Евгений Попов - «Венгерская рапсодия» ГРУ
Хатцу удалось убедить американцев, что не стоит спешить с передачей радиостанций, поскольку он на днях уезжает в Будапешт. К его удивлению, на следующий день в венгерское консульство, где ему выделили для работы отдельную комнату, без предупреждения прибыл Гросс с небольшим серым чемоданом в руках. Увидев недоумение на лице военного атташе, Гросс открыл чемодан. В нем лежали две портативные радиостанции. «Это просили передать вам американцы, — объяснил он. — Теперь вы и ваше руководство сможете напрямую связаться с американским командованием». Хатцу ничего не оставалось делать, как взять рации. Однако об использовании их для связи не могло быть и речи, так как они получены через агента-двойника. Он поблагодарил Гросса, спрятал рации в сейф, решив, что обдумает позднее, что с ними делать. Его поразила неосторожность американцев в таком деликатном деле.
Хатц получил разрешение выехать для доклада в Будапешт. За день до отъезда, когда он приводил в порядок свои бумаги, раздался телефонный звонок. Голос говорившего был ему знаком. Это был сотрудник американской нефтяной компании Эткинс, которого Хатц знал еще по первой командировке в Турцию. Они виделись на дипломатических приемах. Эткинс предложил встретиться. Хатц терялся в догадках, чем вызван звонок американца. Тем не менее он решил не уклоняться от встречи. Договорились, что Эткинс будет ждать его в автомашине в ближайшем переулке.
Хатц был немало удивлен, когда они подъехали к тому же дому, где он встречался с американцами на конспиративной квартире. Эткинс сразу же предложил Хатцу работать на американскую разведку, подчеркнув, что объективно это будет приносить пользу Венгрии[18].
Примечание: американская разведка стала считать Хатца своим агентом, присвоив ему псевдоним.
Хатц был поражен таким бесцеремонным предложением американца. На провокацию это было не похоже. Встреча проходила на той же конспиративной квартире, на которой велись переговоры. Очевидно, те, с кем он встречался накануне, не хотели рисковать и компрометировать начатые переговоры попыткой самим завербовать его. Он был готов к тому, что американцы попытаются привлечь его к работе в качестве американского агента еще тогда, когда шел на первую встречу с ними. Ответ у него был заготовлен. Прервав Эткинса, он заявил, что ему непонятно такое предложение, поскольку начаты серьезные межгосударственные переговоры, т.е. более серьезное сотрудничество, чем ординарный шпионаж, который предлагает ему Эткинс. Американец, казалось, предвидел такую реакцию со стороны Хатца. Он встал, сказав: «Возможно, вы и правы». Разговор продолжался в общей сложности не более десяти минут. Попрощались сдержанно, без рукопожатий.
Оформив чемодан с рациями как дипломатическую почту, Отто Хатц выехал в Будапешт. Участие Гросса в этой операции, и особенно в передаче агентурных радиостанций, вызывало у Хатца массу сомнений. Поэтому он решил сделать краткую остановку в Софии и проинформировать в общих чертах Делиуса о своей встрече с американцами. Делиус одобрил действия своего венгерского друга. Хатц положил одну рацию в сейф, а вторую решил передать своему шефу в Будапеште.
После этого Делиус стал чаще делиться с Хатцем информацией и проявлять дружеское расположение. Отношения с Делиусом становились все теснее. Хатц убедился, что Делиус — профессионал высокого класса. Не случайно еще в 1939 г. руководство немецкой военной разведки выбрало именно его — тогда майора Отто Вагнера — для специальной миссии в Болгарию, где ему вместе с начальником балканского отдела абвера Блохом предстояло изучить обстановку и разработать меры по активизации работы немецкой разведки. А в 1940 г. он был назначен руководителем резидентуры абвера в Софии, в задачу которой входило ведение разведывательных и контрразведывательных мероприятий не только в Болгарии, но и в сопредельных с ней странах. Главной задачей организации, возглавляемой Делиусом, как понял Хатц, была борьба с деятельностью подпольных патриотических групп и, естественно, противодействие деятельности советской разведки в этом регионе. Чем больше Хатц узнавал своего немецкого покровителя, тем яснее становилось, что у Делиуса далеко не все идет гладко. Как-то в откровенной беседе тот признался, что советская разведка отличается высоким профессионализмом и моральной стойкостью работающих в ней людей, поэтому в подпольные резидентуры не удается внедрить своих агентов. Одно только упоминание фамилий советского военного атташе в Софии полковника Дергачева и его старшего помощника полковника Середы выводило из равновесия немецкого резидента.
Делиус подозревал, что советские разведчики каким-то образом ухитряются нейтрализовать наружное наблюдение. Но как? На этот вопрос ответа не было. Немецкий резидент был достаточно опытным, чтобы понимать, что чудес не бывает, что русским каким-то образом удается уходить от слежки. Позднее офицер софийской резидентуры полковник Я.А. Малевский рассказал мне: «Нам удалось привлечь к работе на советскую разведку болгарина — сотрудника службы наружного наблюдения: если он надевал гладкий, одноцветный галстук, мы знали, что он один ведет наблюдение, если же галстук был в полоску, это означало, что слежку ведут два человека или целая бригада.
Он давал нам возможность проводить нужные встречи, сам же оставался в кафе, после чего мы возвращались к нему и он продолжал “наблюдать за нами”».
Поездка к адмиралу Канарису
Приехав в Будапешт, Хатц явился с докладом к начальнику военной разведки полковнику Д. Кадару. «Хатц, — вспоминает в своих мемуарах Дьюла Кадар, — доложил о встречах в Стамбуле с американскими офицерами. Беседа с ними еще больше укрепила его убежденность в том, что немцы проиграют войну. По мнению американцев, для Венгрии наступило время предпринимать конкретные действия, чтобы выйти из войны. “Можете меня арестовать, — заявил Хатц, — но я должен поставить вас в известность, что с этими американцами я вступил в переговоры”. Хатц открыл свой портфель и извлек рацию, которую получил от американцев».
«Вместе с Хатцем, — вспоминает Д. Кадар, — мы отправились к начальнику Генерального штаба генерал-полковнику Сомбатхейи… Он внимательно выслушал военного атташе и в заключение сказал: “Слава Богу, наконец-то есть возможность установить контакт с англо-американцами! А я все время ломаю голову, как связаться с ними… И вот теперь такая возможность появилась”».
На следующий день начальник Генштаба сообщил полковнику Кадару, что он получил указание «сверху» — в контактах с американцами руководствоваться указаниями Министерства иностранных дел. «Что касается передачи сигнала, — заметил Сомбатхейи, — то он будет передаваться в последних известиях, как обусловлено с американцами, в течение трех дней, однако пользоваться полученной рацией для передачи информации запрещено. Дальнейшую связь с американцами можно поддерживать только путем личных контактов. Рация будет укрыта в надежном месте». 31 декабря 1943 г. Хатц, подытожив материалы переговоров с американцами, передал свои предложения начальнику разведки:
— предоставить американцам все имеющиеся военные и экономические данные о немцах;
— отозвать в Венгрию находящиеся за ее пределами и действующие на Восточном фронте венгерские части;
— организовать подпольные партизанские группы для действий против немецких эшелонов, следующих через территорию Венгрии.
Генерал Сомбатхейи передал эти предложения регенту Хорти и поручил полковнику Д. Кадару проинформировать о них премьер-министра Каллаи.
«Когда я пришел к премьер-министру, — вспоминает Д. Кадар, — он пил кофе и встретил меня с обычным радушием. Когда же я рассказал ему о предложениях Хатца, его чуть не хватил удар. “Во что вы меня хотите втянуть, вы, военные! — кричал он. — До сих пор мне в переговорах удавалось избегать конкретных предложений. И вот теперь вы мне их приносите! Вы понимаете, что ставите меня в нелепое положение? Эти предложения я не могу выполнить из-за немцев, и в то же время, если мы прервем переговоры, то опять возобновятся американские бомбардировки!”»
В конце концов премьер-министр успокоился и предложил вместе обсудить, как выйти из создавшегося положения. Было решено сообщить американцам, что их пожелания Венгрия не может выполнить по следующим причинам:
«передача данных о немцах была бы самым настоящим предательством, на что ни регент, ни правительство не пойдут, ибо это было бы недостойным их и венгерской нации;
речь идет прежде всего о политических шагах: Венгрия уже сыта этой войной, но она хотела бы честно выйти из договора с Германией, которым связана, и для этого ей требуется помощь;
Венгрия была бы рада вернуть на родину свои войска, находящиеся за ее пределами, но это технически невыполнимо, ибо в случае, если такой приказ будет отдан, немцы не позволят его выполнить;
