Николай Лузан - Кто, если не мы
— Безусловно! Я по-другому и не мыслю! — заверил Сахнов.
— И это правильно! — одобрил Кубанский и, заканчивая беседу, прошел к книжному шкафу, снял с полки два документальных сборника «Смерш», вручил Первушину с Сахновым и пояснил: — В них вы не найдете лихо закрученых детективных сюжетов, но это нисколько не умаляет их достоинств. Это — книга захватывающих человеческих судеб, посвятивших себя служению Отечеству.
— Товарищ генерал, мы оправдаем возложенное на нас доверие! — заверили Первушин и Сахнов.
Крепко пожав им руки, Кубанский на прощание предупредил:
— Оба вы молоды, а должности у вас будут высокие, поэтому не заноситесь и не барствуйте. Помните, своими успехами руководитель во многом обязан подчиненным. Ведите их к высоким целям, — и здесь в его голосе зазвучали непривычно мягкие нотки: — Не за горами тот день, когда я и Сергей Иванович уйдем со службы. На наши места придут новые люди, может, даже кто-то из вас. Это неважно, важно другое — сберечь тот дух служения Отечеству, которому были верны сотрудники Смерш. Желаю успеха, товарищи офицеры!
— Спасибо, товарищ генерал, — поблагодарили они.
В приемную Первушин и Сахнов вышли в приподнятом настроении. Не скрывал своего удовлетворения и Петровский. Кандидаты, которых он отстаивал перед Кубанским, не подкачали.
— Все нормально, ребята! Хорошо отстрелялись! — похвалил он и напомнил: — Осталось еще собеседование у генерала Шепелева.
Затем посмотрел на часы и предупредил:
— Он будет в четыре, а пока сходите в столовую, пообедайте, отдохните и соберитесь с мыслями. Помните, у генерала любимый конек — оперативные игры с противником.
— Спасибо, Сергей Иванович, — поблагодарил Первушин.
А Сахнов, помявшись, спросил:
— Сергей Иванович, а просьбу можно?
— Пожалуйста.
— Быть рядом с архивом и не посмотреть дело на Павла Судоплатова, я себе такого не прощу.
— Что, мечта не дает покоя? — спросил Петровский и пообещал: — Постараюсь что-нибудь сделать.
— И что, это возможно? — не мог поверить в удачу Сахнов.
— Сергей Степанович, не торопи события, давай дуй на обед! — поторопил его Петровский.
Сахнов присоединился к Первушину. Они спустились вниз, на третий этаж, в столовую. Аппетитный запах наваристого борща заставил их на время забыть о собеседовании у генерала Шепелева. Подошло время обеда, и к раздаче выстроилась длиннющая очередь. Она двигалась на удивление быстро, и вскоре они оказались у меню. Цены вызвали у них неподдельное изумление.
— Саша, я не верю своим глазам? — воскликнул Сахнов.
— Фантастика! — согласился с ним Первушин.
— Таких цен в Москве не увидишь!
— А все потому, что не воруют.
— Не хватало еще у нас.
— Лишний раз убеждаюсь: экономика должна быть экономной, а контрразведка — военной, — отметил Первушин.
— Рано или поздно она такой будет! — не терял оптимизма Сахнов и с аппетитом набросился на борщ.
После обеда они собрались в кабинете Петровского. Тот слов на ветер не бросал и предложил пройти в архив. Спустившись на лифте на цокольный этаж, они направились в читальный зал. Там их встретил сотрудник архива и предложил для ознакомления два пожелтевших от времени тома. У Сахнова загорелись глаза, сбылась давняя мечта — прикоснуться к истории и к документам, написанным его кумиром — руководителем легендарного 4-го управления НКВД— НКГБ Павлом Судоплатовым. Дрогнувшей рукой он открыл обложку дела, и на него с пожелтевших страниц повеяло обжигающим дыханием первых трагических дней 1941 года.
На глаза Сахнова попал список репрессированных сотрудников, написанный Судоплатовым и датированный 25 июля 1941 года. Не побоявшись обвинений в связях с врагами народа, Павел Анатольевич ходатайствовал перед грозным наркомом НКВД Лаврентием Берией об освобождении из лагерей и тюрем тех сотрудников, кто еще остался жив. В тяжкий час испытаний для страны майор Судоплатов, только-только назначенный на должность, пекся не о себе. Он боролся не просто за друзей, а за профессионалов. Беспощадное военное время востребовало не холуйствующих карьеристов и подхалимов, а тех, кто делом доказал свою способность бороться и побеждать самого сильного врага.
— Неужели тот самый «список Судоплатова»?! Так это не вымысел! — не мог поверить своим глазам Сахнов.
Он и Первушин с жадным интересом вчитывались в этот и другие документы, подготовленные Судоплатовым. В них сухим служебным языком бесстрастно излагалась история подвигов и трагедий Павла Анатольевича и его подчиненных. Сахнов и Первушин, забыв обо всем, с головой окунулись в то захватывающе интересное время. Их, познавших на собственном опыте работу в спецслужбе, поразили результаты деятельности управления.
В обзорной справке «О деятельности 4-го Управления за период Великой Отечественной войны», подготовленной Павлом Анатольевичем, было всего четыре страницы — но какие страницы!
«…4-е управление МГБ СССР, — писал он, — было создано в ходе войны в 1941 году и работало до мая 1945 года.
Для активной диверсионной и агентурно-оперативной деятельности в тылу противника были организованы 244 РДР (разведывательно-диверсионные резидентуры, действовавшие за линией фронта) численностью 16 650 человек. За время войны:
• пущено под откос эшелонов — 1511;
• уничтожено самолетов противника в воздухе и на земле — 81;
• уничтожено танков — 2394;
• убито, ранено и взято в плен немецких солдат и офицеров — 147 030;
• ликвидированы 62 видных представителя немецких оккупационных властей;
• выявлены 139 490 немецких агентов, предателей и пособников…
За время боевой деятельности оперативные группы потеряли убитыми 395 человек».
Из 28 сотрудников НКВД-НКГБ, удостоенных звания Героя Советского Союза, 23 являлись подчиненными Павла Судоплатова. Восьми сотрудникам это звание было присвоено посмертно.
Первушину и Сахнову эти цифры говорили только об одном: для профессионалов, объединенных великой целью и верных боевому братству, невыполнимых задач нет. Они снова и снова возвращались к докладным и рапортам командиров разведывательно-диверсионных резидентур Медведева, Карасева, Ваупшасова, с трепетом касались отчетов легендарного разведчика-боевика Николая Кузнецова, когда к ним присоединился Петровский и поторопил на выход. На лифте они поднялись на седьмой этаж и остановились в приемной. Дубовые панели на стенах, массивные напольные часы, бронзовая люстра под высоким потолком возвратили Первушина и Сахнова в середину двадцатого века.
— Здесь почти все сохранилось, как было при генерале Селивановском — заместителе начальника Смерш, — пояснил Петровский и вошел в кабинет Шепелева.
Военная косточка — педант и аккуратист, заместитель руководителя департамента военной контрразведки ФСБ России генерал-майор Юрий Шепелев не терпел в подчиненных расхлябанности и поверхностности. Об этом Сахнов с Петрушиным были предупреждены и с волнением поглядывали на дверь кабинета. Она открылась, показался Петровский и пригласил:
— Заходите, товарищи офицеры!
Они прошли через широкий тамбур и оказались в просторном кабинете, который скорее напоминал музей. Всю левую стену занимали, чудом сохранившиеся после многочисленных реорганизаций военной контрразведки, реликвии прошлого. Черно-белые, потемневшие от времени, фотографии сотрудников Смерш, предметы шпионской экипировки, копии совершенно секретных документов, рассказывавших о разоблаченных изменниках, террористах и диверсантах.
Представившись, Первушин и Сахнов остановились у порога. Навстречу им из-за стола поднялся коренастый, крепко сбитый генерал. Несмотря на 55 лет, Шепелев лучился энергией и задором. Поздоровавшись с Сахновым, он подал руку Первушину — его строгое лицо смягчилось, и он добродушно заметил:
— Александр Васильевич, растешь как гриб после дождя. Два год назад был заместителем начальника отдела по дивизии, а теперь без пяти минут заместитель начальника ведущего управления.
Первушин смутился и не знал, что сказать.
— Не тушуйся, Александр Васильевич, не тот случай. Молодец, хорошо поработал в Южной Осетии! Сколько ты там пробыл?
— Три недели, после того как Ваша группа убыла в Абхазию, — ответил Петрушин.
— Да, горячие были денечки. В Абхазии, слава Богу, обошлось без большой крови. Драпали эти хваленые грузинские рейнджеры так, что пятки сверкали. В Зугдиди бросили все документы, даже дела на агентуру. Ну, да ладно об этом, — закончил с воспоминаниями Шепелев и, махнув рукой на стол заседаний, пригласил: — Присаживайтесь!
Сахнов и Первушин, заняли места и приготовились отвечать на вопросы Шепелева. Тот не спешил и обратился к Петровскому:
— Сергей Иванович, что, сильно досталось нашим будущим генералам у Николая Валентиновича?
