не помню. Все это я залил спиртом, доведенным из 96-градусного состояния примерно до 75-градусного. Взболтал. Опустил бутыль в горячую воду для ускорения процесса, и прождав пару часов, приступил к лечению. Скажем честно, отсутствие коня я решил еще немного компенсировать количеством стопок, поэтому махнул не одну, а три, получив огнедышащий факел на всей внутренней трассе движения жидкости ото рта до самого нижнего клапана, и схватился за гантели, принципиально не запив этот кошмар водой. Хватило меня минут на пять, после чего я и впрямь покрытый потом, как после бани, рухнул на кровать и заполз под одеяло. Хотя сразила меня не усталость, а самое банальное опьянение. Видимо, ослабленному болезнью организму хватило и этих трех стопок, а вкупе с физкультурой эффект оказался убийственным. Но надо отметить, что утром я проснулся в гораздо лучшем состоянии, чем накануне, и даже практически без температуры. Отдав должное действенности старорусских рецептов, я тем не менее убрал эту бутыль подальше на антресоль и благополучно о ней забыл.
Через два года, опять же весной, опять же отправив семью на юг, я зачемто полез на антресоль и обнаружил этот забытый алкогольный эксклюзив. Мы как раз собирались в очередные моря. Сценарий был понятен и привычен. После ввода ГЭУ мы обязательно простоим в базе пару дней, что само собой вызовет массовый исход люксов на берег, а нам не останется ничего другого, как втихомолку опрокидывать рюмки по причине полной невозможности схода при работающей установке. Вот я и решил, что такой напиток обязательно поможет «скрасить» нам эти часы ожидания, и прихватил бутыль с собой на борт, не удосужившись попробовать, во что превратился этот напиток за два года.
Ввод ГЭУ проходил по штатной схеме. Мы знали, что сегодня никуда не уходим, а все люксы постоянно теребили пульт глупыми вопросами в ожидании, когда наконец эти механические силы заведут свою установку и они, дождавшись «Боевой готовности № 2», как тараканы, разбегутся по домам. Но мы не сильно спешили. Лично командир не торопил, да и на борт контролировать ввод ГЭУ прибыл капитан 2 ранга Ташков, который суетливость не любил, и убедившись, что все идет по плану и правильно, расположился на пульте, многозначительно поглядывая на комдива раз. Комдив, «майор» Телков, назначенный на должность совсем недавно, все прекрасно понимал, но, будучи довольно долго оторванным от действующего флота заводским ремонтом, откровенно боялся предложить заместителю НЭМСа прогуляться к себе в каюту, где и плеснуть ему в стакан грамм сто пятьдесят, просто ради уважения. Телков все время отводил взгляд от требовательных глаз Леонидыча и все время пытался тому поведать о проблемах с испарителем 9-го отсека.
На удивление, именно из-за этих самых проблем в тот день, вопреки правилам, первым в действие вводили левый борт. Я усадил на свое место лейтенанта Порехина, и он не спеша, согласно правилам, в обучающем режиме, под моим чутким руководством, за несколько часов ввел установку в действие. Потом оставив лейтенанта заполнять журналы, я с чувством выполненного долга отправился в 5-бис отсек поужинать. На ужине в кают-компании были только «механические» офицеры, старпом и несколько еще не успевших сбежать на берег люксов. Тут-то за столом я и предложил нашему киповцу старлею Васе Горошку, командиру 2-го отсека капитан-лейтенанту Шурке Нахимову и дежурному связисту старшему лейтенанту Сереге Горлохватову опробовать мой напиток после ужина. Товарищи офицеры единодушно согласились, и даже не сменив кремовые рубашки на РБ, практически строем отправились ко мне в каюту. Там я разлил свою жидкость по стаканам, и мы, не тратя время на глупые разговоры, чокнулись. Вот тут я и понял, что сильно ошибся, не попробовав перед этим свой лечебный эликсир, хотя бы на язык. Эффект был шокирующим.
Два года выдержки превратили мою перцовку в некое подобие огненной лавы, обжигающей и уничтожающей все на своем пути. Я покрылся потом, как тюлень, и не смог вдохнуть воздух секунд тридцать, как рыба, ловя воздух ртом и роняя слезы на стол. На всех других участвующих в распитии напиток оказал примерно такое же действие. Горлохватов схватил газету и усиленно махал ею, стараясь загнать побольше воздуха в ротовую полость. Горошек попросту схватил еще не успевший остыть до конца чайник и в несколько глотков допил довольно-таки горячую воду, а самый закаленный и невосприимчивый Шурка Нахимов только сильно побагровел, а его лысая голова обильно покрылась каплями пота размером с виноградину. Он же первым нарушил молчание:
— Да, мать вашу. Борисыч, это что за братоубийственный напиток?
Я, прокашлявшись, изложил историю его появления.
— Крепкая штука. — с уважением сказал Нахимов. — Пойду, переоденусь, а то вся рубашка мокрая. И перекурить надо.
Старлеи, все еще хранящие болезненное молчание, кивнули в ответ и разошлись переодеваться.
