Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 4
Главного резидента характеризовало внимание к коллегам по работе. Важно подчеркнуть, что резидентура и посольство в Чунцине в целом находились в крайне тяжелой ситуации. Ввиду военного положения в Китае сотрудники жили без семей. Вдобавок к изнуряющей жаре, духоте (Чунцин, как известно, китайцы называют одним из «котлов»), тропическим ливням, комарам, москитам, крысам, сотрудники испытывали ряд элементарных неудобств. В результате налетов японской авиации (бомбы падали буквально рядом с посольством) часто не было воды, электричества. Весной 1942 года А.С. Панюшкин просил заместителя министра иностранных дел Фу Бинчаня оказать содействие в поиске для посольства необходимых зданий, и когда тот сослался на трудности с помещениями в городе, деликатно напомнил ему о вольготной жизни немецких граждан в особняках и виллах (за ними, в отличие от нас, не велось наружного наблюдения) вопреки обещаниям чанкайшистского правительства создать специальные лагеря для граждан государств, враждебных Китаю, к которым немцы тогда и относились. В конечном итоге удалось решить и эти, и иные бытовые трудности.
Еще штрих к портрету Панюшкина. В его отсутствие заместитель резидента сообщил в Центр об изменившемся к худшему поведении одного оперативного сотрудника, который после защиты кандидатской диссертации в СССР в рамках своего отпуска и возвращения в Чунцин якобы «зазнался, стал чураться черновой работы, стал высокомерен с товарищами и т. п.». Казалось бы, конец карьере разведчика. Но нет, Александр Семенович объяснил Центру, что упомянутый оперработник по-прежнему работоспособен, уважительно относится к коллегам, нет оснований подозревать его в чем-либо и что конфликт между ним и зам. резидента лежит «сугубо на личном поприще». Тем самым инцидент был исчерпан.
Естественно, главный резидент не ограничивался организацией изучения языков и страноведческим образованием оперативного состава, хотя и здесь было проблем хоть отбавляй — диалекты, этнопсихологические особенности, быт, нравы, традиции различных слоев населения. Имея опыт оперативной работы в погранвойсках, на границе с Маньчжоу-Го, где советская разведка располагала агентурным аппаратом из китайцев, корейцев, японцев, он уделял большое внимание обучению молодых сотрудников методам установления агентурных и доверительных отношений с интересующими разведку источниками, в чем ему активно помогал Л.М. Миклашевский, благо «крыша» драгомана открывала перед ним широкие возможности[38].
Тогда же Александр Семенович приобщал коллег к искусству информационно-аналитической работы. Избегая громких фраз, он со свойственным ему юмором поправлял молодых оперативных сотрудников, которые высказывали иногда не продуманные до конца оценки ситуации. Лаконизм, четкость формулировок — вот чего он требовал от подчиненных.
Очевидцы, знакомые с некоторыми из его информационных сообщений в Центр, утверждают, что их автор самым тщательным образом взвешивал каждый вывод, каждую рекомендацию. Главное внимание он неизменно концентрировал на ключевых проблемах и ситуациях, требующих безотлагательного решения.
Вручение верительных грамот посла Панюшкиным президенту Китая Линь Сэню совпало с днем нападения фашистской Германии на Польшу и, стало быть, с началом войны в Европе.
В соответствии с задачей держать Китай в состоянии активного сопротивления японской агрессии Панюшкину как послу был необходим широкий круг контактов среди государственных, политических и общественных деятелей страны аккредитования. Не было ни дня, чтобы он не встречался с кем-либо из авторитетных деятелей Гоминьдана и правящих кругов Китая.
Как явствует из записей бесед А. С. Панюшкина с влиятельными деятелями правящих кругов Китая, он, с одной стороны, разъяснял им политику СССР в отношении Китая, разоблачая дезинформационные сведения и слухи, а с другой — выяснял интересующие Центр вопросы, и прежде всего позицию китайского руководства в отношении Советского Союза и других держав.
Резидентуры внешней разведки СССР внимательно следили за ходом военных действий между Китаем и Японией и отношением к этой войне различных группировок в высшем китайском руководстве. Прояпонская группировка во главе с руководителем марионеточного правительства в Нанкине Ван Цзинвеем, пользуясь неудачами на фронте, выступала за заключение мира с Японией на любых условиях. Иначе относилась к вопросу о войне с Японией группировка во главе с Чан Кайши, который отдавал себе отчет в том, что позорный мир с Токио повлек бы крах политики правительства и неминуемое его смещение.
В силу этих соображений Чан Кайши отверг «мирные» предложения Японии и продолжал борьбу с опорой на армию. Он объяснял свою позицию тем, что в перманентно сложной ситуации Китаю объективно нужен был СССР в борьбе против Японии, и поэтому называл Советский Союз «единственным союзником в борьбе против Японии, когда все надежды Китая на Англию и Америку лопнули».
А.С. Панюшкин постоянно подчеркивал в беседах с китайскими руководителями, что Советский Союз поставляет вооружение Китаю для борьбы с японскими агрессорами, а не для развязывания междоусобной гражданской войны. В противном случае СССР будет вынужден прекратить свою помощь.
Послу и главному резиденту удалось установить доверительные отношения с рядом прогрессивных и либерально настроенных лиц, стоявших на позициях укрепления дружбы с СССР и продолжения антияпонской войны. Эти люди были в курсе того, что происходило в высших эшелонах власти и какие решения принимались по различным аспектам внутренней и внешней политики, и в определенной степени могли оказать влияние на принятие того или иного решения. К ним относились заместитель Чан Кайши маршал Фэн Юйсян, председатель законодательного собрания Сунь Фо, заместитель начальника генерального штаба китайской армии Бай Чунси, начальник военной канцелярии Хэ Яоцзу, видный ученый Го Можо и многие другие.
С помощью непосредственного участия Панюшкина нашим военным советникам удалось убедить Чан Кайши и других военачальников оказать сопротивление наступлению японских войск на город Чанша и разработать план по его обороне. В результате этой операции, длившейся около 20 дней, японцы потеряли 30 тысяч солдат и офицеров. Потери китайской армии были значительно меньше.
Другой задачей советского посла и резидентур в Китае была необходимость следить за состоянием отношений Гоминьдана с Коммунистической партией Китая и не допустить возможности гражданской войны. А.С. Панюшкин встречался и с представителями КПК, и руководством восьмой народно-освободительной армии Китая Бо Гу и Е Цзяньином. Все это помогало ему быть в курсе происходящих в Китае событий и информировать о них руководство Советского Союза.
Когда в 1941 году отношения между Гоминьданом и КПК вновь обострились, возглавляемая Панюшкиным резидентура в Чунцине резко активизировала свои усилия по содействию созданию Единого фронта борьбы против японских милитаристов. В результате удалось предотвратить конфронтацию между Гоминьданом и КПК и не допустить гражданской войны в Китае.
Руководимая А.С. Панюшкиным резидентура не только своевременно информировала Центр об основных проблемах внешней и внутренней политики Китая, планах Японии и других стран, но за полтора месяца до нападения нацистской Германии на СССР добыла и направила в Москву сведения о планах германского военного командования, в частности, об основных направлениях продвижения фашистских войск, полученных агентурным путем у военного атташе Берлина в Чунцине.
Нападение Германии на Советский Союз переводило вопрос о нападении Японии на СССР в практическую плоскость. Согласно плану «Кантокуэн», разработанному японским генеральным штабом, численность Квантунской армии в Маньчжурии к январю 1942 года достигла 700 тысяч человек. Появилась новая группировка в Корее. Оперативный план, являвшийся составной частью плана «Кантокуэн», исходил из того, что СССР будет вынужден отвести свои войска с Дальнего Востока на Западный фронт, после чего захват Приморского и Хабаровского краев не вызовет особых проблем.
В этой связи все более коварным и опасным становилось и поведение руководства Китая. Основная его цель состояла в том, чтобы столкнуть СССР с Японией. В конце 1941 года резидентура в Чунцине докладывала в Центр: «Чан Кайши всеми способами старается спровоцировать выступление Японии против нас. Его аппарат в этом плане работает по всем направлениям». Такая политика Чан Кайши была зафиксирована в секретной директиве ЦИК Гоминьдана об особой работе на 1943 год, добытой, как видно из анализа архивных материалов, чунцинской резидентурой. В ней, в частности, говорилось: «Исходя из нынешних дипломатических отношений, нам необходимо афишировать симпатии к СССР и сочувствие в том, что он подвергся агрессии, подталкивая его к тому, чтобы все свои силы СССР отдал войне. Что касается советско-японских отношений, то нам необходимо толкать СССР на войну с Японией с тем, чтобы получить передышку, пока не наступит благоприятный момент для контрнаступления против японцев».
