Трудно быть сержантом - Химэн Мак (Mackenzie Hooks Hyman)
По дороге он пытался объяснить мне, что это было за место, куда меня назначили, и нахваливал его, но толком ничего не рассказал" а вернее, я его плохо понял. Скоро я догадался, в чем причина: моим собеседником оказался чистейший янки. Я изо всех сил старался показать, что отлично его понимаю, и одобрительно кивал головой. "Вот придем в казарму, — думал я, — и уж там-то, наверное, найдется кто-нибудь, кого я хорошо пойму".
Однако и в казарме оказались одни только янки. Ринго указал мне мою койку. Как раз в это время усталые и покрытые пылью янки возвращались со строевых занятий. Я присел на койку, закурил и решил разузнать о капитане. Я стал присматриваться, с кем бы лучше заговорить. Но все они бормотали одинаково непонятно, усиленно жестикулируя и произнося слова как-то в нос, что ужасно резало слух. И двое парней ругались так, что просто смех. В их ругани не было ни одного по-настоящему крепкого словечка. У них получалось даже хуже, чем у Барта, хотя старались они не меньше его.
Чтобы лучше понять непривычную речь, я подошел к ребятам поближе. Но на близком расстоянии их говор еще больше резал мне слух. Наконец я заметил одного, который тараторил не так быстро, как остальные. Я подошел к нему и поздоровался. В ответ он бросил мне что-то похожее на «здравствуйте», но понять его все-таки было можно.
— Вы случайно не знаете, где я могу найти капитана? — спросил я.
— Вам нужно сначала повидать сержанта Кинга, — ответил он, ужасно коверкая слова. Однако я его понял.
Сержанта нигде не было, и я прождал его до трех часов дня. От нечего делать я слонялся по казарме, играл па варгане, курил и спал. В конце концов, терпение мое лопнуло. Настроение у меня было ужасное, и я даже готов был рассказать обо всем кому-нибудь из янки. Но в это время появился сержант Кинг.
Взглянув на него, я сразу понял, что не смогу ему выложить все, что у меня наболело.
Сержант Кинг показался мне самым неприветливым человеком на свете. У него было такое длинное и узкое лицо с глазами, как у гончей собаки, что мне просто стало жаль его. Кинг сразу же прошёл в свою комнату, которая находилась в начале казармы. Когда я вошел к сержанту, он сидел на койке, и вид у него был довольно унылый. Уж конечно, у меня не появилось желания сразу ему все выложить. Я решил действовать деликатно и вел себя так вежливо, как только мог. Я рассказал ему, кто я и откуда прибыл. Сержант поднял на меня глаза и спросил, что мне нужно. Я ответил, что хочу видеть капитала, потому как не собираюсь оставаться в этой эскадрилье, а хочу перебраться туда, где находится Бен и остальные мои земляки. И еще я сказал, что должен дать им знать о себе. Но мои слова, видно, не понравились сержанту. Он стал еще мрачнее, потер лицо руками и быстро заговорил:
— А, так это ты! Как это я сразу не сообразил. Мне же сказали, что тебя пришлют сюда. Именно таким ты и должен был оказаться. Ты думаешь, что сам можешь решать, оставаться тебе здесь или нет, и еще собираешься говорить об этом капитану. В эту казарму присылают одних лентяев и идиотов и надеются, что я сделаю из них людей. У меня и так неприятности, а тут еще прислали типа, который собирается перейти в другую эскадрилью.
— Очень жалко, что мне приходится слышать все это, — ответил я. — Если вы хотите, чтобы у вас в столовой сидели одни лодыри, я могу помочь вам в этом и тоже присутствовать там, но мне все-таки хотелось бы быть вместе с Беном и другими ребятами, хотя против вас я ничего не имею. Я только что… — И тут я понял, что увлекся и перехватил.
Однако лицо сержанта засияло улыбкой, как будто я вдруг стал ему очень нравиться. Он похлопал меня по спине, приговаривая, что, дескать, я умно сделал, решив остаться здесь. Я попытался было возразить, но он воспринял это очень болезненно.
Мы еще немного поболтали, говоря друг другу комплименты. Я заметил сержанту, что очень приятно, когда встречаешь людей с хорошими манерами. Он сказал, что чувствует то же самое и что ему нравится мое поведение. Давая понять, что наш разговор окончен, сержант Кинг сказал:
— А теперь вам лучше пойти и заправить койку, раз уж вы решили остаться здесь.
— Хорошо, можете больше не беспокоиться о казарме. Я сразу возьмусь за дело, и мы быстро приведем все в порядок, — ответил я сержанту, похлопав его по спине. Я старался сделать вид, что доволен, поскольку уж все равно застрял тут, хотя в действительности мне все-это было не по душе.
ГЛАВА Х
Прошло несколько дней. Я посещал занятия, и у меня наладились хорошие отношения со всеми. Парни стали говорить несколько лучше, и я начал понимать их. Бена и других ребят я так и не встретил. Мне все-таки тягостно было находиться одному среди янки и притворяться, что я всем доволен, поэтому я решил однажды отправиться на поиски Бена и ребят. Несколько раз исходил я вдоль и поперек аэродром, расспрашивал каждого встречного, заходил в магазин, в тир, обошел все казармы, но никого из своих прежних знакомых не нашел. Поиски я начинал рано утром и продолжал их дотемна. Однажды, вернувшись в казарму, я почувствовал страшную усталость и прилег отдохнуть на свою койку.
но не прошло и минуты, как явился сержант Кинг и направился прямо ко мне:
— Я слышал, тебе не нравится у нас, Стокдейл?
Этот вопрос меня очень удивил. Я думал, что сержант не знает о моих отлучках, и я поспешил заверить его, что мне здесь очень хорошо.
— Ну и прекрасно, а то я боялся, что тебе здесь не нравится. Да, дружище, почему тебя не было сегодня на занятиях? Надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо. Ты не болен?
— Нет, я совершенно здоров.
Сержант Кинг сказал, что он очень рад этому, потому что он назначил меня в наряд на кухню и боялся, как бы я не опоздал.
— Я долго думал, кого туда послать, и решил, что ты самый подходящий для этого человек, раз уж ты решил остаться с нами.
— Я не знаю, что там делать, но, конечно, постараюсь справиться.
— Ну, тебя там научат, я верю в тебя, Стокдейл. Держу пари, что ты неплохо справишься. Я могу даже устроить тебе наряд и на завтра, чтобы ты скорее научился.
По правде говоря, меня это не очень интересовало, но я и виду не подал, что мне это не по душе. Ну, а сержант просто сиял от счастья. А когда я ему сказал, как он мог подумать, что я не люблю его эскадрилью, и кто только наговорил ему про меня такое, он расплылся в улыбке и проговорил:
— Мы очень рады, что ты с нами, Стокдейл. Да, да, очень рады. — И с этими словами сержант Кинг, насвистывая что-то себе под нос, удалился. Он, видимо, остался очень доволен мной.
В этот же вечер я отправился в наряд на кухню. По-настоящему я, конечно, не представлял себе, что это такое. Я помогал убирать со столов, перемыл гору посуды, вымыл полы, а около полуночи меня заставили чистить картофель. Ничего на свете не любил я так, как сырой картофель. И сколько же я съел его в этот раз! Потом я стал чистить морковь, Я любил ее не меньше и не мог отказать себе в удовольствии полакомиться. К утру я был так сыт, что не торопился в столовую и съел за завтраком только немного больше одной порции. Днем я чувствовал страшную усталость, и меня непреодолимо клонило ко сну.
Возвращаясь после обода в казарму, я встретил сержанта Кинга. Он спросил, как прошло дежурство на кухне. Я без хвастовства сказал, что все прошло нормально. Он сообщил, что опять назначает меня в наряд, на этот раз в дневное время. У меня не было большого желания идти туда, но сержант похлопывал меня по спине, улыбался и был так вежлив, что мне волей-неволей пришлось согласиться.
В этот раз на кухне готовили мясной рулет и капусту, а я всегда это любил. За работой
я начал понемногу все пробовать, откусывая и отщипывая то тут, то там, пока мне не надоело. Все шло хорошо, но, когда я стал помогать одному из парней резать яблоки, произошел скандал. Подбежал повар и заорал:
— Не давайте этому проглоту жрать яблоки! Гоните его отсюда! Я не могу позволить себе роскошь держать его здесь!
