В. Сахаров - У черноморских твердынь. Отдельная Приморская армия в обороне Одессы и Севастополя. Воспоминания
Однако настало время, когда мы, получив некоторые подкрепления, смогли сформировать под Одессой новую стрелковую дивизию — 421–ю. Полки моряков и пограничников составили ее боевое ядро.
Военкомом дивизии был назначен один из самых опытных политработников, имевшихся в нашем распоряжении, бригадный комиссар Г. М. Аксельрод, пришедший к нам из Тираспольского укрепрайона. Он начал с того, что добился создания в каждом подразделении крепкой партийной организации, сколотил деятельный партийный актив, остро поставил вопрос о примерности коммунистов в большом и малом, а прежде всего, конечно, в бою.
И наша новая дивизия — она сперва и называлась просто Одесской, не получив еще номера, — показала хорошие боевые качества как в обороне, так и в наступательной операции, в которой ей довелось вскоре участвовать.
Командарма Г. П. Софронова я часто заставал в глубоком раздумье над картой Одесской обороны. Но с некоторых пор Георгия Павловича стал заботить даже больше, чем сами дела на фронте, такой вопрос: где взять новых командиров?
В конце августа армия понесла значительные потери. Остро стал ощущаться недостаток командного состава, и прежде всего командиров взводов. Частично удавалось заменить их проявившими себя в боях старшинами и сержантами, но полностью это проблему не решало.
Тогда мы повнимательнее посмотрели, чем располагаем в тыловых подразделениях и службах армии. Оказалось, что там есть даже некоторые излишки начальствующего состава. Правда, это были не строевые командиры. Но многие армейские хозяйственники окончили те или иные училища и, следовательно, получили в свое время какую‑то общевойсковую подготовку. Ну а то, чего они не знали или не умели, им предстояло освоить в краткосрочной учебной группе.
И через каждые десять дней я стал напутствовать выпускников этой группы. После товарищеского ужина они садились в машины и разъезжались по соединениям. Несколько часов спустя оттуда уже поступали в Военный совет доклады о том, что новые командиры приняли взводы. И командиры эти были в общем неплохие.
В начале сентября, когда начали один за другим прибывать с Большой земли маршевые батальоны, остро встал другой кадровый вопрос: среди красноармейцев, призванных из запаса, были люди, никогда не обучавшиеся военному делу.
Помню, одним из первых забил тревогу по этому поводу начальник политотдела Чапаевской дивизии Н. А. Бердовский.
— Наши старые бойцы жалуются, — говорил он мне, — что с таким пополнением хуже, чем совсем без него. Попадаются люди, что и вовсе винтовку в руках не держали. Понятно, и настроение у них соответствующее…
Стали поступать такие сигналы и из других частей. Тут было над чем задуматься. Посылать совершенно необученных людей на передовую означало лишь увеличивать наши потери.
А начальник отдела укомплектования майор Семечкин между тем докладывает:
— Товарищ дивизионный комиссар, имею сведения, что в новых маршевых батальонах, которые следуют к нам морем, опять есть красноармейцы, не владеющие оружием.
Созываем заседание Военного совета. Обстановка требует направлять пополнение с транспортов прямо в войска —там не хватает бойцов. Штаб уже распределил людей по соединениям. И все‑таки посылать на передовую совершенно необученных нельзя. Где, кто и когда должен их обучить — вот что становится предметом обсуждения.
— Ни на какие учебные сборы у нас, разумеется, времени нет, — говорил начальник отдела боевой подготовки штаба. — Но на марше от порта до передовой полагаются привалы… Можно сделать их подольше и считать учебными.
Так и решили, Штаб разработал план учебных привалов. Части выслали для встречи пополнения опытных командиров и сержантов. Приняв новых бойцов, они в первые же минуты выясняли, кто не знает винтовку и никогда из нее не стрелял, кто не умеет пользоваться гранатой и т. д. А затем на четырех–пяти привалах, в заранее назначенных местах, их учили заряжать и разряжать винтовку, производить прицельный выстрел, бросать гранату (гранат одесского производства у нас хватало и на это).
Конечно, такая учеба на привалах давала не так уж много. Но это было лучше, чем ничего. Даже после такого элементарного обучения наши новые красноармейцы чувствовали себя на передовой увереннее. Ну, а дальнейшее постигалось уже в боях. В конце концов, всем на войне приходилось непрестанно чему‑то учиться.
Мы можем и наступать!
Рассвет 22 сентября застает нас с контр–адмиралом Г. В. Жуковым на передовом наблюдательном пункте, устроенном на крыше двухэтажного дома в пригородной деревне Крыжановка.
Это очень значительный для нас, как и для всех защитников Одессы, день. После полутора месяцев упорной обороны наши войска впервые оказались в состоянии нанести врагу с одесского плацдарма сильный контрудар. Он должен резко улучшить наши позиции в Восточном секторе, где раньше не раз приходилось отходить под натиском противника. А теперь мы хотим отбросить его назад, чтобы он больше не мог обстреливать город и корабли в порту.
Такой план вынашивался давно. Осуществить его стало возможно после того, как в Одессу прибыла 157–я стрелковая дивизия и была сформирована здесь наша 421–я. Обе они и наносят сегодня основной удар со стороны Одессы.
А им навстречу должен двинуться полк морской пехоты, который высадится с кораблей в тылу противника, у села Григорьевка…
В бинокль видны и боевые порядки наших войск, и оборона противника. Нервы напряжены до предела — настает назначенный час… Невольно думается: а вдруг враг окажет слишком сильное сопротивление и наше наступление захлебнется?..
Противник действительно попытался упредить нас, внезапно начав артиллерийский и минометный обстрел рубежей Восточного сектора. Стало еще тревожнее: неужели что‑то в наших подготовительных мероприятиях проводилось без достаточной маскировки и враг разгадал замысел контрудара? Или как‑то иначе узнала о нем неприятельская разведка?
Но огневой налет противника все‑таки не принес нам большого урона. Пожалуй, он в известной мере даже косвенно способствовал нашему успеху: преждевременно израсходовав много снарядов и мин, враг, как потом оказалось, не смог встретить наши войска особенно сильным огнем.
Тем временем началась наша артподготовка. В ней участвует и полевая артиллерия, и корабельная. С моря бьют эсминцы и крейсеры, с одесского берега — наши батареи. Сработали они хорошо.
— Молодцы артиллеристы… Молодцы!.. — шептал Гавриил Васильевич Жуков. А мне хотелось кричать это же самое во весь голос, как будто на огневых позициях батарей могли меня услышать.
Замечательно действовала наша артиллерия и потом, поддерживая начавшие наступление войска. А когда враг, не выдержав удара атакующих советских бойцов, стал отходить, а затем и побежал, артиллеристы искусно и точно поставили заградительный огонь на его пути. Вот тогда и начали большие и малые группы неприятельских солдат сдаваться в плен…
К 11 часам 157–я дивизия, овладев районом Гильдендорфа и совхозом «Ильичевка», по существу, уже выполнила свою основную задачу. Мы с Г. В. Жуковым еще до этого перебрались на корректировочный пост морских артиллеристов между Куяльницким и Хаджибеевским лиманами, откуда еще лучше было видно, что происходит в расположении противника, явно ошеломленного стремительностью нашей атаки.
Несколько медленнее продвигался вперед Разинский полк Чапаевской дивизии на левом фланге нашей наступающей группировки. Выяснилось, что там противник поставил много минных заграждений. Как только саперы сделали в них проходы, подразделения разинцев двинулись дальше быстрее.
Контрудар в целом увенчался большим боевым успехом войск Одесского оборонительного района и шедших им навстречу черноморцев. Наши дивизии соединились с морским десантом. Фронт в Восточном секторе удалился от города на несколько километров.
Подводя в специальном приказе итоги наступательной операции, Военный совет OOP объявил благодарность всему личному составу участвовавших в ней частей и кораблей. Особо отличившиеся представлялись к правительственным наградам.
Осажденная Одесса уже зарекомендовала себя неприступной крепостью. Теперь мы доказали, что можем отсюда и наступать.
Непобежденная Одесса
Тогда мы еще не знали, что очень скоро, через восемь дней, получим решение Ставки, предписывающее оставить Одессу и эвакуировать армию в Крым, над которым нависала угроза захвата фашистскими полчищами, уже вышедшими к Перекопу.
Быть может, потому, что напряженная борьба с врагом на одесском плацдарме в какой‑то мере заслоняла для нас события, происходящие на других фронтах, это решение оказалвсь для нас ошеломляюще неожиданным. В такой степени неожиданным, что среди членов Военного совета возникли в первый момент даже разногласия относительно того, как к нему отнестись. Г. В. Жуков, И. И. Азаров и А. Г. Колыбанов считали тогда нужным доказывать Верховному Главнокомандованию целесообразность дальнейшей обороны Одессы. Лично я, как и Г. П. Софронов, был убежден, что нам следует, сколь это ни тяжело, немедленно приступать к эвакуации.
