Георгий Куманёв - Говорят сталинские наркомы
— Как это можно после такой войны и таких дружеских отношений? — сомневаюсь я.
— Все это может быть, — подчеркивает Сталин.
Он перешел далее к рассмотрению вопросов, связанных с ускоренным развитием нефтяной промышленности… К этому времени, т. е. к весне 1945 г. во «Втором Баку» было обнаружено богатейшее девонское месторождение, что позволяло оптимистически оценивать перспективы прогресса отечественной нефтяной индустрии. Мы получили такие мощные пласты, которые могли давать из скважин по 300–400 тонн нефти в сутки. Я проинформировал Сталина о сложившемся положении, об ошеломляющих открытиях в Куйбышевской области и в Башкирии.
Все это открывало перед нами прекрасную возможность рассчитывать на развитие районов «Второго Баку» высокими темпами. Какими же? Мы стали обсуждать.
— Что Вам нужно в первую очередь? — спрашивает Сталин.
— Необходимо современное оборудование, машины, техника, крупные капиталовложения, нужны знающие строительные кадры.
— Вы обо всем этом напишите, а я дам команду, — заявил Сталин. Он взял телефонную трубку и позвонил Берии:
— Лаврентий, все, что товарищ Байбако скажет, ты давай сделай.
Так начинался новый переломный этап освоения «Второго Баку»,
что привело нас к большим высотам. Когда наш разговор, насыщенный многими мыслями и решениями, закончился, Сталин неожиданно спросил меня:
— Вот Вы — совсем молодой человек, а уже возглавляете такой важный наркомат… Скажите мне, какими качествами должен обладать советский нарком?
Я тут же сказал, что он должен хорошо знать порученное ему дело, свою отрасль, проявлять трудолюбие, добросовестность, честность, оперативность в работе, умение опираться на коллектив.
— Все это правильно, — сказал Сталин, — это очень нужные качества. Но о важнейших среди них Вы не сказали.
Помню, я назвал еще несколько и смолк.
— Что еще? — спросил, покуривая, Сталин. Он подошел ко мне. Я поднялся со стула, но Сталин, коснувшись чубуком трубки моего плеча, посадил меня на место и произнес:
— Советский нарком должен прежде всего иметь «бичьи» нервы плюс оптимизм.
Когда я вышел из кабинета Сталина после полуторачасовой беседы, то сразу спросил у Поскребышева:
— Александр Николаевич, в чем дело, что это наш Председатель ГКО и Верховный Главнокомандующий ходит в худых сапогах?
Поскребышев отвечает:
— Скажи, пожалуйста, а где дырки эти? В каком месте?
Я объяснил. Тогда он раскрыл мне суть «дела». Оказывается, Сталин сам сделал эти дырки, чтобы не досаждали мозоли…
Два чувства владели мной, когда я возвращался из Кремля. Это, с одной стороны, какая–то окрыленность, понимание того, что дан импульс для новых важных свершений в развитии нефтяной промышленности, в осуществлении которых ты будешь тоже играть не последнюю роль…
И, с другой стороны, ощущение тревоги в связи с предостережением вождя о новой надвигавшейся на нас большой беде. Что в мире не все безоблачно, что есть силы, которым мало понесенных нами огромных жертв и которые хотят не только многократного увеличения этих потерь, но попытаются вообще раздавить нас…
Г. А. Куманев: Как же шло освоение «Второго Баку» после той памятной для Вас встречи со Сталиным весной 1945 г.? Какую роль оно сыграло в последующие годы в производстве нефти в СССР?
Н. К Байбаков: Правительственные решения и распоряжения, последовавшие после той беседы со Сталиным, во многом определили небывалый по темпам прогресс «Второго Баку». Представьте, но именно быстрому развитию «Второго Баку», начиная с победного 1945 года и особенно в первые послевоенные годы, мы ежегодно стали давать прибавку от 20 до 25 млн. тонн нефти. Когда я при Хрущеве в 1955 г. уходил в Госплан СССР, добыча нефти составили уже 87 млн. тонн в год. Вместо 15 лет, о которых говорил Сталин в феврале 1946 г. в той речи перед избирателями — довести добычу нефти до 60 млн. тонн — мы практически это перекрыли за 8 лет и пошли дальше. В 1988 г. достигли 624 млн. тонн. Сравните — около 19 млн. тонн в конце войны. Вот, что значит успешное освоение «Второго Баку», а также быстрое возрождение нефтедобычи на Северном Кавказе и ее развитие на Каспии и в самом Баку.
Считаю необходимым еще раз подчеркнуть: все это в значительной мере связано с тем, что Сталин уделял нашей отрасли очень большое внимание, заложив прочную основу ее бурного прогресса. Не устаю до сих пор поражаться, как же оперативно и последовательно выполнялись тогда все правительственные постановления и указания Сталина, который постоянно интересовался состоянием нефтедобычи и нередко давал практические советы.
Вот в обычные дни вдруг звонок. Я не хочу сказать, что Сталин часто звонил, но подобные звонки были не раз. Итак, однажды звонок. Беру трубку и слышу знакомый голос. Сталин поздоровался и говорит:
— Товарищ Байбаков, вот здесь мне Ваш главный геолог товарищ Сенюков написал записку о том, что, если мы хотим быстрее открывать новые нефтяные и газовые месторождения, надо бурить «опорные скважины».
Что значит «опорные скважины»? Это, не глядя ни на что, бурить по всей стране без подготовки работы геофизиков, что обычно предшествует бурению скважин.
— Как Вы смотрите на метод, предложенный товарищем Сеню- ковым? Много ли он может нам дать?
Я отвечаю:
— Товарищ Сталин, это мероприятие довольно рискованное, да и очень дорогое?
Сталин спрашивает:
— А как Вы все–таки сами к этому предложению относитесь?
Я говорю, что в порядке эксперимента оно заслуживает внимания и надо попробовать. Может быть, что–нибудь важное, полезное и выйдет.
Сталин заключил:
— Я согласен с ним.
И вот хочу откровенно констатировать: этот метод бурения «опорных скважин» позволил нам открыть многие богатые нефтью районы во «Втором Баку», в Сибири, открыть газ на Урале, в Поволжье, Казахстане, Туркмении. Мы получили очень хорошие результаты. Это один из примеров, как тщательно следил Сталин за ходом решения в стране топливных проблем.
Но у него во время того телефонного разговора был и другой вопрос:
— Вот вы, нефтяники, — сказал Сталин, — начали Каспийское море осваивать. Там у вас на солидной глубине месторождение «Нефтяные Камни» появилось и ряд других. Между тем нам нужны небольшие глубины. Что надо делать?
Я говорю, что ничего здесь не поделаешь. И надо эстакады строить, где глубоко, создавать металлические основания…
Сталин замечает:
— А вот есть предложение такое: перегородить Каспий плотиной от Шевченко до Грозного. Здесь достаточно мелко.
(Кто–то Сталину сообщил, что там от 2 до 6 метров. И это действительно так. Само Каспийское море в открытых нефтяных местах имеет глубину до тысячи метров.)
Отвечаю:
— Товарищ Сталин, позвольте, мы перегородим это место плотиной, а куда вода пойдет, которая поступает из Волги, реки Урал? Это все, значит, пойдет другой стороной?.
— А-а, Вы, кажется, правы. Ну тогда не надо ничего затевать.
На этом телефонный разговор прекратился. Я не буду приводить
другие разговоры, которые имели место. Подчеркиваю, часто со Сталиным я не встречался, как и большинство наркомов. Больше всего во время войны он занимался военными делами, производством военной продукции, уделяя им максимум времени, внимания.
Вот сейчас очень много говорят и пишут о Сталине, сталинизме, причем преимущественно в негативном плане. Приводится немало фактов, документов, разных свидетельств (о чем многие из нас не знали раньше), о его прямом участии в развязывании репрессий, о грубых нарушениях по его указаниям социалистической законности и т. п.
Вину Сталина во всем этом затушевать невозможно, да и простить ему такие действия никак нельзя.
В то же время давайте посмотрим, как росла, развивалась наша экономика, например, в довоенный период. Рассмотрим, что происходило с ней в годы первой, второй, третьей пятилеток. Ведь в это время мы шли со средними темпами роста национального дохода примерно от 10 до 15 % в год, а промышленного производства — до 17 % ежегодно. И в итоге за небывало короткий исторический срок стали современной индустриальной державой, пришли от сохи к атомной энергетике, к ядерному оружию, первыми осуществили прорыв в космос. Здесь, конечно, заслуга Сталина исключительно велика.
Некоторые современные критики говорят — это все роль народа, а настоящего дальновидного руководства тогда, якобы, не было. Сталин, мол, здесь ни при чем, ибо общее руководство было плохим, примитивным, никудышным. Можно ли с подобными популистскими утверждениями согласиться? Конечно, нельзя.
Поднимается вопрос, а каким был Сталин как военный деятель, военачальник, полководец? Разумеется, я как гражданское лицо вряд ли могу дать ему квалифицированную оценку как военачальнику, полководцу. Хотя я знал и не раз невольно наблюдал, как Сталин активно, компетентно и конкретно занимался военными делами в качестве Председателя Государственного Комитета Обороны, Верховного Главнокомандующего и наркома обороны СССР.
