Михаил Мягков - Полководцы Великой Отечественной. Книга 4. Георгий Жуков
В феврале 1956 года состоялся ХХ съезд партии. На нем отца избрали членом ЦК КПСС. Хрущев выступил со знаменитым «закрытым» докладом о сталинских преступлениях, обвинив Сталина, в частности, в руководстве военными операциями по глобусу и присвоении себе военных побед. Тем самым он, по-видимому, старался расположить к себе военное руководство. Уже тогда он начал плести свои интриги, бахвалиться на международной арене военной мощью страны, что отец всегда считал недальновидным. Папа же продолжал активно проводить организационную работу в армии и на флоте. Именно в эти годы начался расцвет военной науки: усиленно изучался опыт Великой Отечественной войны, готовились военные кадры с учетом новых требований и новых условий.
В сентябре 1956 года у меня родилась вторая дочка – Татьяна. Папа шутил, что я пошла по его стопам и у меня, как и у него, рождаются только девочки. Но скоро появился у него и первый внук. 29 марта 1957 года у Эллы родился сын, которого назвали в честь отца – Георгием. Дома мы все звали его Егорушкой, Егором. К большому нашему огорчению, жизнь Егора впоследствии сложилась неудачно. В 1989 году он умер.
Таня родилась 9 сентября, в день, который считается праздником освобождения Болгарии. Папа, находившийся в те дни в Болгарии, вместе с поздравлениями прислал мне в роддом болгарские фрукты. Я еще раз ощутила его теплое отеческое внимание, желание чем-то меня порадовать. А в декабре 1956 года мы радовались за него – в связи с 60-летием папу наградили орденом Ленина и четвертой медалью «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.
В конце января 1957 года папа был приглашен в Индию на празднование 7-й годовщины провозглашения республики, затем получил приглашение посетить Бирму. Меня, кстати, папа хотел взять с собой в эту поездку, но из-за болезненного состояния маленькой Тани я, к сожалению, не смогла поехать. Тогда папа взял с собой Юру. Ему, как военному человеку, было интересно и полезно посетить воинские части, военные училища, корабли. Вернувшись, оба с удовольствием рассказывали об увиденном. Как интересно было слушать подробности поездки по таким мало тогда известным странам, как Индия и Бирма! Наши газеты широко освещали эти поездки. Так что еще до папиного возвращения мы знали, как горячо приветствовал его индийский народ, знали о его встречах с президентом Прасадом, с премьер-министром Неру и другими государственными деятелями, о поездках по стране, присутствии на военном параде по случаю праздника. Папа с юмором рассказывал, что в параде наряду с боевой техникой участвовали военные подразделения на верблюдах, а также ярко украшенные слоны. Папу приятно удивило, что во всех военных учреждениях люди были стройными, подтянутыми, с хорошей военной выправкой. Вернувшись, он поторопился ввести обязательные физкультурные занятия для всех штабных офицеров и генералов. Кстати, он и сам регулярно ездил на занятия маршалов в плавательный бассейн.
Поездка по соседней Бирме была такой же триумфальной и интересной. Папа и его спутники получили множество подарков с национальным колоритом. Так, из Индии он привез макет знаменитого дворца Тадж-Махал, выполненный очень искусно, и преподнес его мне (наверное, как компенсацию за то, что я не смогла с ним поехать). Недавно я передала этот подарок в музей на его родине. Пусть он хранится там как свидетельство доброго, искреннего отношения далекого народа к русскому полководцу.
А в это время в Москве продолжались политические распри. Думаю, что они еще свежи в памяти многих из нашего поколения. Написано об этом предостаточно, скажу только, что факт поддержки отцом Хрущева был, на мой взгляд, самой большой его ошибкой, результатом которой вскоре стала его последняя многолетняя опала. Об этом впоследствии я не раз ему говорила. Говорила, что слишком уж он доверчив, а вокруг много завистливых, непорядочных людей. Обычно он отмалчивался. По-видимому, он судил о людях по себе. Неспособный на коварства и интриги, он не допускал и мысли, что за добро ему могут отплатить злом. Конечно, у папы была своя логика, свои причины так поступать, и главная из них – не допустить восстановления старых, сталинских порядков. Благодаря его позиции как министра обороны и докладу на пленуме ЦК, открывшемся 22 июня 1957 года, известной «антипартийной» группе было нанесено поражение. На пленуме был избран новый Президиум ЦК КПСС, куда вошел и отец.
На охоте в Албании.
Далее события разворачивались еще более тревожно. Авторитет отца и в войсках и в стране все возрастал, что, видимо, серьезно озадачивало и беспокоило Хрущева и его сторонников. Но папа старался не вникать во все эти перипетии. В июле – августе 1957 года под его руководством были успешно проведены большие общеармейские учения в Белоруссии и Прибалтике, в октябре планировались новые учения в Киевском военном округе.
Еще до начала белорусских учений папа взял нас с собой в Ленинград, куда его пригласили на празднование Дня Военно-морского флота. Встречали его очень тепло и торжественно. Пробыли мы там всего три дня, но время провели очень интересно, многое удалось посмотреть. Ведь я была в городе на Неве впервые.
В конце августа мы всей семьей отправились на юг, на Черное море. Погода была чудесная. Купались, загорали. Папа выезжал на лодке на рыбалку. Там отпраздновали день рождения Танюши, которой 9 сентября исполнился год. Отдыхали, чтобы, вернувшись в Москву, серьезно заниматься делами. Мне предстояло работать после отпуска в Издательстве иностранной литературы, куда меня незадолго до этого взяли на должность научного редактора редакции права.
Совершенно неожиданно папе объявили, что его с официальной миссией направляют в Югославию и Албанию. Выбор времени для такого визита, хотя и важного, не мог не вызвать удивления. Вот-вот должны были начаться серьезные учения. Позднее он, конечно, понял, почему Хрущев сам отправился в Киев: собрав на учение военных, он хотел прощупать их настроения и отношение к министру обороны.
3 октября 1957 года из Севастополя папа на крейсере «Куйбышев» отплыл в Югославию. Это было его первое путешествие по морю. На второй день после отъезда папы мы узнали из сообщения ТАСС о запуске в космос первого искусственного спутника Земли. Так и запомнились мне два события: расправа над ничего не подозревающим отцом и сенсационное сообщение о запуске спутника.
В первые дни после возвращения было, конечно же, не до обмена впечатлениями, но какое-то время спустя папа рассказал, как тепло его встречали в Югославии, о беседах с президентом Иосифом Тито, его красивой женой Йованкой, о посещении войск. Он был приятно удивлен, когда во время прохождения Босфора с турецкого берега была получена приветственная телеграмма, в которой он был назван «высочайшим полководцем Второй мировой войны». Сейчас уже не помню, рассказывал ли он о встрече в пути с соединением 6-го американского флота, корабли которого приветствовали советского министра обороны. Экипажи кораблей, одетые в белое, были выстроены на палубах под звуки барабана и фанфар.
Ну а что же на Родине? На родине творилось что-то непонятное. До нас доходила информация, что в военных учреждениях, партийных организациях проходят закрытые совещания, на которых, как по команде, резко критикуется деятельность министра обороны. Никто ничего не понимал. Телефонная связь с папой была для нас закрыта. Если кто-то из нас выезжал на машине, следом обязательно двигался черный автомобиль. Когда кое-что прояснилось, мой муж попытался через главного маршала авиации К. А. Вершинина получить разрешение вылететь к папе, в чем ему, конечно же, было отказано.
26 октября отец должен был вернуться самолетом домой. Решили предупредить его о происходящих событиях: написали короткую записку, чтобы передать ее при встрече. На аэродроме среди прочих был И. С. Конев, который предложил отцу сразу же ехать в Кремль. Мы попросили папу сесть с нами в машину, где молча передали ему записку, не будучи уверены, что в машине нет подслушивающих устройств.
В тот же день в газетах появилось сообщение, повторенное затем по радио, об освобождении маршала Жукова от обязанностей министра обороны и назначении на этот пост Р. Я. Малиновского. На другой день состоялся пленум ЦК, который вывел отца из состава членов Президиума ЦК и ЦК КПСС.
Обрушившийся на папу удар, вероломно подготовленный за его спиной людьми, которые совсем недавно, провожая его в зарубежную поездку, фальшиво ему улыбались, надо было как-то пережить. Роль Хрущева во всей этой истории была зловещей и вызывала презрение. Видеть папины переживания было невыносимо, хотя внешне он их, как всегда, не показывал. Он был все время дома, много спал. Мы старались как можно меньше напоминать ему о случившемся.
Вспоминать об этом очень горько. Было обидно за отца. За то, что вокруг него оказалось столько непорядочных людей, которых Хрущеву удалось сплотить вокруг себя, так что на пленуме никто не выступил в защиту отца.
