Николай Лузан - «Загадка» СМЕРШа
Выслушав доклад, Гофмайер усадил его за стол, и они вместе с Функом, перескакивая с одного на другое, принялись расспрашивать о том, что произошло с ним за прошедшие четыре месяца. Легенда прикрытия, отработанная в особом отделе фронта, как показалось Виктору, не вызвала у гитлеровцев подозрений. Гофмайер, выслушав до конца историю его злоключений, не стал лезть в детали и распорядился, чтобы Функ занялся его обустройством.
В приемной Виктору пришлось прождать еще несколько минут, когда к нему присоединился Функ, и они прошли в левое крыло здания. В нем силами рабочей команды учебные классы были переоборудованы под офицерское общежитие. Унтер-офицерский и рядовой состав занимал бывшую столярную мастерскую, на скорую руку перестроенную в казарму. Размещение в офицерском общежитии говорило Виктору о многом — Гофмайер выделил его из общей серой массы «одноразовых агентов» и садистов типа Зверева. Но он сильно не обольщался, полагая, что все самое трудное еще впереди. А пока ему предстояло обживать комнату. Обстановка в ней была спартанская: две кровати, две прикроватные тумбочки, стол и три табуретки. Функ довел до него распорядок дня отделения и, дав указание подготовить отчет по результатам выполнения задания, оставил одного.
Сняв бушлат и сапоги, Виктор, как был, в свитере и брюках завалился на кровать и несколько минут пролежал без движения. Рейд по немецким тылам, грозивший в любой момент закончиться в гестапо, а еще больше словесная «пристрелка» у Гофмайера, основательно измотали его. Остановившимся взглядом он уставился в потолок. Веселое пение пилы и задорный стук молотков, доносившиеся со двора, рождали иллюзию мирной жизни, но гортанная немецкая речь быстро ее разрушила.
Виктор встрепенулся. Впереди у него было очередное серьезное испытание — отчет. То, что Гофмайер и Функ изучат его вдоль и поперек, чтобы отыскать противоречия, а потом начать «раскачивать» на них, у Виктора не возникало сомнений. Мысленно пробежавшись по ключевым моментам отчета, он сел за его составление. Слова, тяжелые, будто камни, медленно катились из-под карандаша. Виктор старался избегать деталей, чтобы не дать Гофмайеру повода для лишних вопросов. После нескольких часов работы чистовой вариант отчета был готов, а черновики полетели в печку. Не успел еще остыть пепел, как у двери раздались шаги.
Судя по уверенной поступи, возвращался сосед по комнате. В Викторе заговорило банальное любопытство. Ему не терпелось поскорее увидеть того, кто должен стать глазами и ушами Гофмайера. И когда тот возник на пороге, Виктор обомлел. Перед ним собственной персоной стоял разведчик из отряда дяди Вани — Сафрон Кузьмин! Широко расставив ноги, он всем своим видом демонстрировал, кто здесь хозяин. От взгляда Кузьмина не укрылась перемена, произошедшая в лице Виктора. Ухмыльнувшись, он похлопал его по плечу.
Внутри Виктора все вскипело от ярости. Он готов был вцепиться в глотку предателю, но в последний момент в нем опять заговорил разведчик. Этот коварный ход Гофмайера был рассчитан на то, чтобы вывести его из равновесия и заставить ошибиться. Кузьмин продолжал старательно отрабатывать отведенную ему роль и похваляться тем, как ловко водил за нос партизан и как вывел засаду на парашютиста большевиков. Это был тот самый момент, когда Виктор решил, что пора действовать, чтобы смешать все карты в игре Гофмайера и избавиться от опасного соседства.
Удар его правой руки пришелся предателю в солнечное сплетение. Долговязая фигура Кузьмина переломилась надвое и, отлетев к стене, студнем расплылась по полу. Следующий удар Виктору не дали нанести. В комнату ворвались два гитлеровца и повалили на пол. Вслед за ними появился Функ. Похоже, он не ожидал такого быстрого завершения встречи «старых однополчан».
Яростный взгляд Виктора заставил Функа поежиться. От этих сумасшедших русских можно было ожидать чего угодно, и рука потянулась к кобуре с пистолетом. А Виктор продолжал вести свою игру. Вырвавшись из рук охраны, он смахнул со стола листки с отчетом и сорвался на крик. Функ болезненно поморщился. Ему самому была не по душе затея Гофмайера с агентом Пронырой. Поместить в одной комнате жертву и палача — это было уж слишком. Но решение принимал не он, а Гофмайер, и ему пришлось выполнять его волю. Функ потребовал от Виктора перестать психовать и взять себя в руки, а затем сгреб отчет и оставил его одного.
В общежитии снова воцарилась тишина. Для Виктора потянулось время томительного ожидания. После обеда в комнате снова появился Функ и распорядился следовать за ним. Они вошли в приемную Гофмайера, Функ скрылся за дверью кабинета, а Виктор остался один на один с дежурным по отделению. Шло время, а его все не вызывали. Он терялся в догадках о том, что происходило за дверью и какой новый сюрприз приготовили ему гитлеровцы.
Предположение Виктора было недалеко от истины. Чем больше Гофмайер вчитывался в отчет Попова, тем большее испытывал разочарование. Агент не оправдал его надежд. Сведения, касавшиеся состояния и боевой готовности войск Северо-Западного фронта, перекликались с материалами, поступавшими от другой агентуры и мало что меняли в той картине, которая складывалась у командования группы армий «Центр» в наступательной операции «Зейдлиц». Информация о сотрудниках разведотдела фронта также практически ничего не давала. Их имена, фамилии, в чем Гофмайер не сомневался, являлись вымышленными. Что касается задания майора Гусева, то оно носило стандартный характер — собрать данные на руководящий состав 501-го отделения и выявить его агентуру среди подпольщиков и партизан.
Но не это настораживало Гофмайера. Профессиональный опыт и интуиция подсказывали ему, что драка Попова с Пронырой вызвана не только старыми их счетами. В первой беседе с Поповым Гофмайеру показалось, что тот нервничает и чего-то недоговаривает. Подтверждение своим наблюдениям он находил в отчете. В нем имелась какая-то недосказанность. Ответы на эти вопросы мог дать только допрос, и Гофмайер дал дежурному команду впустить Попова в кабинет.
Виктор вошел, скользнул взглядом по Гофмайеру и подобрался. Лицо майора напоминало застывшую маску. Не предложив сесть, он сгреб отчет и, потрясая им, обрушился на Виктора с обвинением, что «все это написано под диктовку НКВД». Такого поворота Виктор не ожидал. Что за этим стояло? Реальные подозрения или продолжение игры? Опровергнуть их можно было только сильным ходом, тем, который придумали Королев со Скворцовым.
Пряча глаза от гитлеровцев, Виктор признался, что в разведотделе Северо-Западного фронта ему дано особое задание: «подготовить операцию по захвату в плен самого Гофмайера, а в случае невозможности — ликвидировать». Тот растерянно захлопал глазами и нервно хохотнул. Функ не сдержался, и у него вырвался злорадный смешок. В глубине душе он недолюбливал кичащегося своим аристократизмом и особым подходом к русской агентуре Гофмайера. Теперь этот пресловутый подход оборачивался против него самого. А Виктор, не давая им опомниться, объявил, что «за выполнение этого задания советское командование обещало мне звание Героя Советского Союза».
Гофмайер растерянно хлопал глазами и не мог ничего сказать. Первым нашелся Функ и попытался шуткой разрядить ситуацию. Он польстил ему, отметив, что большевики высоко ценят его голову. Гофмайеру было не до смеха. Чего-чего, но такого он, считавший себя тонким знатоком оперативных игр, не ожидал. Нахальство советской разведки не знало границ. Агент Попов, с которым он связывал далеко идущие планы, мог обратиться в троянского коня. И какого?! Подобное Гофмайеру не могло присниться даже в самом кошмарном сне. Он новым взглядом посмотрел на Попова. Тот смотрел на него преданными глазами. Но от этого Гофмайеру не стало легче. Собственными руками он создал будущего убийцу.
«Почему такое задание? Там же не идиоты? Я что, Канарис или Гиммлер? Героя?! Варварская страна! Варварские нравы! Чертов Попов! Как некстати ты свалился на мою голову!» — клял себя в душе Гофмайер. Но, чтобы сохранить хорошую мину при плохой игре, он кисло улыбнулся и, поблагодарив Виктора за преданность, пообещал щедро поощрить.
Свое слово Гофмайер сдержал. За ужином Виктора разыскал Функ, вручил двести марок с барского плеча и предоставил увольнение на три дня. В комнату общежития Виктор вернулся уверенный в том, что главный экзамен он успешно сдал. Лишним подтверждением тому служили отсутствие вещей Кузьмина и отдраенные до зеркального блеска полы. Наконец он остался один и уснул крепким сном.
На следующий день, после завершения работы над отчетом, Виктор с двумястами марками отправился в увольнение в Скугры. В деревне кроме соли и спичек купить было нечего, и ему пришлось вернуться ни с чем. Выручил его Функ, сумевший выбить у Гофмайера машину в Дно. Попутчиком оказался старший рабочей команды Жильцов. Добродушного вида, с затаенной грустью в глазах, он не лез в душу с расспросами, чем расположил Виктора к себе. По приезде в город Жильцов пригласил его к себе в гости.
