Михаил Болтунов - Погоня за «ястребиным глазом». Судьба генерала Мажорова
В институте разработали и изготовили памятный знак в честь награждения института орденом Ленина.
«Этот значок сослужил нам хорошую службу, — вспоминал Мажоров, — поскольку институт награждался не к юбилею, никто из коллектива представлен к орденам и медалям не был.
Уже после вручения ордена, я был в ЦК у Сербина и подарил и ему этот значок. Он поблагодарил, долго разглядывал его, потом выразил недоумение, почему, мол, никто не награжден из сотрудников института.
Сербии позвонил министру Калмыкову. Тот подтвердил мои слова. «Иван Грозный» сказал, что это ошибка и ее надо исправить. Потом поинтересовался у меня: сколько сотрудников я хотел бы представить к награждению.
Я сказал, что коллектив у нас большой, талантливый, поэтому наградить следует не менее ста человек. Суровый Сербии улыбнулся, что случалось крайне редко, и отпустил меня.
Через месяц пришло сообщение: для награждения сотрудников института следует представить кандидатуры ста человек».
…Проведение торжественного собрания хоть и было делом хлопотным, но памятным и приятным. Отремонтированный Колонный зал сверкал свежим лаком и яркими красками. Он был великолепен. На вручение ордена прибыл министр Валерий Калмыков, первый секретарь Бауманского райкома партии Валентин Макеев, председатель райисполкома Виктор Филюшин, ответственный работник ЦК партии Владимир Косиков, начальник Главка Владимир Говядинов. Приехал и предшественник Мажорова — Николай Емохонов. Были представители из других научных учреждений, министерств и ведомств, ветераны ЦНИИ.
Первый секретарь горкома Виктор Гришин зачитал Постановление Верховного Совета СССР о награждении института, и прикрепил к знамени орден и орденскую ленту. Директор института Мажоров поблагодарил руководство страны за награду.
Дальше были выступления, а Юрия Николаевича мучил вопрос. Дело в том, что в одном из небольших залов был накрыт праздничный стол. Вроде бы по старой, доброй традиции следовало «обмыть» награду. Но накануне вручения до Мажорова довели документ, принятый в верхах, в котором критиковались подобные застолья. Ситуация, надо сказать, была непростая.
Мажоров подошел посоветоваться к министру, но тот только пожал плечами, видимо не зная, что и сказать. Потом переговорил с первым секретарем райкома Макеевым. Ведь если что, именно ему пришлось бы наказывать коммуниста Мажорова. Тот тоже ничего определенного не сказал.
Юрий Николаевич понял, что кроме Гришина никто этот вопрос решить не в силах. Подошел к первому секретарю:
— Виктор Васильевич, такое событие в жизни коллектива бывает не часто. Хочу просить разделить нашу радость за скромной рюмкой чая.
Гришин улыбнулся и дал согласие. Гора упала с плеч. Первый секретарь горкома произнес тост и пошутил:
— Мажоров, ты же пригласил на рюмку чая, а налил коньяку. На следующий день в фойе первого корпуса был открыт макет ордена Ленина. Теперь институт стал орденоносным.
КАК ПОДАВИТЬ «ХОК»?
6 октября 1973 года Египет и Сирия начали боевые действия против Израиля. Эта бойня на Синайском полуострове войдет в историю, как война Судного дня. Министерство обороны, израильская разведка не сумели заранее вскрыть намерения противника, готового нанести удар.
После окончания войны в Израиле разразился политический кризис, начались акции протеста. Недовольство правительством нарастало.
В апреле 1974 года премьер-министр Израиля Голда Меир ушла в отставку. Оппозиционные партии предъявили серьезные претензии правительству страны. Одна из них состояла в том, что в США было закуплено чрезвычайно дорогое и неэффективное зенитно-ракетное оружие «Хок». Зря оппозиционеры приписали «железной бабушке Голде» этот грех. Американская система «Хок» в военном смысле была не просто оружием, а высоким произведением искусства. Но, как напишут позже американские СМИ: «Русские превратили «Хок» в детскую хлопушку».
Кто же они, эти русские, превратившие в ненужную груду металла лучшую зенитно-ракетную систему в мире и отправившие премьера Голду Меир в отставку?
Однако, прежде чем ответить на этот вопрос, рассмотрим повнимательнее систему ЗУРО «Хок». Ведь как говорят в народе: «Назвался груздем, полезай в кузов». А я только, что охарактеризовал «Хок» как произведение искусства. Военного, разумеется.
Откровенно говоря, эта система совершила истинную революцию в военном деле. Ее проектирование началось в 1952 году. В ходе создания «Хока» американские конструкторы исследовали, прежде всего, саму возможность появления зенитно-ракетного комплекса, эффективно действующего в диапазоне средних и малых высот.
Разработку «Хока» начали в 1954 году инженеры американской фирмы «Рейтеон». Следует отметить, что она стала, по сути, первой системой, способной бороться с маловысотными целями.
В 1956 году появился экспериментальный образец. Полномасштабное испытание комплекса началось в следующем году. В ходе испытаний стало ясно: система может уничтожать цели на высотах менее 30 (!) метров.
Серийное производство «Хоков» было развернуто в 1959 году. В том же году сформировали и первое войсковое подразделение, вооруженное этими комплексами.
Первоначально «Хок» разрабатывался для уничтожения самолетов, однако позже его адаптировали для перехвата ракет. Достаточно сказать, что он находился на вооружении армии США более 40 лет.
Так в чем же, собственно, его революционность? Если коротко, то в том, что две установки «Хок» уничтожают самолет со стопроцентной вероятностью. Возможность уцелеть в таком бою для пилота практически равняется нулю. Кроме того, радиолокационная система комплекса с непрерывным излучением обладала достаточно высокой помехоустойчивостью.
Это оружие и закупил Израиль у США. Его силу быстро прочувствовали египетские летчики. Оно наводило на них ужас. Пилоты панически боялись даже приближаться к позициям ЗУРО «Хок». Оружия, способного противостоять этим системам, у авиации в ту пору не существовало. Таким образом, военно-воздушные силы по сути, были поставлены на грань выживания.
Остроту проблемы быстро поняли не только в Египте, но и в Советском Союзе. Однажды в ЦНИРТИ раздался звонок из оборонного отдела Центрального Комитета партии. Заведующий отделом Иван Сербии приглашал к себе заместителя главного инженера полковника Александра Зиничева. Как назло, на месте не оказалось директора института Юрия Мажорова. Пришлось ехать одному.
Разговор пошел о создании аппаратуры помех современным, в первую очередь, американским радиолокационным комплексам управления зенитно-ракетным оружием. Зиничев как мог защищал честь родного института, рассказывал, что они неустанно работают над созданием таких помех. Как специалист, много говорил о многократных ответных помехах, о помехах угломерному координатору радиолокатора, в конце концов, напомнил о мерцающей помехе. Но Сербии хорошо подготовился, и умело доказывал, что любая из названных помех может оказаться малоэффективной. Тогда Зиничев попытался ввести в бой последний резерв — сослался на некоторые весьма экзотические виды помех. Сербину и тут нашлось, что возразить.
— Значит так! — сказал «Иван Грозный», как называли завотделом ЦК в кругах оборонщиков. — За боевыми действиями на Ближнем Востоке, уверен, следите. Объекты подавления, надеюсь, знаете. Подавляйте. Считаю, что следующая наша встреча будет более продуктивной и деловой. Все ясно?
Еще бы. Получив «заряд бодрости», Зиничев явился в родной «сто восьмой», доложил о приятной беседе с Сербиным начальнику института Мажорову. Отступать было некуда.
Нельзя сказать, что ученые задумались об этой проблеме, только получив пинок из ЦК. Еще в 1968 году Мажоров и его коллеги удостоились Государственной премии СССР за создание средств индивидуальной защиты самолетов. Станция носила наименование «Резеда». Безусловно, получить такую высокую оценку своего труда было приятно и почетно. Но Юрий Николаевич понимал, что «Резеда» — это пройденный этап. Жизнь не стоит на месте, а стало быть, и противники идут вперед. И если в начале 60-х годов основным видом американских радиолокаторов для управления зенитных ракет были импульсные комплексы, как к примеру «Найк-Геркулес», то на смену им пришли системы с непрерывным излучением сигнала. Такие, как «Хок». Здесь значительно усилить помехоустойчивость удавалось за счет очень узкой полосы частот, куда и должна была проникнуть помеха. Теперь так называемая широкополосная шумовая помеха оказалась малоэффективной. Следовало найти новые, ранее неизвестные методы создания помех.
К тому же приключилась еще одна беда. Создатели зенитных ракет активно искали возможность наводить их непосредственно на источник помех. То есть на самолет, несущий помеховую станцию. А это уже двойная опасность.
