Джеролд Шектер - Шпион, который спас мир. Том 2
«Для Советов это сообщение было ужасающим. Дело было не столько в том, что американцы обладали военным превосходством, это не явилось новостью. Их больше всего испугало, что американцы знали о своем превосходстве. Советы быстро осознали: для того, чтобы это узнать, американцы должны были воспользоваться утечкой разведывательной информации, каким-то образом выяснить, где расположены советские ракеты, и узнать их общее число... Вся система МБР внезапно оказалась устаревшей»{103}.
Хилсман преувеличивал. Наземная ракетная система Советов была далеко не устаревшей, но достаточно уязвимой. В критический момент между миром и войной за Берлин отчет Пеньковского, спутниковые фотографии и исследования англо-американской группы — все это слилось воедино и указало на уязвимость системы. Хрущев не хотел больше меряться силами в борьбе за Берлин.
Пеньковский вернулся в Москву в субботу, 14 октября, а в следующую пятницу, 20 октября, холодным, дождливым днем он снова сфотографировал необходимые секретные документы. Он готовился встретиться с Дженет Чисхолм в комиссионке на Арбате в час дня. Она пришла первой — после танцкласса для жен дипломатов в резиденции американского посла, недалеко от Арбата.
Когда дверь в теплый, душный магазин открылась, звякнул колокольчик. Витрины были заполнены старинными тарелками, хрусталем, столовой посудой, серебряными блюдами, часами, драгоценностями и вазами. На стенах висели пейзажи, портреты и фотографии в рамках — коллекция памяти, вырванной с корнем и выставленной на продажу. Большая часть товаров была не лучшего качества, но время от времени появлялись ценные дореволюционные вещи.
Встречаться в комиссионном было удобнее, чем в кулинарном отделе ресторана «Прага». Чисхолм сначала пришла туда, увидела, что купить практически нечего, и поняла, что, если Пеньковский опоздает, нечем будет оправдывать свое присутствие там. Комиссионный магазин был прекрасным прикрытием.
Пеньковский пришел вовремя и быстро обошел магазин, чтобы она его заметила. Когда он вышел, она последовала за ним по Арбату, не говоря ни слова. Серое, тяжелое небо и сырой, морозный воздух — осенний день, который действует москвичам на нервы. Они больше любят морозную сухую зиму, чем мокрую неустойчивую осень. У Дженет была продуктовая сумка, а на голове — советская меховая шапка, и нельзя было сказать, что это иностранка. Пеньковский прошелся по Арбату к Смоленской площади. Он повернул направо в переулок и вошел в последнюю дверь справа. Дом был старый, в конце переулка, на нем значился номер 7/4. Сначала шли два ряда дверей, затем — холл. Миссис Чисхолм увидела, как Пеньковский исчезает за дверью. Никто за ними не следил, она вошла вслед за ним. Они были одни. Он передал ей письмо. Они обменялись приветствиями и поинтересовались, как здоровье домашних. Пеньковский выразил сожаление, что ничего не получит в ответ от нее. Встреча продолжалась меньше минуты.
На следующей неделе, 27 октября, в то же время они снова встретились в комиссионке; все шло так же. Однако на этот раз, когда они замешкались в дверях дома, по ступенькам спустилась пожилая женщина. Пеньковский заметил ее и быстро обнял Дженет, закрыв ей лицо и делая вид, что они влюбленные. Она не противилась. Женщина не посмотрела в их сторону и вышла на улицу. Пеньковский быстро положил в сумку, которую держала Дженет, пачку из-под сигарет, где лежали три фотопленки. Они расстались молча. 3 и 10 ноября Пеньковский вновь встречался с миссис Чисхолм в комиссионке и действовал так же. Пеньковский во время этих встреч передал Дженет пять роликов пленки и два письма.
Дженет после встреч шла или ехала на троллейбусе домой. Когда ее муж возвращался к обеду на Садовую-Самотечную, она передавала ему материалы, а он доставлял их в посольство. В квартире передача материалов проходила в полном молчании, и Чисхолмы никогда не обсуждали дома встречи с Пеньковским или подробности самой операции. Из посольства материалы отправлялись диппочтой в Лондон.
Вечером 16 ноября Пеньковского пригласили в квартиру к британскому научному атташе доктору Сениору. Там он на людях встретился с миссис Чисхолм и ее мужем. Они не обменивались материалами, но теперь, после официального знакомства, у Пеньковского появился повод приветствовать Дженет, если они встретятся на людях. На следующий день Пеньковский прибыл в комиссионку в час дня, убедился, что Дженет его видит, и ушел. Они не разговаривали. Он вновь прошел вниз по Арбату, повернул направо в переулок, вошел в последнюю дверь по правую руку того же дома. Слева в холле на уровне пояса стояли две металлические коробки, одна чуть выше другой. Пеньковский сообщил Дженет, что пространство между коробками будет новым тайником. Потом передал ей одну пленку, письмо, тридцать восемь страниц заметок, написанных от руки, и две страницы свежих московских анекдотов. Это должна быть их последняя встреча в этом месяце. Пеньковский сказал Дженет, что он уезжает в отпуск с женой и дочерью в Кисловодск, лучший курорт Минеральных вод в горах Северного Кавказа, и что они встретятся 9 декабря, когда он вернется.
После парижской просьбы Пеньковского разработать средство быстрой связи ЦРУ и МИ-6 пытались найти способ связаться с ним в случае чрезвычайных обстоятельств. Когда в главный штаб из Парижа пришел первый отчет Пеньковского о широкомасштабных советских военных приготовлениях к Берлину, Джек Мори обсудил с Диком Хелмсом, что делать с этой информацией. Мори заметил, что Пеньковский «теперь может снабжать нас информацией, чрезвычайно сильно влияющей на нашу реакцию на последние действия Советов. Например, «Герой» может убеждать нас, что вся подготовка, которую мы увидим в ближайшие несколько недель, — это на самом деле часть уже описанных маневров, и в этом случае Советы смогут предпринять агрессивные военные действия в обход наших механизмов слежения». При критическом положении дел, предположил Мори, «Герой» может передать информацию о том, что Советы блефуют и не готовы нанести удар, несмотря на их требования о необходимых уступках. Хелмс согласился, что подобные вопросы, скорее всего, будут подниматься, но возразил, что Управление должно действовать исходя из того, что потребители информации сами должны все решить. ЦРУ, по словам Хелмса, ручается лишь «за то, что, если говорить только о рабочих моментах самой операции, мы не могли ни в чем обвинить «Героя» и не увидели в рабочих и контрразведывательных аспектах дела ничего, что могло бы заставить нас усомниться в истинности переданной информации»{104}.
Система раннего оповещения «Дистант», показанная Пеньковскому в Париже, должна была разрешить проблему быстрой связи в случае чрезвычайных обстоятельств. Шеф московской резидентуры ЦРУ получил инструкции немедленно сообщить в штаб о приеме сигнала раннего предупреждения, прежде чем проводить проверку тайника. В результате этого предупреждение было бы принято гораздо раньше, чем если бы московская резидентура ждала материала из тайника. Такое предупреждение могло привести к безотлагательному объявлению тревоги.
Британцы беспокоились о том, что сигнал раннего оповещения, посланный с помощью «Дистанта», не-проконтролированный и неправильно оцененный, мог быть неправильно понят и привести к началу войны. Морис Олдфилд, представитель МИ-6 в Вашингтоне, выразил эти дурные предчувствия в письме Джеку Мори, обсуждая договоренность о любых «внезапных» сообщениях «Героя», «говорящих о намерении Советов атаковать Запад». «Внезапные» — это сообщения первоочередной важности.
Закодированное сообщение будет послано в лондонское отделение ЦРУ, а потом в Британский объединенный разведывательный комитет, куда будут приглашены представители ЦРУ. «Таким образом надеялись, что англо-американская оценка сообщения сохранится в секрете до выхода из разведывательного сообщества. Отчет «Дистанта» не будет воспринят Соединенным Королевством как доказательство нападения, пока ОРК не признает его таковым», — писал Олдфилд{105}.
Это не совпадало с мнением американцев о том, как обращаться с ранним оповещением об атаке. Дик Хелмс настаивал на том, что ЦРУ должно было передать необработанные данные, если источник заслуживал доверия. Потребители информации сами обязаны были решить, что она обозначает.
28 октября 1961 года в лондонское отделение ЦРУ было послано сообщение, составленное Джеком Мори от имени Аллена Даллеса и одобренное самим Даллесом. Это была попытка выработать соглашение о работе системы раннего оповещения. Отдавая дань беспокойству англичан по поводу риска, который был неизбежен при передаче столь важной информации раннего предупреждения «стрелявшим без разбора», как англичане говорили о потребителях информации, Управление все же стояло на своем. Англичане никогда открыто не говорили о командовании стратегическими ВВС, но основная ответственность за стратегический ядерный ответ на советскую военную инициативу лежала на КСВВС и военно-воздушных силах, завысивших оценку советской ядерной мощи и первыми выступивших за стратегию упреждающего удара по СССР.
