54 метра (СИ) - Попов Александр
Именно об этом я и думал, пританцовывая за сотню метров от желанного «био-парадиза», окруженного с другой стороны бравыми хлопцами с надписью «ОМОН» на лопатках. «До конца перерыва осталось пять минут!!!» – раздался громогласный бас в атмосфере, усиленный мегафоном. Точно не успеем! Эта мысль за секунду проскочила не только у меня одного в мозге. Решение пришло незамедлительно в наши коллективно-объединенные головы и хотевшие писать организмы. Как по команде, темная морская форма отделилась от зелено-серой толпы и, на ходу снимая белые, предательски выделяющиеся в темноте бескозырки, начала сближение с огромными воротами Кремля, на бегу расстегивая брюки. До Мавзолея, конечно же, было ближе, но там, как было известно со школы, живет Ленин. А магическую присказку «Ленин жил! Ленин жив! Ленин будет жить!» никто не забыл. Не стоит с ним связываться. Поэтому наши мощные морские струйки устремились на одни из ворот краснокирпичного исторического строения. Караул, стоявший неподалеку, даже не шелохнулся, делая вид, что пятьсот человек, оголившие свои пиписьки в сторону объекта государственной важности, всего лишь плод воображения. А может, посчитали количество патронов в их оружии и поняли, что не хватит? А может, они тут для красоты и не проинструктированы на случай подобных ЧП?
– Уф-ф-ф, – прямо сразу полегчало. Кайф-то какой. Генерал с мегафоном схватил бинокль и смотрел на толпу людей, простите, моряков, и почему-то крякал и икал в не выключенный «матюгальник», не зная, что сказать.
– Становись!!! – наконец раздалось в воздухе. И последний нахимовец, заботливо встряхнув своего дружка, устремился обратно в строй…
На следующий день по каналу «НТВ» показали все вот ЭТО. Смотрелось, как масштабное кино про бунт моряков на броненосце «Потемкин». Только вместо крови – военно-морская пена, похожая на пиво, оттенив здоровенные ворота Кремля, текла вниз, к Воробьевым горам, мимо памятника Минину и Пожарскому. И последний, маленького роста нахимовец с улыбкой голливудского актера в рекламе Гуччи крупным планом, застегивающий штаны…
А что поделать, Златоглавая? Морская стихия неподвластна пониманию и сдерживанию. Был бы генералом, я бы сказал: «Это вам не ТАМ!» И многозначительно бы поднял брови вверх…
Наконец, прошел парад Победы. Каждому на нем давали ампулы с нашатырем в каждую руку. Это на случай, если захочешь упасть в обморок от долгих речей верхушки государства. Давишь в ладошке ампулу и вдыхаешь запах бесплатного общественного туалета в конце дня, который возмутительно бодрит, аммиачным ядом обжигая слизистую. Прошли на нем, как говорится, на УРА. В отъезжающих на вокзал автобусах смотрели в вечернем небе столицы салют, крича при каждом залпе, как коты, которым наступили на причинное место. ВОСТОРГ…
Глава 13. Суеверным лучше не читать. Почему? Просто так. А. Попов
Сейчас идет САМПО. Расшифровывается: самостоятельная подготовка. Каждый будний день, по расписанию, после обеда мы делаем уроки. Как бы. Конечно, кто-то и вправду делает. Но если глазами пробежать по страницам учебников и конспектов, ну иногда задачки всякие решить, все равно времени для свободного полета мысли и действий остается немерено. Единственно, свобода мысли и действий ограничена квадратными метрами учебного помещения-класса. Даже в туалет можно только во время перерыва. Если офицер увидит тебя в коридоре во время САМПО, то после отбоя какашки месить будешь, что значит – убираться. Можно тихонько посмотреть телевизор. Да вот незадача, у нас его Летун забрал. Потому, видать, и забрал, что смотрели во время САМПО.
Можно вместо телевизора смотреть в окно. Правда, когда на улице пасмурная погода, людей нет, и скучно-серо. А когда погода «ЩИКАРНАЯ», невыносимо сидеть в помещении и смотреть на толпы красивых (издалека) девчонок, хихикающих над чем-то в атмосферных слоях. Чувствуешь себя хуже, чем когда такое же по телевизору видишь. Можно поспать на парте, уткнувшись в пилотку с иголками. Через час проснешься (если удастся заснуть) оттого, что обе ноги затекли, и их свело судорогой. А слюни из твоего рта, заполонив парту, начали стекать на пол. Отрыжка с яблочным привкусом вырывается из твоего распрямившегося желудка. И лицо с вмятинами и складками, как у шарпея, выдает тебя.
– Что, спал?! – вопрос дежурного офицера, растолкавшего тебя.
– Нет, учился, – лицо помято, держишься за парту двумя руками, иначе упадешь. Ног вообще не чувствуешь. Они как будто превратились в тонкие, холодные стальные иголки, по которым ползают стальные муравьи.
–М-м-да-а, вижу, заучился,– обычно еще все вокруг ржут и подзадоривают. – Одно неувольнение, Попов!
– Есть! – и садишься обратно спать, но уже не получается. Каждый в классе подбегает к тебе и норовит шлепнуть по спине посильнее, так, чтобы звонче получилось, чтобы прижгло. И все стараются спеть волшебную песню неувольнения. Исполняется коллективно до тех пор, пока не надоест. Во время вокальных потуг необходимо двигать бедрами и мельтешить руками перед лицом наказанного, иногда касаясь. Сто процентов бесит всех. СААВЬЮ вообще не повезло, его всегда так трогают и бесят. А поскольку он не перестает коротко картавить и дергать ногами-ластами в сторону обидчиков, то это, ясное дело, никому не надоедает, даже наоборот.
Текст песни такой:
Суббота-воскресенье! На-на-на-на!
Суббота-воскресенье! На-на-на-на!
СААВЕЙ (или другая клика) получил неувольнение! (быстро)
На-на-на-нара-ра-на-на!!!
Поскольку слова и отсутствие музыки принадлежали коллективу, то и песня получалась имбицильная. Зато веселая и задорная, подхватывают все хором и мельтешат руками как можно быстрее. Воистину, ничто не радует так, как неприятности товарища. Настроение у всего класса поднимается до небес. Смотришь на них, слушаешь их шуточки, и сначала злишься, а потом (лично я) громче их хохочешь. Все начинали завидовать моему веселью, и хотели столь же жизнерадостно кого-нибудь побесить. Тогда я садился, осматривался и начинал.
Раньше был вариант во время САМПО упасть в шкаф с продольной вешалкой для шинелей и бушлатов. Эти рундуки находятся позади всех парт и вмещают двух человек лежа. После того, как проживавшие ниже этажом плодовитые хомяки, перевыполнив план по демографии, умудрились как-то разбить аквариум (скорее всего, не без помощи курсантов) и расползтись по училищу, их приходилось стряхивать с себя после сна в этом «отеле». Милые на вид животные оставляли после себя шлейфы продуктов жизнедеятельности. Но, скорее всего, ввиду отсутствия ума или способствующих выживанию инстинктов, крысы съели их раньше, чем те смогли расплодиться сильнее. В общем, хорошее было место, но его рассекретил Летун, однажды с лицом фокусника, вытаскивающего белого кролика из своей шляпы, вытащил оттуда нечто большое и заспанное, то есть меня. Теперь там спали либо идиоты, либо те, кому было все равно. Поскольку я попадал в обе категории, то частенько исчезал в тени шинелей. Еременко и Летун, заходя в класс, сразу же кидались туда в поисках меня или еще кого-то. Я старался их не расстраивать, поэтому ДЕЖУРНОЕ ТЕЛО с крепко закрытыми глазами всегда бдело на страже самолюбия наших офицеров.
Когда ЭТО надоедало, приходило время стеба. Жесткого и веселого сразу. СААВЕЙ, конечно же, был неотразим со своим неповторимым «Бъйаа, пхиыиухки, саипаи!!!» Но однообразие приедается, поэтому список тех, над кем можно, а главное, хотелось подшучивать, существенно расширился. Естественно, это были те, кто очень болезненно воспринимал приколы такого рода (иначе было бы неинтересно). Чем больше человек злится и обижается, тем больше над ним будут стебаться. Таков закон коллектива. Именно в таких коллективах и зарождались будущие звезды «Камеди-клаб».
Иногда словесные перепалки-юморески становились похожими на дуэли острых языков. Мастерство оттачивалось и придавало участникам соревнований определенный моральный вес в обществе.
