Игорь Атаманенко - «Медовая ловушка». История трех предательств
Ясно стало незадачливому разведчику и то, что комедия с венчанием, как и совместное проживание с Грэйвс, были частью плана Беллингхэма, который предусматривал посадить его, Полещука, на «короткий поводок», чтобы постоянно держать под контролем и добывать информацию. Но сейчас, что делает здесь эта женщина сейчас?!
Полещук по привычке продолжал воспринимать Сэлли в прежней ипостаси — в ней он видел лишь ненасытную нимфоманку, для которой смысл жизни ограничивался постельными утехами и которая строила свои отношения с мужчинами в соответствии с афоризмом, почерпнутым из какого-то датского порнографического журнала: «Библия учит любить ближнего своего, а Камасутра объясняет, как именно».
Присутствие Сэлли на прощальной явке явилось для Полещука, пожалуй, самым большим унижением и разочарованием, которые ему когда-либо довелось испытать в своей жизни.
В какой-то момент Полещуку пришло в голову, что никакой озлобленности ни в адрес Грэйвс, ни тем более к Беллингхэму, он не испытывает.
Мысленно послав американцев в общероссийском направлении, «Уэй» отнесся к своему подчинённому положению философски: показно внимательно выслушал и принял все предложения оператора, чтобы затем забыть о них сразу по прибытии на родину.
Беллингхэм же, щадя мужское самолюбие своего подопечного, и словом не обмолвился, что всё это время его истинным оператором была Грэйвс.
* * *По прибытии в Москву Полещук изъял приготовленный для него тайник — в нём его интересовали только деньги, шпионские же материалы он уничтожил, твёрдо решив больше никогда не выходить на связь с американской разведкой.
Не последнюю роль в принятии им такого решения сыграла Сэлли Грэйвс, вернее, то, как она сумела обвести его вокруг пальца.
Сэлли, которую Полещук считал самой значительной фигурой в своей галерее сердечных подруг, оказалась змеей в шоколаде…
Глава тринадцатая. Возвращение блудного «крота»
Холодная война продолжалась, и в феврале 1985 года Полещук, незадолго до этого переведенный в управление «К» (внешняя контразведка) Первого главка КГБ СССР, снова угодил в окопы переднего края невидимого фронта. Теперь ему предстояло сражаться с вражескими спецслужбами на африканском континенте.
Новоиспечённый подполковник возглавил контрразведку в советской резидентуре, действовавшей с позиций посольства СССР в Лагосе, столице Нигерии.
Однако аппетиты Полещука по-прежнему опережали его карьерный рост — денег бонвивану, не привыкшему себе ни в чем отказывать, как всегда, не хватало.
К тому же после непальской командировки он основательно пристрастился к дорогим спиртным напиткам.
Сначала они помогали ему забыть Сэлли, затем, как-то незаметно, превратились в неотъемлемую составляющую его дневного рациона.
Поутру, едва переступив порог служебного кабинета, он первым делом устремлялся к бару, чтобы опрокинуть стаканчик-другой чего-нибудь покрепче.
Как правило, это были лучшие сорта виски или джина, которые он по дипломатическому листу выписывал прямо из Англии или США.
Впрочем, и другие земные удовольствия были не чужды молодому заместителю резидента по контрразведке, преисполненному желания жить полнокровной жизнью.
Немалых средств требовали посещения казино и баров, где стриптизировали длинноногие очаровательные мулатки. Что уж говорить о расходах, в которые вводили контрразведчика те самые темнокожие дивы, регулярно приглашаемые им в номера для сексуальных развлечений.
Словом, образ жизни, который вёл Полещук и без которого он уже не мыслил своего существования, приближал наступление периода ренессанса в его отношениях с Центральным разведывательным управлением…
* * *Однажды, основательно поиздержавшись, Полещук вспомнил, что он не только заместитель советского резидента, но и секретный агент ЦРУ по кличке «Уэй». И не беда, что он десять лет не подавал позывных, — мало ли, не было возможности!
Решив, что повинную голову американский меч не сечет, Полещук устремился в посольство США, где был встречен с распростёртыми объятиями.
Во время вручения Полещуком своих верительных грамот разведчикам резидентуры ЦРУ в Лагосе Лоунтри и Хьюзу он назвал свой оперативный псевдоним, присвоенный ему Джоном Беллингхэмом в Непале.
В ответ американские «коллеги» заметили, что давно ждут его визита. Для Полещука это был сюрприз, ведь прошло десять лет с момента его последнего контакта с сотрудниками ЦРУ!
Он поинтересовался, как удалось новым друзьям вычислить его прибытие в Нигерию и то, что он — «Уэй».
— Очень просто, Леонид! — засмеялся Лоунтри, который, судя по его поведению, выступал за старшего. — Ну, во-первых, если вы помните, вас в аэропорту встречал некто Будкин, о котором нам давно уже известно, что он — разведчик.
Во-вторых, в своём посольстве вы заняли ту же должность, которую до вас занимал некто Пономаренко, принадлежность которого к советской внешней разведке у нас также не вызывала сомнений. Он — полковник КГБ, не так ли? Кроме того, по прибытии в Лагос вы заняли его квартиру и стали пользоваться его автомашиной…
Полещук слушал собеседника, стараясь скрыть своё удивление, смешанное с восхищением: «Всё гениальное — просто!»
Заметив его отрешенный взгляд, Лоунтри сказал:
— Если вас не шокируют эти подробности, я могу продолжить перечисление признаков, по которым нам удалось установить, что вы принадлежите к противоборствующей спецслужбе, — Лоунтри лукаво подмигнул Полещуку и снова засмеялся.
— Да-да, конечно, продолжайте…
— Всё своё свободное время вы проводите в обществе своих коллег. Даже находясь на пляже, в посольской купальне, вы пьёте пиво только в их компании. В то же время вы избегаете общения и свысока смотрите на остальных советских дипломатов, не так ли? Это естественно, ведь они все от вас в той или иной мере зависимы… Достаточно одного вашего слова, намёка на их явную или мнимую неблагонадёжность, и любой из ваших «чистых» дипломатов первым же рейсом будет отправлен в Москву и не скоро сможет снова попасть за границу, если вообще сможет…
Разумеется, я говорю лишь о тех сотрудниках советского посольства, чьи позиции не подкреплены родственными связями с высокопоставленными чиновниками из МИДа и ЦК КПСС…
Надеюсь, я не открою тайны, если скажу, что ваши посольства за рубежом — это вовсе не посольства Советского Союза, как это написано при входе… Это — посольства партийной номенклатуры со Старой площади, чиновников МИДа и генералов КГБ, куда они пристраивают своих детей и детей своих родственников и близких друзей…
Простите, я несколько отвлёкся от темы… Вернёмся к признакам, мистер «Уэй»?
— Да-да, конечно… Очень увлекательно!
— Н-да, так вот… В отличие от настоящих дипломатов, вы и ваши соратники не больно жалуете даже посла, а уж о соблюдении вами трудовой дисциплины и говорить не приходится: в рабочее время вас не найти в посольстве, потому что вы постоянно находитесь в городе якобы по личным делам…
В дополнение ко всему вы ещё и часто появляетесь в посольстве в нерабочее время, особенно вечером, подолгу там задерживаетесь, когда все остальные ваши соотечественники отдыхают или развлекаются… Все сотрудники вашей резидентуры имеют возможность свободно общаться с местным населением и гражданами других стран, находящимися в Лагосе по служебным или каким-то другим делам, особенно с теми, контакты с которыми рядовым советским дипломатам не рекомендованы или категорически запрещены…
Ваши коллеги, офицеры резидентуры, свободно посещают рестораны, бары, казино, тратят большие деньги на угощение своих сотрапезников или компаньонов, чего не может себе позволить «чистый» дипломат вашей миссии в Нигерии…
Словом, признаков, демаскирующих ваш истинный статус, у нас набралось предостаточно… К тому же вашу фотографию мы переслали в Лэнгли… Ответ оттуда лишь подтвердил наши догадки… Нет-нет! Я ошибся — это не догадки, а математически выверенные расчёты… Вот так мы узнаём, «кто есть кто»…
Обратите внимание, мистер «Уэй», я рассказал вам всё как на духу. Это свидетельствует о том, что у нас секретов от вас нет… В будущем я надеюсь на взаимную искренность!
Заметив, как при этих словах заёрзал в кресле Полещук, Лоунтри поспешил добавить:
— Вы с чем-то не согласны?
— Нет-нет, я согласен… со всем… Но будет лучше, если вы станете называть меня просто Леон…
— Нет проблем, Леон! Впредь я буду называть вас только так!.. Возвращаясь к поднятой теме, могу лишь добавить одно: в своей работе по выявлению сотрудников КГБ среди советских дипломатов, впервые прибывающих в Лагос, мы используем те же признаки, что и вы… Или я ошибаюсь, Леон?
