Игорь Цветков - Подводные лодки типа “Барс” (1913-1942)
Немецкие войска покинули Севастополь, сдав базу эскадре наших бывших союзников. В октябре на рейде Севастополя появился английский легкий крейсер “Кантербери” в сопровождении нескольких эсминцев, а вскоре прибыла и вся союзная армада. Население ожидало союзный флот как “манны небесной”. Мы надеялись на полное понимание союзниками нашего трагического положения, на их уважение к тем океанам русской крови, пролитой за общее дело в ходе войны.
Однако первое, что сделали союзники, придя в Севастополь, был захват всех наших кораблей, откуда выгнали всех, включая офицеров. Даже греки, которые в годы войны ничем другим не занимались, как пакостили Антанте, и те захватили два наших эсминца. Я вообще не понимал, как грекам удалось получить статус победителей.
В наших руках остались только подводные лодки. Мы так недвусмысленно дали понять, что в случае захвата мы их затопим, что англичане и французы временно оставили нас в покое, но замки с орудий сняли. В этом большая заслуга нашего командира флотилии Погорецкого, которому удалось прогнать англичан с“Буревестника” и “Утки”, а французов – с “Тюленя”. Тем не менее, мы, естественно, оставались под контролем, и выходить в море нам разрешалось только в сопровождении английского офицера. Союзники, видимо, опасались каких-либо враждебных действий с нашей стороны против их эскадры. Но мы думали только о том, как сохранить наши лодки для России, чтобы они не попали в руки немцев, красных и кого угодно еще.
Когда пришло известие, что Добровольческая армия заняла Новороссийск, туда ушел “Тюлень”, став первым кораблем, отдавшим себя в распоряжение добровольцев.
Наступила весна 1919 года. После ухода немцев большевики заняли Украину и начали наступление на Крым. Союзники, очевидно из-за страха перед большевиками, решили эвакуировать Севастополь. Тогда небольшие и плохо вооруженные группы добровольцев заняли позиции на Перекопе, чтобы сражаться насмерть с большевиками и не допустить их на территорию Крыма. С моря действия добровольцев поддерживали два вооруженных буксира и несколько маленьких сторожевых катеров. В марте “Тюлень” вошел в Азовское море, чтобы у Арбатской стрелки поддержать действия небольшого пехотного отряда добровольцев.
Я находился в этом походе на борту “Тюленя”. Мы медленно продвигались во льдах, но так и не сумели выйти в нужное место для артиллерийской поддержки пехоты. С нами находился французский эсминец “Декарт”, но и он не мог пробиться сквозь льды.
В апреле стало ясно, что Севастополь нам не удержать и что защитить Крым мы не в состоянии. Добровольцы начали отступление на Керчь, а “Тюлень” вернулся в Севастополь. Всеми стоявшими в Севастополе кораблями взял на себя командование адмирал Саблин. Кораблей было мало: крейсер “Кагул”, канонерка “Кубанец”, подводная лодка “Тюлень” и несколько вспомогательных судов.
В середине апреля Саблин получил приказ оставить Севастополь, поскольку его взятие красными становилось неминуемым. Корабли, которые могли двигаться под собственными машинами, стали готовиться к уходу. Несколько эсминцев, а также подводные лодки “Утка” и “Буревестник” решено было увести на буксире.
Все крупные корабли и суда, которые невозможно было отбуксировать, были брошены в Севастополе с подорванными машинами. Подводные лодки “Кит”, “Нарвал”, “Кашалот”, “Орлан", “Краб” и АГ-21 были подорваны и затоплены англичанами. Французы вывели из строя все береговые орудия, крепости и срочно вводили в строй свой крейсер “Мирабо”, который, выскочив на камни, получил тяжелые повреждения.
16 апреля 1919 г., после полудня, мы, имея на борту “Тюленя” своих жен и детей, вышли из Севастополя. К счастью, погода стояла тихая, и нашим пассажирам не пришлось сильно страдать от морской болезни. В открытом море мы встретили крейсер “Кагул” под адмиральским флагом, который должен был возглавить все уходящие из Севастополя корабли.
Город и порт Новороссийска были переполнены беженцами не только из Крыма, но фактически из всех уголков России. Люди жили в палатках, а то и под открытым небом прямо на улицах. Нам еще повезло, что удалось разместить своих родных на “Утке” и “Буревестнике”.
Накануне нашего ухода из Севастополя Новороссийск был отбит у красных Добровольческой армией, продолжавшей наступление на север. Оставаясь в Новороссийске, нам удалось отремонтировать некоторые корабли и доукомплектовать их экипажи, главным образом студентами, гимназистами и казаками. Хоть как-то их поднатаскать и сделать пригодными для морской службы было делом очень нелегким, требовавшим от офицеров много времени и еще больше терпения. Но Вера и Надежда являются отличными стимулами, так что через 6 недель три подводные лодки – “Тюлень”, “Буревестник” и “Утка” – находились уже в полной боевой готовности.
Я стал командиром “Утки”, работая круглые сутки без отдыха, чтобы привести лодку в порядок и обучить свою экзотическую команду. Через 14 дней я доложил о готовности “Утки”, хотя боевая подготовка экипажа оставляла желать много лучшего. Но для этого требовались частые выходы в море. Стоя у пирса, трудно учить моряков.
Между тем Добровольческая армия очистила от большевиков всю территорию Северного Кавказа и войска генерала Деникина, тесня красных, снова вошли в Крым. В июне 1919 г. Белая гвардия генерала Деникина заняла Севастополь и весь Крым, а вскоре и всю Украину. Боевые корабли могли вернуться в Севастополь. Все сердца были переполнены радостью и надеждой. В мыслях мы уже видели скорое возрождение России.
Полный уверенности в этом я отдал приказ выходить в море, радостно вдыхая полной грудью свежий морской воздух и следя, как острый форштевень “Утки" разрезает изумрудные волны. Хотя команда была обучена наспех, поход прошел без каких-либо помех. Чтобы пробудить у молодых моряков любовь к морю и походам, я приказал зайти в Ялту, чей прекрасный вид с моря не мог никого оставить равнодушным. Затем мы перешли в родное гнездо – Севастополь, встав в Южной бухте.
Осенью нам вернули захваченные союзниками корабли: линкор “Воля”, переименованный в “Генерал Алексеев”, крейсер “Алмаз” и несколько эсминцев. Это совпало по времени с поражением нашей армии, которая, заняв Орел, истощила свои силы и стала быстро отступать, не выдерживая натиска красных. Это произошло, главным образом, из-за предательства казаков, которые, бросив фронт, стали уходить на Дон и на Кубань, считая, что с освобождением этих районов гражданская война для них закончилась. Вскоре стало ясно, что если и удастся где-то еще удержаться, то только в Крыму. Части Добровольческой армии, докатившись до Новороссийска, ждали эвакуации в Крым. Все наличные силы нашего флота, включая и мою “Утку”, были посланы в Новороссийск для спасения армии.
Генерал Деникин и его штаб уже находились в Новороссийске, живя в железнодорожных вагонах на станции. “Утка” стояла неподалеку у пирса, и мои моряки выделялись для охраны штаба. В Новороссийск постоянно прибывали новые части, которые нужно было эвакуировать в Крым. Гавань была наполнена транспортами, а также английскими и французскими военными кораблями. У мола стоял даже какой-то эсминец под звездно-полосатым американским флагом.
В районе порта, ожидая погрузки на транспорты, бурлил океан людей. Это была поистине агония Добровольчес- ' кой армии. Мне никогда не забыть эти страшные сцены полного отчаянья, свидетелем которых я стал в течение последних дней эвакуации Новороссийска!
Переполненные солдатами и казаками транспорты один за другим отходили в Крым, главным образом – в Феодосию, где войска выгружались на берег, а транспорты спешно возвращались в Новороссийск за следующей партией эвакуируемых. Войска грузились также и на боевые корабли, включая корабли союзников.
Вечером 13 марта моя “Утка” стояла в гавани у мола №1. На рассвете 14 марта я вывел в море на буксире яхту “Забава” и снова вернулся в гавань.
Артиллерия красных обстреливала войска, сгрудившиеся на пирсах в порту в ожидании погрузки на пароходы и по самим транспортам, не давая им подойти к стенкам. По вспышкам мы засекли расположение красных батарей, и два 75-мм орудия “Утки” включились в дуэль. Мимо нас прошел “Пылкий” с французским миноносцем на буксире. У мола дымил эсминец “Капитан Сакен”. На его борту находился главнокомандующий, но эсминец, несмотря на падающие вокруг снаряды, продолжал принимать войска.
Наконец корабли стали медленно отходить от причалов. Палубы, надстройки, даже площадки мачт были забиты людьми. Некоторые висели, привязавшись к леерам. А на причалах еще стояли, кричали, проклинали толпы брошенных на погибель солдат и офицеров. И в их криках разбивались вдребезги надежды спасти Россию!
Подводная лодка “Утка ” (переименована в US-3) в Севастополе. 1918 г.
