100 великих рекордов военной техники - Станислав Николаевич Зигуненко
Командиры объясняли, что это сделано для проверки, какие продукты и предметы поглощают больше радиоактивности. Однако многие полагали, что офицеры рассказывают сказки, чтобы самим потом побольше себе нахапать. И набивали карманы, вещмешки, а шоколадные плитки тут же отправляли в рот.
Кончилось это печально. Самых нетерпеливых вскоре начало тошнить, их отправили в особый барак, где их обследовали с дозиметрами. Приборы иногда даже зашкаливало. И что стало со «сладкоежками», вы, конечно, догадываетесь. Они погибли в первую очередь. Ну и остальным досталось: с годами у них стали выявляться белокровие, многочисленные онкозаболевания. Ведь людям не сменили обмундирования, не дали помыться. Так они и поехали по своим частям, разнося по стране радиацию.
Досталось и гражданскому населению. О том, какие последствия имели учения на Тоцком полигоне для ее жизни и здоровья, рассказывает ветеран подразделения особого риска, участница учений Лидия Лебедева.
«Нам было тогда по 16–17 лет. Мы были ученицами торгово-кулинарного училища. И нас направили туда на практику. Вызвали в Дом Советов и сказали: вот вам, комсомольцы, партия дает поручение.
Лично я кормила комсостав. Даже маршала Жукова кормить приходилось. До начала учений он часто приезжал, проверял все кругом. А вот после учений мы его больше не видели…»
В день «икс» и поварих тоже подняли по тревоге. «По сигналу “лед идет”, мы должны были пойти и укрыться в своих блиндажах, – вспоминает Лебедева. – Меня, например, отвели в окоп к солдатам. Велели мне взять из палатки одеяло, и я укрылась этим одеялом. Солдаты были хоть как-то экипированы – комбинезоны, даже бахилы на ногах, противогазы… А нам ничего этого не дали. Я одеялом закрылась, к стенке окопа прижалась, так и переждала атомный взрыв.
Когда раздался страшный треск взрыва, меня оглушило. То ухо, которое оказалось открытым, до сих пор плохо слышит.
А потом мы вылезли и стали смотреть на гриб. Снизу шел такой черный столб дыма и земли, пыли. Сверху заворачиваются клубы.
После этого мы пошли по своим местам. А в четыре часа я заступила на смену, расконсервировала столовую, стали готовить обед. Продукты-то особо и не укрывались. Картошка как стояла, так и осталась стоять. Ия в том же платье осталась, что и при взрыве была. И работать пошла в нем же. Мыться там особенно негде было, мы на речку ходили купаться. Никакой дозиметрии тоже с нами не проводили…»
Между тем последствия того взрыва Лидия Лебедева ощущает и по сей день. Причем досталось не только ей. «Дочь у меня родилась в 1962 году. Пролежала 12 лет, без умственного и физического развития, пока не померла. В 1965 году родился сын. В 8 месяцев у него уже камень из почек пошел, я возила его в Трускавец. Сейчас парню 39 лет, неженатый. Жениться он не может.»
Все участники эксперимента дали подписку на 25 лет о неразглашении военной тайны. И потому не имели права даже сказать врачам, почему болеют они и их дети. А когда спустя четверть века оренбургские ученые все же начали изучение последствий взрыва, то очень скоро государственное финансирование этих исследований прекратилось. И сегодня все делается по личной инициативе энтузиастов, при поддержке глав администраций некоторых, особо пострадавших районов.
Смертность там все растет. А в целом Оренбургская область входит в тройку лидеров по онкологическим заболеваниям в Приволжском регионе.
В общем, в свое время здесь фактически эксперимент провели не только над войсками, но и над местным населением, окружающей территорией.
Сегодня в живых остались меньше половины участников Тоцких учений. Из них около 300 человекживут на территории области. Каждую осень, 14 сентября, они собираются вместе. И каждый год их приходит все меньше и меньше…
Термоядерные «игрушки»
Почти сразу же за эрой ядра наступила и эра термояда. Причем первую термоядерную бомбу советские специалисты испытали раньше американских.
Русская «слойка»
Первая советская водородная бомба до сих пор вызывает у специалистов истинное восхищение уникальностью физических идей и глубиной технических решений.
Сразу же после окончания Второй мировой войны перед СССР встала чрезвычайно сложная задача – в сжатые сроки не просто создать ядерное оружие, но добиться в этой области паритета с США. Создание атомного, а затем и водородного оружия обеспечило решение этой задачи.
Причем если первая советская атомная бомба, как уже говорилось, была создана по заокеанским рецептам, то первая советская водородная бомба – чисто отечественное изделие. Причем создание этого технического устройства потребовало слаженной и творческой работы специалистов в области ядерной физики, газодинамики, физики взрыва, прикладной математики, материаловедения, в других направлениях науки и техники.
Уже создание в СССР атомной бомбы вызвало шок за океаном. Президент Трумэн не мог сразу поверить, что «эти азиаты смогли сделать такое сложное оружие, как атомная бомба», и только 23 сентября 1949 года официально сообщил, что СССР провел испытание ядерного оружия.
А 31 января 1950 года США решили предпринять следующий кардинальный шаг в развитии своей ядерной программы и объявили о начале реализации крупномасштабного проекта по созданию супербомбы – термоядерного оружия.
Реакция СССР на эту инициативу США была мгновенной. В немалой степени тому опять-таки способствовали доклады советских разведчиков. Только в данном случае пришедший от разведки импульс был скорее необходим политическому руководству СССР, чем ученым. У них уже были кое-какие наработки по этой проблеме.
Тем не менее начало работ было таким. В феврале 1945 года было получено первое сообщение К. Фукса о работах в США по сверхбомбе и о ведущей роли в ее создании Э. Тэллера. В конце года из того же источника был получен конспект лекции Э. Ферми по термоядерной тематике.
Материалы разведки (в том числе «схема Фукса») были представлены ведущим отечественным ученым – разработчикам ядерного оружия. Тогда же И. Курчатову, Ю. Харитону, И. Тамму и другим было предложено рассмотреть вопрос об организации работ по конструированию сверхбомбы по принципу, изложенному в материалах «Бюро-2» (данные разведки). Однако, как потом признавались создатели отечественного термоядерного оружия, большей частью полученные нашими разведчиками данные по термояду оказались бесперспективными.
К разработке термоядерного оружия были привлечены лучшие научно-технические кадры. Так, только среди разработчиков, которые непосредственно участвовали в создании термоядерного оружия, было семь будущих нобелевских лауреатов: академики Л. Ландау, И. Тамм, Н. Семенов, В. Гинзбург, Л. Канторович, И. Франк, А. Абрикосов.
Первую водородную бомбу ее авторы назвали РДС-бс (ракетный двигатель специальный – шестая модификация – «слойка»). Осенью
