Юрий Лебедев - Ленинградский «Блицкриг». На основе военных дневников высших офицеров вермахта генерал-фельдмаршала Вильгельма Риттера фон Лееба и генерал-полковника Франца Гальдера 1941-1942
301
Прим. Г. Майера. Журнал боевых действий группы армий «Север»: «Впервые позывные главной радиостанции 2-й Ударной отмечены были 29.12.41 г. Те же самые опознавательные группы были отмечены вновь в эфире 6 и 7 января. На основании этого был сделан окончательный вывод о том, что 2-я Ударная армия приступила к вводу в бой своих частей».
302
8.1.1942 г. явился днем начала общего зимнего наступления Красной армии. Здесь речь идет о начале наступления войск правого крыла Северо-Западного фронта на Старую Руссу и по льду озера Ильмень на Шимск. — Прим. рус. изд.
303
20 км южнее Демянска.
304
Это была инициатива главнокомандующего ВВС Германии Г. Геринга. В группу армий «Север» в 1942 году были направлены две авиаполевые дивизии. Они значительно уступали пехотным соединениям в вопросах боевой подготовки и несли большие потери.
305
Прим. Г. Майера. В дневнике майора фон Грисенбека записано, что фон Лееб считал 12-ю пехотную дивизию лучшей в группе армий «Север». Ее командиром был генерал-майор фон Зейдлиц-Курцбах. Дивизия имела выдающиеся успехи при самых низких потерях.
306
Прим. Г. Майера. Историограф группы армий «Север» Хайнемайер показал на 12-м Нюрнбергском процессе (протокол, с. 2628) следующее: «Враг прорвался на правом фланге 16-й армии и окружил город Холм. Фельдмаршал распорядился сдать этот населенный пункт, но Гитлер объявил его крепостью, которую приказано было удерживать. Тогда фельдмаршал позвонил начальнику Генерального штаба сухопутных войск и еще раз высказал свое мнение. Но генерал-полковник Гальдер вновь сослался на мнение Гитлера. Тогда фельдмаршал сказал: „Знаете ли Вы, Гальдер, что таким образом мы можем потерять целый корпус?“ — „Да, господин фельдмаршал“, — ответил Гальдер. „Знаете ли Вы, Гальдер, что таким образом мы можем потерять армию?“ — „Да, господин фельдмаршал“, — ответил Гальдер. „Знаете ли Вы, Гальдер, что таким образом мы можем проиграть войну?“ — „Да, но Вы же знаете, господин фельдмаршал, что наши знания и опыт, все наши представления и предложения категорически отвергаются“. Тогда командующий группой армий „Север“ заметил: „Гальдер, сохраняйте силу духа. Вы слышите это? Мы все смотрим сейчас на Вас“».
307
Прим. Г. Майера. Командиром 2-го армейского корпуса был граф Брокдорф-Алефельдт.
308
Поскольку обстановка в районе Старой Руссы казалась стабилизировавшейся. — Прим. нем. изд.
309
Прим. Г. Майера. О положении в районе Демянска фон Лееб дал следующие показания на Нюрнбергском судебном процессе № 12 по делу Верховного главнокомандования вермахта (протокол, с. 2378): «Был лишь вопрос времени, когда будут отрезаны 100 тысяч войск из состава 2-го и 10-го армейских корпусов. Этот мешок не имел никакого оперативного значения. Данный район можно было оставить без каких-либо негативных последствий. За рекой Ловать я уже подобрал район, который можно было бы занять двумя-тремя дивизиями, хорошо укрепить и быть в готовности противостоять войскам маршала Ворошилова. Поэтому 13 января я вылетел в ставку Гитлера. Я доложил фюреру обстановку самым подробным образом и сказал, что необходимо отойти за реку Ловать. Гитлер решительно сказал: „Нет, вы останетесь на прежнем месте“. На этом доклад был закончен. Я вышел из кабинета, подошел к Кейтелю и сказал: „Доложите Гитлеру: я прошу об отставке“. За ужином я сидел напротив Гитлера. После еды Гитлер позвал меня к себе и рассказал, почему в отставку ушли фон Браухич и фон Рундштедт. После того, как он закончил, я сказал: „Прошу отставки“.
Обстановка в районе Демянска была мне ясна. Она была настолько конкретно прозрачна, как, пожалуй, вообще редко бывает во время войны. Я точно знал, чего желал маршал Ворошилов. Он хотел отрезать мои дивизии и он их отрезал. Гитлер не обратил на это внимания. Он не прислушался к моему совету и предложениям на этот счет. Я проиграл этот бой и это сражение. Сложившееся положение стало для меня бесперспективным и безнадежным. И потому я ушел. Решение об уходе далось мне тяжело. Не потому, что я должен был сложить с себя обязанности командующею, а из-за того, что я переставал служить своему отечеству. А оно доверило мне судьбы сотен тысяч молодых солдат. Я отвечал за их жизни, они лежали на моей совести. Я отвечал за них перед отечеством, перед сотнями тысяч матерей. А теперь я знал, что им уготована тяжелая судьба как раз в то время, когда я их оставляю, поскольку проиграл свой бой. Но вина за потерю каждого из этих солдат, которые напрасно погибали под Демянском, всецело лежала на Гитлере. Она была последней каплей, переполнившей сосуд».
310
Прим. Г. Майера. В дневнике барона фон Грисенбека имеется описание эпизода под названием «Уход Лееба», написанное, видимо, в более позднее время. Вот что там говорится: «Лееб с 12 на 13 января находился на объекте „Анна“ (кодовое наименование ОКХ) и на объекте „Хубертус“ (кодовое наименование штаб-квартиры фюрера). Возникли разногласия по поводу неудачного использования 123-й пехотной дивизии, которая по приказу ОКХ и вопреки желанию Лееба была принуждена к упрямому удержанию своих безнадежных позиций. После чего она была окружена и почти полностью уничтожена. Исходя из общей обстановки на фронте группы армий „Север“, Лееб выступал за немедленный отрыв от противника, даже если бы при этом пришлось пойти на некоторые потери. Положение со снабжением и парализованное состояние немецкой железной дороги вынудили нас отводить войска ближе к продовольственным и материальным складам. Гитлер был абсолютно другого мнения и наложил запрет на отвод войск. Он исходил из того, что каждый сданный врагу метр земли весной пришлось бы отвоевывать повторными наступлениями. Лееб попросил по соображениям плохого состояния здоровья освободить его от обязанностей командующего группой армий „Север“ и возложить эту функцию на более молодого кандидата.
13 января Гитлер отклонил эту просьбу, он остался при своем мнении даже после полуторачасовой беседы с Леебом, которую вел с ним в этот же вечер наедине. С 14 по 16 января положение группы армий „Север“ стало угрожающим. Особенно беспокоила Старая Русса, где находились основные продовольственные склады 16-й армии. Она вместе с аэродромом был взята русскими в кольцо. Русские овладели также дорогой Новгород — Чудово. Они прорвались на стыке между 16-й и 9-й армиями, пробились на широком фронте к городу Холм (его обороняли войска генерала Шерера) и окружили его. Теперь уже было поздно говорить о планомерном и целевом отходе группы армий „Север“. ОКХ стало настаивать на удержании каждого опорного пункта и распорядилось перебросить по воздуху из Риги в Демянск 218-ю пехотную дивизию, находившуюся до этого в Дании».
311
У Гитлера отсутствовала какая-либо военная подготовка, и в этом смысле он не понимал, как можно руководить во время военных действий миллионами солдат. Его представления в области оперативного командования ограничивались одним словосочетанием: „Ни шагу назад“. Такое представление и такая ограниченность понимания сущности управления миллионной армией в войну были абсолютно недостаточны, особенно на таком сложном театре военных действий, как Россия с ее далеко растянутыми фронтами и огромными по их глубине пространствами. Но именно эта широта пространства в России создавала большие оперативные возможности для наших действий. Когда же кто-нибудь приходил к Гитлеру с подобными предложениями, то слышал в ответ: «Генералы постоянно хотят маневрировать, а они должны удерживать свои позиции». Из-за этого были упущены многие благоприятные возможности.
Его чрезмерная фантазия рисована ему волшебные картины, которые не отвечали реалиям. Он никогда не имел ясного представления о том, что на самом деле происходило, о том, что могло стать возможным и чего не могло быть. О том, что было важным, и том, что являлось несущественным или второстепенным. А ведь едва ли есть область человеческого мышления и в первую очередь человеческих действий, которые зависят от реальности в такой степени, как война. Такие выражения, как „слово невозможно для меня не существует“ на войне в особой степени зависят от окружающих обстоятельств, имеющих для них судьбоносные последствия. Ведь на войне не все определяет собственная воля к свободе действий. Ей зачастую противостоит не менее свободная и чаще всего очень сильная и несгибаемая воля противника. Противостоять этой свободной воле противника, сломить ее — в этом заключается искусство ведения войны. Такие размышления были недоступны Гитлеру, и это приводило к просчетам, имевшим тяжелые последствия».
