Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 4
Успешное создание отечественного ядерного оружия в короткий исторический срок имело важное военное и политическое значение. Во-первых, вооруженные силы страны получили принципиально новый мощный инструмент сдерживания; во-вторых, бывшие союзники СССР, в тайне от него создавшие свое атомное оружие, лишились монополии.
Другим выдающимся достижением научно-технической разведки во время Второй мировой войны было освещение проблем радиолокации, расширившей боевые возможности всех родов войск. Создание более совершенных радиолокационных систем требовало новых технологий. В годы войны наша страна не располагала в должной мере такими возможностями. Поэтому НТР добыла много полезных сведений по теории радиолокационных устройств, о схемных решениях и элементной базе, инструкции по использованию и наладке радиолокаторов для авиации, ПВО и военно-морского флота.
О значении добытых материалов свидетельствует отзыв председателя Совета по радиолокации академика А. Берга на информацию, полученную в 1944 году и состоявшую из 1236 листов текста, 5383 фотографий, 165 чертежей, 78 образцов деталей. В отзыве говорилось, что при насущной необходимости развивать у нас эту технику в кратчайшие сроки для своевременного оснащения нашей армии и флота радиолокационным вооружением и оружием, защиты от радиолокации противника полученные от разведки технические сведения имели большое государственное значение. Работу Первого управления НКГБ в этой области за истекший год признали выполненной блестяще.
Вторая мировая война была временем зарождения реактивной авиации. На повестку дня вышла проблема преодоления скорости звука. Потребовались создание тонких аэродинамических профилей, иные методики расчета корпусных частей самолетов на прочность, конструкционные материалы, способные выдержать большие динамические и тепловые нагрузки. Возникла проблема создания принципиально новых и эффективных реактивных двигателей.
Получаемые НТР сведения стали достоянием отечественной авиационной промышленности, помогли переходу на выпуск передовой авиационной техники. Так, например, Наркомат авиационной промышленности лестно отозвался в 1945 году о переданных разведкой 68 информациях по самолетостроению, 43 — по реактивной технике и 14 — по двигателестроению; большинство этих материалов являются ценными, особенно актуальными явились сведения о реактивной технике (реактивные двигатели, самолеты-снаряды и пр.) и по аэродинамике высокоскоростных полетов.
Данные НТР о технологических тонкостях процессов производства в таких важных для СССР областях науки и техники, как атомная энергия, авиация, реактивная техника, радиолокация, химическое и бактериологическое оружие, нефтепереработка, производство высококачественных ГСМ, синтетических каучуков и других материалов, существенно помогли отечественной науке и технике сберечь время и средства при ликвидации отставания от капиталистических стран и выходу на передовые рубежи.
Основой успехов НТР явилось то, что разведчики с полным пониманием своей ответственности за судьбу Родины участвовали в справедливой войне против фашистских захватчиков и подчиняли свою деятельность лозунгу Великой Отечественной войны: «Все для фронта, все для Победы!».
Опыт, который НТР накопила за годы своей деятельности в военных условиях, показал, что успехи ее работы во многом зависели от воспитания разведчиков в духе высоких требований к их политической, морально-этической и профессиональной подготовке, к деятельности в сложной обстановке перед лицом сильного и коварного противника.
В целом НТР добилась результатов, позволивших ей затем успешно действовать в период холодной войны, подготовить опытных разведчиков, способных решать сложные оперативные и информационные задачи.
37. «Монах» предупреждает Сталина
День 11 июня 1941 года в Хельсинки выдался на редкость погожим. Жители столицы Суоми после долгой зимы и прохладных весенних недель наконец-то дружно высыпали на залитые солнцем улицы, испытывая какое-то особое чувство блаженства и душевного покоя. Резидент советской внешней разведки в Финляндии Елисей Синицын, невольно поддавшись всеобщему настроению, после обеда тоже решил прогуляться несколько минут на свежем воздухе. Он запер двери своего кабинета в посольстве, но вдруг услышал резкий телефонный звонок.
«Вернуться или нет? — подумал Синицын. — Если очень нужен, то обязательно перезвонят еще», — решил он. Телефонный звонок настойчиво повторился, а затем и еще раз, пока Синицын не снял наконец трубку. Взволнованный голос с заметным финским акцентом произнес несколько фраз из обусловленного пароля. Звонил один из самых ценных источников резидентуры — «Монах», информация которого почти всегда ложилась на бланк шифрованной телеграммы в Москву.
— Я срочно хочу вас видеть, Елисей Тихонович! Встретимся «там же», в 19.00, - проговорил «Монах», и в трубке городского автомата послышался сигнал отбоя. Синицын понял, что надо бросать все дела и немедленно ехать в тихое малоприметное кафе на берегу залива. Цифра 19 означала, что делать это надо было прямо сейчас, отложив в сторону всё, даже самое срочное.
«Монах», незаметный сухонький старичок в поношенном твидовом пиджачке, буквально выбежал навстречу Синицыну.
— Беда! Елисей Тихонович, беда! — задыхаясь от переполнивших его чувств, сорвавшимся голосом прохрипел старик. И не переводя дыхания, сообщил следующее: «Сегодня утром в Хельсинки подписано тайное соглашение между Германией и Финляндией об участии финских вооруженных сил в предстоящей войне гитлеровской Германии против Советского Союза, которая начнется 22 июня, то есть всего через двенадцать дней».
«Информация совершенно достоверная и точная, — торопился «Монах». Мне ее сообщил мой хороший товарищ («Монах» назвал его), который лично присутствовал при подписании документа. Он никогда еще меня не подводил, и я верю ему, как себе. Извините милостиво за нарушение мною конспирации с прямым телефонным звонком в посольство. Но выхода иного не было. В этом деле дорога каждая минута, — смущенно пробормотал старичок, стирая крупные капли пота, выступившие на его лысине. — А теперь, дорогой мой Елисей Тихонович, поспешите, пожалуйста, передать эту информацию в Кремль, Сталину. Еще можно что-то предпринять…»
Через час телеграмма с грифом «вне очереди» ушла в Москву в адрес Берии. Синицын знал, что это был кратчайший путь доставить информацию такой степени важности до главного адресата. Утром следующего дня из Москвы пришло подтверждение о вручении И.В. Сталину посланной Синицыным телеграммы. Однако в тексте подтверждения, увы, ни слова не говорилось о реакции, не давалось никаких указаний.
На свой страх и риск резидент уведомил об информации «Монаха» сотрудников резидентуры, а затем и командование советской военноморской базы на полуострове Ханко. Всем было рекомендовано собирать конкретные сведения о подготовке вооруженных сил Финляндии к предстоящей войне с СССР и немедленно сообщать разведывательные данные в резидентуру.
Москва молчала, словно воды в рот набрала — ни ответа ни привета. А дни тревог и сомнений, оставшиеся до 22 июня, мелькали стремительно. Десятки вопросов возникали у каждого. Что делать с семьями? Эвакуировать или нет? Возвращать ли детей из летних лагерей, приступать ли к уничтожению секретных документов и шифрпереписки?..
В эти дни в служебных кабинетах и жилых помещениях сотрудников посольства никто не выключал радиоприемников: слушали Москву. А она радовала слух приятной музыкой и новостями об обильном в том году урожае советской колхозной нивы. Иногда в эфире слышалась мелодия популярной песни: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим…»
Утром 22 июня на квартиру Синицына прибежал оперативный дежурный. В руках у него был листок «Экстренных новостей» информационных агентств. Жирный заголовок гласил: «Сегодня на рассвете Германия вместе с Финляндией и Румынией по фронту от Северного Ледовитого океана до Черного моря напала на СССР. В полдень ожидается выступление по радио наркома иностранных дел Вячеслава Молотова».
Резидент собрал оперсостав и объявил о случившемся. «В ближайшие дни, — сказал он, — все советские граждане покинут эту страну. Нужно организованно подготовиться к отъезду. Чтобы ни один документ, ни одна телеграмма не досталась врагу, нужно все уничтожить. Не мешкайте ни минуты и приступайте к делу».
Приехавший через какое-то время представитель МИД Финляндии подтвердил решение своего правительства о высылке «через три дня» всех сотрудников советских представительств в Финляндии из Хельсинки на турецко-болгарскую границу. Там должен был состояться обмен на дипломатов германского посольства, аккредитованных в Москве.
