Александр Бушков - Возвращение пираньи
Он быстро шел, почти бежал на подгибавшихся ногах. Впереди, совсем близко, колыхалась копна золотистых волос, стучали каблучки, локти девушки слегка прижаты к бокам, а кисти рук отведены от талии — Ольгина манера! — и точеная фигурка до боли знакома, и знакома походка…
То ли он чересчур громко топал, то ли еще чем-то привлек внимание… Девушка чуть-чуть приостановилась, оглянулась через плечо — и Мазур вновь увидел Ольгино лицо, знакомо приподнятую в легком недоумении левую бровь, сине-зеленые глаза.
Замер как вкопанный, не зная что сказать и не понимая, что вообще говорить. Сердце колотилось, по спине бежали холодные струйки пота, он потерял себя, словно выдернули какой-то стержень, на котором все и держалось.
Девушка Ольга дернула плечом, чуть слышно хмыкнула и преспокойно направилась дальше. Мазур плелся следом, уже не чувствуя заходившегося в смертной тоске сердца.
Она свернула на авениду Сан-Августин. Мазур тащился следом, лишенный мыслей и чувств. Остановившимся взглядом смотрел, как она небрежно встряхивает черной коробочкой, извлеченной из сумочки — а Мазур и не замечал сумочки до этого мига! — как, на секунду мигнув огнями, коротко взмяукивает сигнализацией белый джип «Субару», как Ольга, бросив-таки на странного преследователя еще один недоуменный взгляд, садится за руль, как машина ловко вклинивается в поток на перпендикулярной улице, исчезает за углом…
Мазур стоял у самой кромки тротуара, глядя туда, где не было уже белого джипа. Он и сам не понимал, чего ждет, но не мог ни двинуться с места, ни собрать мысли хоть в какое-то подобие здравых раздумий. Такого с ним еще не случалось, видел однажды призрак убитой женщины — им и убитой, кстати, — но та встреча длилась какой-то миг, видение моментально растаяло, и с самого начала ясно было, что это не более чем видение. Зато теперь… Она была, и она была живая. Но в нашей реальности такого случиться ни за что не могло, мертвые не возвращаются.
Мазур вдруг поймал себя на том, что бормочет под нос:
— Если ты хотела вернуться, почему не пришла раньше?
И едва не заорал от переполнявшего его тоскливого ужаса.
Глава четвертая
Мужские игры в райских кущах
По прошествии какого-то времени он обнаружил, что стоит одной ногой на проезжей части, другой на тротуаре, нелепо скособочившись, — тротуар был довольно высоко поднят над отведенным для самобеглых колясок пространством, а за локоть его поддерживает рослый полицейский в белой форме и блестящих коричневых ремнях, что-то растолковывает, мягко, но решительно оттесняя на тротуар.
Мазур подчинился, уже немного овладев собой, начиная соображать, что выглядел со стороны то ли вдрызг пьяным, то ли идиотом. Огляделся, с некоторым страхом ожидая новых галлюцинаций, но все вокруг оставалось привычным, и старые дома, и прохожие, и кучки скучающих франтов, и вездесущие продавцы лотерейных билетов (лотерею здесь обожали вечной и пламенной любовью, Мавроди в этой стране чувствовал бы себя пресловутой щукой в реке)…
К ним уже спешили Кацуба с Франсуа. Подполковник с ходу выпустил длинную тираду на испанском. Бравый страж закона отозвался вполне мирно, Кацуба тут же смягчил тон, оба перекинулись еще парой фраз, полицейский, все еще бережно поддерживая Мазура под локоть, дружелюбно осклабился ему:
— Си, сеньор… — И добавил, коверкая английский: — Я понимаю, проклятый горячий жара, мистер неподходящий, Россия много белый прохладный… твердый дождь, си?
И потерял к ним всякий интерес, величественно зашагал вдоль тротуара, на американский манер крутя длинную коричневую дубинку.
— У тебя что, в самом деле солнечный удар? — шепотом спросил Кацуба, проворно направляя Мазура под тент. — Только мы вышли, смотрю, ты чапаешь куда-то в пространство хитрым зигзагом…
— А ее ты видел? — спросил Мазур тихо, усаживаясь за прежний, обжитой столик.
— Кого?
— Ольгу. Она шла по площади…
— Какую еще Ольгу? — Кацуба смотрел непонимающе, с тревогой.
— Мою, — сказал Мазур, чувствуя во всем теле противную слабость, словно после тяжелейшего марш-броска. — Бывшую. Покойную. Она вдруг появилась…
Он заметил, как цепко глянул на него Франсуа, видимо, подробно изучивший Мазурову биографию. Казалось, негр в происшедшем сориентировался даже быстрее Кацубы, потому что, не проявляя ни малейшего удивления, протянул:
— Значит, видел покойную жену… — Щелкнул пальцами, не оборачиваясь: — Омбре, дуо граппа! И что она делала?
Официант поставил перед Мазуром большую рюмку с граппой — местной виноградной водкой, по убойному действию ничуть не уступавшей отечественным самогонам с карбидом. Мазур сделал добрый глоток прозрачной жидкости, обжигающим шариком прокатившейся по пищеводу. Выдохнул — тихо, глубоко. Сказал:
— Она шла по площади. Это она. Лицо, фигура, глаза, все движения…
— А ты, значит, двинул за ней…
— Не знаю, что на меня накатило…
— Бывает. И потом?
— Потом она села в белый «Субару», — сказал Мазур. — И уехала. На номере, по-моему, есть буква «Р», еще цифры помню… один, семь….
— Друг за другом стоят? Один и семь?
— Вроде бы.
— Под «Р» имеешь в виду латинскую «П» или латинскую «Р»?
— Латинскую «Р», — сказал Мазур.
Его спутники переглянулись.
— Жара, — сказал Кацуба. — Бывает. Больше ничего в окружающем не… выглядит странновато? От нормы не отклоняется?
— Да ладно тебе, — досадливо сказал Мазур, допив почти всю остававшуюся в бокале граппу. — Я не шизанулся… но я ее действительно видел, это она, как две капли воды…
— Не было хлопот у пирата, пока не взял он в подельники демократа… — хмыкнул Кацуба. — Дружище, почудилось тебе. Новая страна, масса новых впечатлений, нервы, пресыщение красотами, вечерние тени… Мозг достраивает увиденное хранящимися на запасных полочках впечатлениями, зрительными образами. Сам все понимаешь. И ориентируешься, несмотря ни на что, неплохо, с прежней хваткой: марку машины запомнил, кое-что из цифр и букв на номере…
— И все равно…
— Слушай, — мягко сказал Кацуба. — Ты ведь не допускаешь, что твоя Ольга каким-то чудом осталась жива и угодила в Санта-Кроче?
— Никоим образом, — не поднимая глаз от бокала, ответил Мазур. — Ее же при мне… Когда поезд добрался до Шантарска, она уже окоченела…
— Вот видишь, — столь же мягко продолжал подполковник. — А что касается призраков… Вопрос, конечно, спорный, могу честно признаться, что окончательного мнения на сей счет у меня и сегодня нет. Всякое бывает… Но во что я, безусловно, не верю, так это в призраков, разъезжающих за рулем «Субару». Уж эта-то деталь с прежней жизнью твоей супруги никак не совпадает, верно?
— Верно, — сказал Мазур. — Она вообще не умела водить машину…
— Вот… По Пласа Дель Соль и в самом деле беззаботно шагала какая-то красивая девчонка. Возможно, она чем-то и напоминала Ольгу. Возможно, была на нее очень похожа. Не вижу ничего удивительного, у множества людей есть очень похожие двойники, иногда это им становится известно, иногда — нет…
— Я понимаю… — тусклым голосом произнес Мазур.
— А раз понимаешь, отвечай честно: ты в норме или как? Старина, игры серьезные… Ты допей, допей…
Мазур выплеснул в рот остатки граппы, собрался, взял себя в кулак, прислушался к ощущениям и чувствам. Решительно сказал:
— Все в норме. Видимо, старею, нервишки…
И с радостью отметил, что спутники не стали переглядываться, — именно этого молниеносного обмена взглядами он опасался… Обошлось.
— Ладно, вопрос закрываем, — сказал Франсуа. — С одним условием — если вдруг, паче чаяния, ты что-нибудь этакое опять усмотришь или почувствуешь, скажи сразу.
— Есть, — сказал Мазур.
— Вот и прекрасно… — деловито бросил Франсуа. — Посиди минутку, окончательно приди в себя… и нужно работать. Кончилось райское житье. Сегодня, кровь из носу, нужно оторваться от хвостов — от конкурирующей фирмы, я имею в виду, местные меня не беспокоят — и встретиться с резидентом. А до этого нам предстоит поработать в роли гончих. Прямо здесь, и очень скоро. Видите ли, сеньор Влад, вокруг ваших гостиничных номеров началось подозрительное шевеление. В первую очередь — вокруг вашего. Не буду излагать соображения, коими руководствуюсь, это совершенно не ваша печаль, — но ловить на живца будем сегодня. Посыльный только что принес билеты в оперу. Сегодня дают жемчужину здешней классики, «Эль ихо десобидьенте», для дипломата посещение премьеры в опере — занятие привычное и входящее в круг обязанностей, я бы сказал. Мало кому придет в голову, что мы вдруг вернемся с полдороги на премьеру, где ожидается президент и весь бомонд… Ясно теперь, для чего у вас в багаже были смокинги?
