Олег Фейгин - Лучи смерти. Из истории геофизического, пучкового, климатического и радиологического оружия

Я очень хорошо помню день эксперимента. Расчетное время приближалось. Минуты тянулись очень медленно и казались годами. Я думал, что сойду с ума от этого ожидания. Наконец наступило расчетное время и… ничего не произошло! Прошло еще пять минут, но ничего необычного не совершалось. Разные мысли лезли мне в голову: может, не сработали часовой механизм или система, а может быть, ничего и не должно происходить.

Я был на грани безумия. И вдруг… Мне показалось, что свет на мгновение померк, а во всем теле появилось странное ощущение – как будто в меня воткнули тысячи иголок. Скоро все кончилось, но во рту остался неприятный металлический привкус. Все мои мышцы расслабились, а в голове шумело. Я чувствовал себя совершенно разбитым. Когда я вернулся в свою лабораторию, то нашел ее практически целой, только в воздухе сильно пахло гарью… Мною опять овладело томительное ожидание, ведь результатов своего эксперимента я не знал. И только потом, прочитав в газетах о необычных явлениях, понял, какое страшное оружие создал. Я, конечно, ожидал, что будет сильный взрыв. Но это был даже не взрыв – это была катастрофа!

Предположив, что только примеры великих естествоиспытателей смогут хоть как-то поколебать упорную позицию моего оппонента, я решил продолжить рассказ о выдающихся мыслителях, сталкивающихся с понятием «эфирной среды».

Рис. 1.3. Исаак Ньютон (1642–1727)

…Ньютон протестовал против такой возможности, столь любезной епископу Беркли, и считал ее философски нелепой, полагая, что все такие мнимые «действия на расстоянии» (тяготение, взаимодействия намагниченных или наэлектризованных тел) должны в конечном счете объясняться действием промежуточной среды, которую он называл эфиром. Но, по мнению Ньютона, было еще слишком рано заниматься рассмотрением механизма такой передачи действия через эфирную среду, как это делал, например, Декарт, объяснявший движение планет увлекающим их эфирным вихрем. Поэтому Ньютон ограничивался математическим описанием «действий на расстоянии» и, допуская существование эфира, «не придумывал гипотез» о его физической природе.

Так, величайший из естествоиспытателей Исаак Ньютон почти 40 лет ставил опыты и размышлял над природой света. В 1704 г. он опубликовал капитальный труд, где дал объяснение многих оптических явлений. Его книга называлась «Оптика, или Трактат об отражениях, преломлениях, изгибаниях и цветах света»[21]. В отличие от его знаменитых «Начал», написанных на латинском языке и предназначавшихся для специалистов, эта книга была написана на английском языке в увлекательной и доходчивой форме и содержала огромный экспериментальный материал. Надо заметить, что на протяжении всей своей жизни, несмотря на гордый девиз «Гипотез не строю», великий физик настойчиво размышлял над природой сил мирового притяжения, связывая их с особой эфирной средой:

Эфирная среда будто бы имеет то же строение, что и воздух, но значительно больше разреженная, тонкая и эластичная…

Итак, может быть, все вещи произошли из эфира…

Гравитационное притяжение Земли может также причиняться непрерывной конденсацией некоторого иного, схожего эфирного газа. Этот газ – не основное тело косного эфира, но нечто более тонкое и субтильное, рассеянное в нем, имеющее, возможно, маслянистую или клейкую, вязкую и упругую природы…

Солнце, как и Земля, быть может, обильно впитывает газы для своего сияния и для сдерживания планет, – чтобы они не удалились от него.

Однако и сам Ньютон в глубине души сознавал, что его корпускулярная теория не объясняет всех световых явлений. В частности, большие трудности возникали при построении схемы интерференции световых корпускул. Это явление, хорошо знакомое из школьного курса физики, возникает при сложении нескольких волн, при этом колебания либо усиливаются, или ослабляются, или даже совсем затухают. После долгих размышлений Ньютон решил дополнить корпускулярную модель излучения еще и неким понятием загадочных «эфирных волн», при этом он выразил мнение, что для объяснения световых явлений требуются обе теории – и корпускулярная, и волновая. Надо сказать, что великий физик безоговорочно признавал понятие светоносного эфира, считая предположение о возможности воздействия на расстоянии одного тела на другое в вакууме без посредства какой-либо передающей среды вопиющим абсурдом, который не может принять ни один человек, «наделенный способностью к последовательному философскому мышлению».

Похоже, что и гений Ньютона, полный сомнений в реальности эфирной среды, не убедил моего корреспондента, который выдал еще одну порцию «тесловской» рукописи:

После этого эксперимента я твердо решил, что тайна моего изобретения умрет вместе со мной. Конечно, я понимал, что кто-нибудь другой может легко повторить этот безумный эксперимент. Но для этого надо было признать существование эфира, а наш научный мир все дальше уходил в сторону от истины. Я даже благодарен Эйнштейну и другим за то, что они своими ошибочными теориями увели человечество с этого опасного пути, по которому шел я. Может быть, в этом их главная заслуга, и лет через сто, когда разум у людей возьмет верх над животными инстинктами, мое изобретение послужит на пользу людям.

Работая со своим генератором, я заметил одно странное явление. При его включении явно ощущался ветерок, дующий в сторону генератора. Сначала я подумал, что это связано с электростатикой, а потом решил это проверить. Свернув вместе несколько газет, я зажег их и сразу потушил. Повалил густой дым. С этими дымящими газетами я обошел вокруг генератора. Из любой точки лаборатории дым шел к генератору и, поднимаясь над ним, уходил вверх, как в вытяжную трубу. Когда генератор был выключен, это явление не наблюдалось.

В конце концов я пришел к выводу, что мой генератор, воздействуя на эфир, уменьшает силу тяжести! Чтобы удостовериться в этом, я построил большие весы, одна сторона которых была расположена над генератором. Для исключения его электромагнитного влияния весы были изготовлены из хорошо просушенного дерева. Тщательно их уравновесив, я с большим волнением включил генератор. Сторона весов, которая располагалась над ним, быстро пошла вверх. Я машинально выключил генератор. Весы пошли вниз и стали колебаться, пока не пришли в равновесие.

Это было похоже на фокус. Я нагружал весы балластом и, изменяя мощность и режим работы генератора, добивался их равновесия. После этих опытов я задумал построить летательную машину, которая могла бы перемещаться не только в воздухе, но и в космосе.

Принцип ее работы заключается в следующем: установленным на машине генератором в направлении ее полета удаляется эфир. Так как со всех других сторон он продолжает давить с прежней силой, то летательный аппарат начнет двигаться. Находясь в нем, вы не почувствуете ускорения, поскольку эфир не будет препятствовать вашему движению.

К сожалению, от создания летательной машины мне пришлось отказаться. Это произошло по двум причинам: во-первых, для тайного проведения этих работ у меня нет денег. А во-вторых, и это самое главное, в Европе началась большая война. Я не хочу, чтобы мои изобретения убивали! Когда же эти безумцы остановятся?

Несколько расстроенный упрямством моего собеседника, я в сердцах написал, что в течение многих столетий ученый мир считал отрицание наличия эфирной среды столь же нелепым, как необходимость воды для плавания или воздуха для полета. Несмотря на крайнюю загадочность своей природы, светоносный эфир, по убеждению ученых, наполнял собой все пространство, пронизывая всякое вещество настолько, что даже заполнял промежутки между атомами твердых тел. Однако, признавая необходимость эфирного мироздания, ученые мужи никогда не прекращали бурных споров о его происхождении и природе. Одни научные школы считали, что эфир имеет свойства сверхтвердой и абсолютно упругой среды. Другие отмечали такие его свойства, как инертность по отношению к обычным физическим телам и всепроникающую способность. Третьи вообще предлагали рассматривать эфирную среду как некую универсальную консистенцию, совершенно непостоянную в своих проявлениях и реализующую самые разные свойства подобно обычной воде, существующей в трех агрегатных состояниях – жидком, твердом и газообразном. Именно такого мнения и придерживались Майкельсон совместно с Морли, планируя свой знаменитый эксперимент, навсегда похоронивший идею об этой всепроникающей мировой субстанции.

Рис. 1.4. Альберт Абрахам Майкельсон (1852–1931)

Измерение скорости света в различных направлениях было осуществлено в знаменитом опыте Майкельсона (1881 г.). Здесь не место входить в детали описания этого опыта, тем более что он общеизвестен; для нас важно лишь то, что из этого опыта вытекает равенство скорости света по всем направлениям, что противоречит сделанному выше выводу и делает невозможным обнаружение таким способом скорости Земли по отношению к эфиру.