Минные крейсера России. 1886-1917 гг. - Мельников Рафаил Михайлович
11 сентября “Гайдамак” вместе с эскадрой (в том же составе) перешел в залив Америка, где 15 сентября была проведена общая стрельба по укреплениям, заранее сооруженным на о. Лисий.
Показательна характерная для того времени оптимистичность оценки результатов этого, как, отмечал адмирал “совершенно нового рода боевых упражнений”. Расстояние при стрельбе (15–20 кб.) определяли пристрелкой. Тем не менее, адмирал, как это происходило и в дальнейшем, считая итоги стрельбы “вполне удовлетворительными", а команды — владеющими “надлежащей боевой подготовленностью". Так продолжала утверждаться давняя закоренелая наклонность бюрократии к самоуспокоенности с ее дежурными докладами по начальству: “все обстоит благополучно”.
От проведения примерного боя пришлось отказаться из-за малочисленности эскадры. 16 октября 1896 г. минные крейсера вместе со всей эскадрой, кроме "Адмирала Корнилова” (занятого заменой котлов), “Крейсера” и ушедшего 10 октября в Россию "Императора Николая 1”, пришли в порт Шестакова. Этот рейд в 1886 г. был обследован клипером “Крейсер”. С той поры он рассматривался как одно из мест базирования русской эскадры и периодически посещался и изучался русскими кораблями.
В Фузане, куда отправились 25 октября, вся торговля находилась в руках деятельно осваивающих Корею японцев, от которых за очень высокую плату только и удалось приобрести уголь для пополнения запасов топлива минных крейсеров и канонерских лодок. Этот урок заставил И.Е. Алексеева ходатайствовать о приобретении участка для угольного склада.
31 октября эскадра пришла в Чемульпо, откуда адмирал отправился на аудиенцию к корейскому королю. В итоге визитов в Корею пришлось докладывать начальству, о том, что "японское насилие растет в этих портах и особенности в Чемульпо, который быстро развивается в торговом отношении”. Его расцвет обеспечит железная дорога в Сеул, сооружаемая американскими предпринимателями. Но Россия не теряла надежду упрочить свое влияние в Корее, чей король после прежних беспорядков пока что квартировал в помещении русской миссии и своим главным советником считал посланника Вебера.
Успешно совершалась и реорганизация корейкой армии по русскому образцу и под руководством русских инструкторов, из которых первым был лейтенант С.Л. Хмелев (1869-?) с крейсера “Адмирал Корнилов". С февраля 1896 г. он готовил кадры для охраны нового королевского дворца, куда и должен был вскоре перебраться король. Адмирал, впрочем, предостерегал начальство от опасной самоуспокоенности. Япония пока лишь выжидает удобного момента. чтобы вновь вмешаться в дела Кореи и устранить влияние России. Не исключались возможные “энергичные действия” в Корее (вплоть до военной экспедиции). Адмирал предлагал разработать совместный план силами военного и морского министерств. Из Чемульпо эскадра перешла для зимовки в Нагасаки, откуда адмирал докладывал о продолжавшихся военных приготовлениях.
9 января 1897 г., оставив эскадру зимовать в Нагасаки, адмирал на “Рюрике” с крейсером “Адмирал Корнилов” отправился в Гонконг, где изучал состояние ремонтной базы. С теми же познавательными целями он на “Рюрике” посетил Амой, а “Адмирала Корнилова” отправил в Манилу. После Амоя Е.И. Алексеев заходил в Шанхай, где знакомился с деятельностью открытых там Российского генерального консульства и Главного правления русско-китайского банка. Так и не предложив флоту соображений о выборе незамерзающей базы, начальник эскадры 7 марта вернулся в Нагасаки, где встретил назначенного младшим флагманом эскадры контр-адмирала Ф.В. Дубасова.
Большое впечатление на эскадру произвели продолжавшиеся 10 дней весьма напряженные маневры японского флота. Вместе с планами превращения Нагасаки в военную гавань и усиленного наращивания состава торгового флота маневры еще раз заставили задуматься о непрерывном росте японской экономики и ее морских сил.
20 апреля 1897 г. эскадра в составе крейсеров “Рюрик” (флаг начальника эскадры), “Адмирал Нахимов, “Дмитрий Донской”, “Забияка”, минных крейсеров "Всадник” и “Гайдамак” покинула Нагасаки. В Лонг Рич и Чемульпо направились “Рюрик” и “Забияка”, остальные корабли шли на родину с заходом в Фузан, Гензан и порт Шестаков. Здесь эскадра соединилась. Плавание у корейских берегов имело целью поддержать право России на продолжение дальнейшей реорганизации корейской армии под полным контролем русских инструкторов. Надо было парализовать слух, пущенный японцами о том, что русская эскадра, ввиду осложнений в Греции, вся уходит в Средиземное море. Демарш удался — соглашение об увеличении числа русских инструкторов было утверждено королем.
10 июля эскадра с очередным выходом кораблей в море провела в Славянском заливе широкие 10-дневные учения и стрельбы новейшего и сильнейшего крейсера “Рюрик”. Несовершенными были признаны минные аппараты крейсера. Не рискуя, видимо, обременять начальство чрезмерными, всегда плохо воспринимаемыми замечаниями, адмирал воздержался от явно напрашивавшегося предложения об усилении артиллерии на минных крейсерах. Уже два года, как в составе флота на Балтике находился построенный в Англии 29-узловой "уничтожитель миноносцев” "Сокол” с одной 75-мм и тремя 47-мм пушками. Подобные же, но более скоростные (до 31 уз) и мощнее вооруженные (две 76-мм и четыре 57-мм пушки) заказывала в это время Япония. Наши минные крейсера должны были бы свою недостаточную скорость компенсировать более мощной артиллерией.
31 августа 1897 г. в командование эскадрой вступил контр-адмирал Ф.В. Дубасов. Прежний начальник, успевший стать вице-адмиралом, по сумевший уклониться от решения задачи выбора незамерзающей базы, убывал в Черное море на должность старшего флагмана. 29 октября новый начальник эскадры “вывел ее в первое плавание, “Всадник” и “Гайдамак”, запятые дефектными работами, в походе ие участвовали.
Удобный повод для захвата Мозампо, который вот-вот могли прибрать к рукам уже безраздельно хозяйничавшие в Корее японцы, предоставился после захвата 2 ноября 1897 г. Германией китайского порта Кнао-Чао и прилегающей к нему территории. Ходили слухи, что столь же беззастенчиво Англия собирается захватить Порт-Артур. Эти обстоятельства и побудили Управляющего морским министерством захватить архипелаг Каргода с портом Мозампо. Дипломатический и военный представитель России инициативу адмирала поддержали. Для гарантии захвата (минировав второстепенные фарватеры и защищая главные силы эскадры, следовало усилить ее присылкой “Бобра”, “Всадника” и 6 сибирских миноносцев, а для доставки угля задержать пароходы Добровольного флота “Нижний Новгород”, “Владимир” и “Екатерииослав".
Об этих предстоящих мерах, включая доставку из Владивостокского порта 450 мин (в прндачу к имевшимся на эскадре 250 минам и на транспорте “Алеут” 200 минам), адмирал в чрезвычайном конфиденциальном письме (доставлено с пароходом “Владимир”) 28 ноября сообщал командиру Владивостокского порта контр-адмиралу Г.П. Чухпииу.
Но петербургская бюрократия успела к этому времени склониться к совсем другой, непредвидимой адмиралом комбинации. Все решил обстоятельный (почти 7 страниц типографского текста) доклад министра иностранных дел графа М.Н. Муравьева (1845–1900), представленный императору 11 ноября 1897 г. В нем. не запрашивая мнение начальника эскадры и Морского министерства, обосновывалась необходимость для базирования флота занять бухты Талиенвана близ Порт-Артура. Это, как приходится думать, была давняя интрига императорской камарильи, которой сыграло на руку легкомысленное поведение адмирала Е.И.
Алексеева. Он вместо решения трудной задачи выбора незамерзающей базы потерял время на ничего не дававшие флоту экскурсии в Гонконг и Шанхай.
В итоге совершившихся государственных дипломатических кульбитов адмиралу Дубасову 29 ноября 1897 г. в 2 ч 30 мин ночи была послана телеграфная директива: Согласно Высочайшей воли — "немедленно по получении послать в Порт-Артур с контр-адмиралом Реуновым отряд из крейсеров и лодок, всего в числе трех судов”. Телеграммой от 30 ноября уточнялось: “вопрос о занятии Мозампо не возбуждался”.
