Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 4
Через надежных помощников резидентуры среди служащих железной дороги советским людям, находившимся в немецких эшелонах, было рекомендовано при первой же возможности разбегаться кто куда и пробираться в горные районы, где болгарское население их укроет и поможет связаться с партизанами. Договоренность на этот счет с руководством Сопротивления уже имелась. Сотни советских людей укрылись в болгарских селах или ушли к партизанам. Они принимали участие в боевых действиях и в народном антифашистском восстании в сентябре 1944 года.
Внешняя разведка пристально следила за секретными переговорами между представителями Болгарии, Англии и США. Руководитель Регентского совета Филов, ярый ненавистник Советского Союза, напутствуя одного из своих парламентеров перед встречей с американским представителем в Турции, говорил: «Болгария могла бы стать крепостью против большевизма при условии, если существующий в ней в настоящее время режим будет упрочен, а единство страны обеспечено. В случае же, если болгарскому народу придется пережить еще одно разочарование в своей борьбе за объединение, он впадет в отчаяние и поддастся большевизму». Болгарская верхушка хотела выторговать у англо-американцев поддержку планов создания «Великой Болгарии» в обмен на антисоветизм. В свою очередь, американские и английские разведчики и дипломаты делали все возможное, чтобы спасти Болгарию от надвигавшегося краха режима и прихода народа к власти.
Информацию о секретных переговорах советская разведка получала как в Софии, так и в Лондоне, Стамбуле, Анкаре и других столицах мира. Последняя попытка болгарских правящих кругов заключить перемирие с Англией и США была предпринята в конце августа 1944 года, когда советские войска уже были в Румынии. Переговоры велись в Каире, в них участвовали английский посол Хьюген, английские и американские высокопоставленные дипломаты и разведчики.
5 сентября 1944 года СССР объявил войну Болгарии, и это спутало карты как болгарского руководства, так и Англии и США. Из Лондона в адрес английского посла в Москве была направлена срочная шифровка, где говорилось: «Иден удивлен объявлением войны Болгарии со стороны СССР и просит выяснить причину, почему советское правительство избрало именно этот момент для объявления войны, то есть тогда, когда Болгария как будто бы стремилась заключить мир с союзниками СССР». Просили также «выяснить, что намерен СССР делать дальше: вторгнуться в Болгарию или предъявить условия взамен прекращения военных операций». Между тем цели советского руководства были вполне очевидными: нельзя было оставаться «невоюющей с Болгарией стороной» в преддверии переговоров о послевоенном устройстве на Балканах, которые издавна слыли «пороховой бочкой Европы». Важно было не допустить сепаратного сговора союзников с Болгарией и помешать их планам размещения своих войск в этой стране.
Поздно вечером 5 сентября 1944 года Федичкин, ставший к этому времени поверенным в делах посольства, вручил премьер-министру Болгарии Муравиеву ноту об объявлении войны. Присутствовали все министры кабинета. Они выслушали Федичкина стоя, в напряженной тишине. В ноте говорилось: «Болгария до настоящего времени отказывается разорвать с Германией, проводит политику так называемого «нейтралитета», а в действительности оказывает этим прямую помощь Германии, спасая ее отступающие военные силы от преследования Красной Армии. Советское правительство больше не считает возможным сохранять свои отношения с Болгарией и заявляет, что не только Болгария находится в состоянии войны с СССР, в чем, по существу, она находилась и ранее, но и Советский Союз будет находиться в состоянии войны с Болгарией». Попытки болгарского руководства предложить перемирие с СССР были отвергнуты.
С поразительной наивностью болгарская верхушка до последнего часа верила, что ход событий может измениться. Тот же Муравиев, ссылаясь на брата царя Бориса — Кирилла, твердил, что «события должны развиваться так же, как и в 1918 году», что к «нам придут союзники, будет заключено перемирие, «земледельцы» (умеренная буржуазная партия аграриев. — Прим. авт.) возьмут власть, а князь Кирилл станет спасителем Болгарии». И еще: «Я верю в английскую дипломатию, в Черчилля и убежден, что он не допустит, чтобы Красная Армия вступила в Болгарию». Немудрено, что Муравиев не поверил начальнику Генерального штаба Т. Трифонову, когда он сообщил премьер-министру 2 сентября 1944 года о готовности советских войск войти в Болгарию. Когда СССР объявил войну, Муравиев заплакал и произнес: «Трагедия начинается…»
Вот как описывает в своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г.К. Жуков свои беседы с Георгием Димитровым накануне перехода болгарской границы советскими войсками: «Георгий Димитров произвел на меня впечатление исключительно скромного и душевного человека. Во всех его размышлениях и суждениях чувствовалась большая сила ума и политическая дальнозоркость.
Г. Димитров сказал: «Хотя вы и едете на 3-й Украинский фронт с задачей подготовить войска к войне с Болгарией, войны наверняка не будет. Болгарский народ с нетерпением ждет подхода Красной Армии, чтобы с ее помощью свергнуть царское правительство Багряно-ва и установить власть Народно-освободительного фронта». «Вас, — продолжал Г. Димитров, — встретят не огнем артиллерии и пулеметов, а хлебом и солью по нашему старому славянскому обычаю. Что же касается правительственных войск, то вряд ли они рискнут вступить в бой с Красной Армией». «По моим данным, — говорил Г. Димитров, — почти во всех частях армии проводится большая работа нашими людьми. В горах и лесах — значительные партизанские силы. Они не сидят без дела и готовы спуститься с гор и поддержать народное восстание».
В то время болгарская армия насчитывала в своих рядах 450 тысяч человек, сведенных в пять армий и два отдельных корпуса. В воздушных силах было 410 самолетов, а в военно-морских — более 80 боевых и вспомогательных немецких и болгарских судов…
Утром 8 сентября все было готово, чтобы открыть огонь, но мы со своих наблюдательных пунктов не видели целей… Не прошло и получаса, как командующий 57-й армией доложил, что одна из пехотных дивизий болгарской армии, построившись у дороги, встретила наши части с развернутыми красными знаменами и торжественной музыкой. Через некоторое время такие же события произошли и на других направлениях. Командармы доложили, что идет стихийное братание советских воинов с болгарским народом.
Я тотчас же позвонил в Ставку. И.В. Сталин сказал: «Все оружие болгарских войск оставьте при них, пусть они занимаются своими обычными делами и ждут приказа своего правительства».
Этим простым актом со стороны Верховного Главнокомандования было выражено полное доверие болгарскому народу и болгарской армии, которые по-братски встретили Красную Армию, видя в ней свою освободительницу от немецких оккупантов и царского профашистского режима»[75].
Оценивая работу резидентуры в Софии в 1944–1945 годах, Центр, как об этом свидетельствуют архивы внешней разведки, отметил, что «она находится в удовлетворительном состоянии». Особо было подчеркнуто, что руководитель резидентуры Федичкин отличается «высокой квалификацией, эрудицией, энергией, большим опытом» и «принимает на себя значительную долю участия в конкретной работе с агентурой и связями». Такая оценка обычно скупого на похвалы Центра стоила многого. Факты, впрочем, говорили сами за себя: с января по август 1945 года в Москву из Софии было направлено 845 информационных сообщений, из них 240 документальных. Руководству СССР было доложено 40 спецсообщений. К тому времени резидентура имела позиции во всех главных объектах страны. Справедливости ради следует сказать, что обстановка в Болгарии в 19441945 годах резко отличалась от обстановки первых лет войны, и условия для деятельности внешней разведки в этот период были более благоприятными.
В трудное и ответственное время, в глубоком тылу фашистской Германии, союзницей которой была Болгария, работа наших разведчиков в этой стране стала ощутимым вкладом в приближение победы, в борьбу братского народа за свободу и независимость.
43. Девятый вал войны. Победа над Японией
В конце ноября 1941 года корабли соединения японского адмирала Нагумо сосредоточились в заливе Хитокаппу, у острова Итуруп, откуда открывается проход через Курильские острова в Тихий океан для крупных кораблей. Вечером 25 ноября Нагумо получил приказ главнокомандующего Объединенным флотом Японии Ямамото следовать к гавайским водам и атаковать главные силы американского флота.
2 декабря 1941 года на авианосце «Акаги» было получено подтверждение из штаба Ямамото: «Начинайте восхождение на гору Ни-итака», что означало — атакуйте Перл-Харбор, главную тихоокеанскую военно-морскую базу США. Ранним утром 7 декабря Футида, один из разработчиков плана внезапного нападения, повел за собой 183 самолета первой волны. Кроме того, вокруг бухты Перл-Харбора было заблаговременно развернуто более 20 японских подводных лодок. Уверенный в успехе Футида передал условный сигнал: «Тора, тора, тора!» (Тора — тигр по-японски). Это должно было означать, что японская атака действительно оказалась внезапной. Было потоплено четыре линкора, два эсминца, много кораблей было повреждено. Уничтожено 188 самолетов, погибло свыше трех тысяч американских солдат.
