Петр Головачев - Каратели

Пока задержанную везли на «рафике» в Брянск, а это шесть часов в пути, она вела себя достойно. В обморок не падала, где-то на полпути вместе с нами пообедала, погуляла, а затем подключилась к разгадыванию кроссвордов. Медпомощь ей не понадобилась.

В Брянске Макарову-Гинзбург водворили в следственный изолятор. Чтобы она не скучала, к ней подселили сокамерницу. Последняя была переведена из Новозыбкова в Брянское СИЗО для пересмотра своего уголовного дела. «Ланская» (назовем ее так) сумела в короткий срок установить с Гинзбург доверительные отношения. Она как бы взяла опекунство над Гинзбург, как бывалый зэк. В первое время Антонина действительно нуждалась в таком человеке. Представьте, за один день жизнь изменилась полностью.

Надо было кому-то излить, что накопилось на душе. Она делилась с сокамерницей, за что арестована, даже деталями из своей бурной прошлой жизни в Локте, а затем в Прибалтике. Как она ходила на танцы, курила, выпивала. Конечно, это была бравада, видимо, для поднятия своей значимости в глазах соседки. Например, говорила о том, что у нее в Прибалтике в разрушенном доме спрятаны ценности.

Сразу же после посадки ей была представлена возможность читать. Газетами она интересовалась мало, но зато увлеченно читала сборник «Партизаны Брянщины», особенно главу о Каминском и его РОНА. О муже и детях почти не вспоминала. Написала мужу всего одно письмо, хотя в этом ее не ограничивали. Следствие, как и администрация СИЗО, относились к ней по-человечески: питание, вещи первой необходимости, предметы туалета — все у нее было.

Вскоре Макарова освоилась настолько, что уже не нуждалась в подсказках «Ланской», даже сама пыталась верховодить.

Гинзбург не рассчитывала на высшую меру. Рассуждала так: «Ну, дадут мне года три, не больше». Интересовалась у контролера условиями работы в тюрьме, сколько платят, легко ли устроиться у них на работу. Она рассуждала так: «Домой мне возвращаться все равно не придется, останусь здесь, буду работать».

Обо всем этом нас информировала «Ланская». Но главной ее задачей было тактично, ненавязчиво подталкивать Макарову к осознанию вины и раскаянию. Идя на допрос, следователи знали общий настрой и поведение обвиняемой. Однако все было не так просто. Гинзбург избрала тактику — признавать то, от чего уже невозможно отвертеться, ссылалась на забывчивость и др.

Постепенно она обрисовала тот ужасный конвейер убийств и истязаний, который существовал в тюрьме. Расстрелы узников-одиночек производились в темной камере-стойле. По-другому уничтожались группы. Людей брали по 5–6 человек, им связывали руки, часто проволокой, выводили на скотомогильник, как выражалась Тонька, «в крапиву». Вот ее цитаты: «Ставили спиной к яме, и я из пулемета их расстреливала. Если кто оставался жив, достреливали из револьвера — я или кто-то из охранников». «Я подошла к яме, вытащила из кобуры наган и пристрелила раненых — двух или трех человек, точно не помню». «Перед предстоящим расстрелом меня предупреждали накануне, и я готовила пулемет. Стреляла по команде «По врагам — огонь!»

Вот что показал охранник тюрьмы Б., тогда совсем еще молодой 17-летний парень: «В этот день расстреливали большую группу узников, человек 15–20. Мы провели арестованных, поставили их у ямы. На казни присутствовал сам Каминский и какой-то чин, говорили, что венгерский генерал.

Кто-то зачитал приговор (раньше этого не делалось). Каминский взмахом руки дал команду начинать. Макарова оправила ремень на гимнастерке, картинно отбросила волосы назад и легла за пулемет. Она действительно чем-то напоминала Анку из кинофильма «Чапаев». Старший охранник дал команду, и пулемет заработал. Я и раньше присутствовал на расстрелах, но это меня просто потрясло.

Позже ходили слухи, что где-то в газете была напечатана фотография с надписью «Русская девушка расстреливает партизан». Но я не видел, кто и когда фотографировал».

20 ноября 1978 г. Антонина Макаровна Гинзбург Судебной коллегией по уголовным делам Брянского областного суда была приговорена к расстрелу — высшей мере наказания. Судом было доказано убийство ею более 160 человек. Суд не учел некоторые другие эпизоды убийств, поскольку они не были перекрыты другими доказательствами.

В общем, закончилось все, как и должно было закончиться. Чтобы поставить точку в этой почти 35-летней эпопее, дополним: приговор был приведен с исполнение. Это единственный случай в практике Верховного совета СССР, когда в Год женщины 60-летней матери двоих детей было отказано в помиловании.

Каждому — свое.