Мартин Аростегай - Рыцари сумерек: Тайны спецслужб мира
«Австралийцы добавили нам юмора и жизненной энергии», — говорит Бо Гритц. Он вспоминает своего старшего сержанта — австралийца Сонни Эдварса, «прикольщика высшего класса», тот, здороваясь со всеми старшими офицерами, говорил исключительно «пю маон», что в переводе с французского означает что-то типа «поцелуй меня в задницу». И как-то раз Гритцу пришлось выкручиваться и объяснять знавшему французский взбешенному генералу, что это самое «пю маон» по-камбоджийски значит «приветствую свободу и труд во благо демократии».
Вскоре Гритц и Эдварс оказались в одной связке, участвуя в операции спасения офицера ЦРУ, попавшего в плен к северовьетнамцам, а потом — в операциях в Камбодже. Как-то раз, попав в одно укрытие, они «лежали бок о бок, нога к ноге, целясь в пулеметчика, который шпарил прямо поверх наших голов. Я застрелил первого в колонне, а Эдвардс снял хвост, оставляя идущих в середине офицеров противника для захвата в плен живыми».
У ППГ не было постоянных баз, и Гритц называл их «военными цыганами», поскольку они на своих вертолетах то и дело перебрасывались с места на место, словно самые настоящие кочевники.
Однажды на воздушной базе Бьен Хуа эти парни, напившись до одури и возбудившись от стриптиза, показанного ногастыми австралийскими девицами, смели к чертовой матери ворота. После чего вломились на торжественный ужин в честь премьера Южновьетнамского правительства маршала авиации Нгуен Као Ки.
В ходе последовавшей потасовки, военным полицейским, пытавшимся усмирить разбушевавшихся австралийцев, крепко досталось. Громила Эдвардс сломал себе ногу, атакуя джип, в котором перепуганные полицейские пытались спастись от избиения. «Если бы проклятые вьетконговцы почаще приходили в бары драться с нашими австралийскими парнями, мы бы их всех скоренько одолели», — заметил по поводу этого инцидента Гритц. Взбешенный генерал на следующий же день велел Гритцу «катиться к себе в джунгли, где таким только и место».
В ноябре 1968 года в Новый год по восточному лунному календарю Гритц и Краснов пробивались с боем по узким улочкам Сайгона. Документы, которые они несколько месяцев назад в ходе своего диверсионно-разведывательного рейда обнаружили у убитых вьетнамцев, свидетельствовали о растущей мобилизации сил коммунистического Вьетнама, что и выразилось в массовой кампании сопротивления в разных городах Южного Вьетнама. В самом Сайгоне оказалось в осаде даже американское посольство. Коммандос получили приказ очистить от коммунистов китайский квартал Сайгона — Чон Лон. Однако группа Гритца была остановлена плотным огнем из пулеметных гнезд северовьетнамцев.
«Поручите это мне, майор!» Услышав это, Гритц обернулся к Ким Джейн. Верхние пуговицы на ее камуфляжном костюме оставались расстегнутыми, и когда она наклонилась к нему, ее прелестный бюст предстал перед Гритцем. Это была, можно сказать, величественная панорама, которая способна была привлечь к себе внимание мужчины не меньше, чем перекрестный пулеметный огонь над головой.
Ким была стриптизершей — наполовину француженкой, наполовину вьетнамкой, — Гритц повстречал ее во время отдыха на приморским курорте Вунг Тао, где она помогла майору в некоторых вопросах за счет своего влияния на местные авторитеты. Ким Джейн взяли в подразделение в качестве «санитарки». Сейчас Гритц вспомнил первую ночь с ней. Он лежал в своей палатке, оба его товарища давно уснули, и вдруг его рука автоматическим движением метнулась под подушку, где всегда на случай непредвиденных обстоятельств лежали 9-миллиметровый пистолет и десантный нож. «Я почувствовал нечто вроде вползания змеи под полог, схватил это нечто и обнаружил изящную женскую ручку». Затем он разглядел смазливое личико Ким в ореоле рыжих волос и ощутил ее влажный шепот на своем лице: «Не надо так давить, майор, я только хочу любви...» Он думал о ее ароматных ванных, о том, как она свешивала свои длинные ноги из кабины вертолета на высадке, когда он брал ее на рейды... Или о том, как она застрелила своего прежнего любовника-американца, который ее ограбил, о ее снайперских талантах, с успехом проявленных на стрельбище. Теперь она вызывалась уничтожить пулеметное гнездо вьетнамцев тем способом, который был доступен только ей.
Гритц глянул на Краснова, который только что пытался прорваться к пулемету, но вынужден был отступить под кинжальным огнем. Австралиец угрюмо молчал, взмокшие светлые волосы его прилипли ко лбу поверх повязки-потника. Ким снова повторила: «Я пойду, майор», — и Гритц неохотно кивнул.
Она скинула камуфляж, обнажив грудь и откинув назад копну волос, как обычно делают вьетнамские проституточки. Ниже груди комбинезон плотно обтягивал все ее соблазнительные формы. Ким расстегнула молнию на боку и подсунула под одежду на голое бедро автоматический пистолет. Не говоря ни слова, девушка соскользнула в боковую улочку и обошла кругом несколько кварталов, чтобы появиться перед вьетнамскими пулеметчиками с другой стороны. Они явно наблюдали за ее приближением, облизывая в предвкушении пересохшие губы.
Когда Ким была уже в нескольких метрах, и сексуальные фантазии вьетнамцев достигли апогея, она элегантным движением оголила бедро, достала оттуда пистолет и застрелила обоих пулеметчиков. Ким Джейн вернулась на позицию Гритца, прихватив с собой в качестве трофея пистолет вьетнамского командира — советский ТТ.
«Нет, это была невероятная девка!» — вспоминает Гритц...
«Ну ты, задница паршивая, я приехал сюда долбать вьетконговцев, ясно? и получить кой-какие долбанные вьетконговские имена, ясно? и именно этой хренотью я занимался сегодня ночью, ясно? А сели тебе это не нравится, то ты, цыплячья задница, можешь хоть раздолбать к чертям весь свой дерьмовый род и племя...» Примерно такими изысканными выражениями прапорщик Ричард Марсинко из «морских львов», стоя на борту речного патрульного катера (РПК), отвечал на выговор старшего офицера за то, что называлось «несанкционированный выход от причала». На самом же деле Марсинко только что предотвратил переход крупной группы северовьетнамцев через дельту реки Меконг.
Во время «Кампании Тет» РПК Марсинко со взводом из одиннадцати морских пехотинцев на борту проник в осажденный прибрежный городок Чу Док. Вернувшись из «несанкционированного» рейда в Камбоджу, Марсинко вместе с сержантом «зеленых беретов» ввязался в уличный бой против группы северовьетнамцев, захвативших квартал городка, где в одном из домов в западне оказалась американская санитарка по имени Мэгги.
Переодевшись в черную вражескую форму и натянув на лица черные чулки, намазавшись камуфляжным гримом и обмотав себя пулеметными лентами, «морские львы» вышибли дверь в дом Мэгги, в то время как их пулеметчик поливал свинцом второй этаж дома, откуда стреляли вьетнамцы. Трое вьетконговцев, заскочив в дом с заднего хода, были мгновенно застрелены из винтовок М-16, и морские пехотинцы во главе с сержантом Диксом побежали по лестнице вверх. По пути они убили еще двоих вьетнамцев, и еще пару — на третьем этаже, прямо у дверей в комнату Мэгги. Затем моряки вышибли дверь и вызволили Мэгги из ее убежища. Спустившись назад буквально по телам вьетнамцев, они посадили женщину в джип и рванули прочь. Одному пехотинцу было поручено своим телом заслонять Мэгги, и всю дорогу до воинской части он пролежал на ее груди. «Экие были классные титьки! — с некоторым сожалением вспоминал потом этот солдат. — Как раз мой самый любимый размер...» После двух боев во Вьетнаме Марсинко было поручено сформировать антитеррористическое подразделение на флоте. «Команду 6», и именно в это время вьетнамцы назначили цену за его голову: «50 тысяч пиастров тому, кто убьет Демо Ричарда Марсинко, убийцу с серым лицом, который навел ужас и смерть на провинцию Чау Док во время лунного Нового года». Фотография с подписью «Демо Дик» была взята из статьи в американском журнале «Мужчина», написанной о Марсинко, когда тот совершал рекламное турне по Америке в пользу вступления в «морские львы». Видимо, некоторые адмиралы, завидуя популярности сухопутных «зеленых беретов», решили, что морякам немного внимания публики тоже не повредит. И на страницах «Мужчины» появилась красочная фотография Марсинко, выпрыгивающего с самолета с крупнокалиберной винтовкой в руках. «Это была на редкость глупо составленная байка», — считал сам Марсинко, который из-за этого фото попал в «черный» список вьетнамцев. Он подозревает, что активисты антивоенного движения в Америке пересылали в Северный Вьетнам подобные материалы прессы. «Дело в том, что флот просто не знал, как быть с морской пехотой, — поясняет прапорщик Рон Йоу, который тоже в свое время был в «Команде 6». Флотские начальники, выпускники морской академии в Аннаполисе, понимали только в кораблях, авианосцах и подлодках. У них не было ни малейшего понятия, как вести диверсионную войну на реках, в джунглях или на болотах, для чего мы были специально подготовлены». Возникающие идеи было крайне трудно доводить до высшего командного состава, так как в подразделении «морских львов» (SEAL) в то время самым высоким чином был старший лейтенант.
