Рафаил Мельников - Линейный корабль "Император Павел I" (1906 – 1925)
Уроки этого заговора, оказавшиеся, как выяснилось в 1917 г., напрочь забытыми, ни словом не отразились в составленном в 1914 г "Описании" корабля, его жизни и плавания. Зато обстоятельно рассказали об происшедшем в те же дни даровании портретов русского императора германскому крейсеру "Мольтке" и — германского — русскому линейному кораблю "Император Павел I". Портреты заняли почетные места в кают-компаниях кораблей, а о скандальном эпизоде, произошедшим 20 июня на рейде Балтийского порта, постарались забыть. В этот день при прохождении яхты "Штандарт" мимо "Павла I" его команда, деморализованная широкими арестами и продолжающейся агитацией и угрозами подпольщиков, очень вяло приветствовала императора.
Как говорилось в "Обвинительном отчете по делу о подготовлении к восстанию нижних чинов судовых команд Балтийского флота", "несмотря на приказания кричать громче, многие едва мычали, а некоторые совсем молчали". Но император не заметил ничего странного на собственных его величества кораблях. Фантастически бездарный, бесцветный и бездушный и равнодушный ко всем бедам своего народа — от Ходынки до апрельского расстрела 1912 г. на Ленских золотых приисках Николай II с унылой будничностью провел и очередную встречу с кузеном Вилли. Не имевшая никакого политического значения, расцвеченная лишь опереточным переодеванием двух монархов в мундиры своих дружественных держав, Николая в немецкого адмирала, Вильгельма в русского.
Эта встреча могла оказаться чрезвычайно полезной для русского флота. Была возможность купить у немцев крейсер "Мольтке. Но император не нашел это нужным. Достойным своего монарха оказался и морской министр. Подобно своим сановным предшественникам П.П. Тыртову, З.П. Рожественскому Ф.К. Авелану (они перед войной отказались приобрести в Италии будущие японские крейсера "Ниссин" и "Кассуга"), И.К. Григорович с жаром убеждал ("никчемушный корабль") царского наперсника адмирала Нилова отказаться от предложения Вильгельма II, и сделка не состоялась. Министр не мог иметь и мизерной доли мудрости И.В. Сталина, приказавшего в 1940 г. купить недостроенный германский крейсер "Лютцов", так как таким путем приобретается два корабля — один, который будет у нас, и другой, которого не будет у немцев. Но тогда приобретался лишь корпус, который немцы так и не превратили в корабль. Здесь же в 1912 г. шла речь о готовом корабле, который никак не мог быть лишним и который в 1917 г. возглавил немецкую операцию "Альбион".
Матросы с "Императора Павла I" у памятника морякам, погибшим на мониторе "Русалка"
В воспоминаниях рассказов о подробном осмотре "Мольтке" с германском императором, который давал подробные объяснения, И.К. Григорович ни словом не обмолвился о возможности покупки и сумел вовсе не вспомнить о раскрытии двух подготовок к мятежу. Он назвал лишь раскрытие заговора в Черном море в 1912 г., но и тут выражал сомнение, "не раздуто ли все это теми, кому всякая пакость на руку…" Политического провидения министру по-прежнему хватало лишь па заклинания о необходимости "отеческой заботы о нижних чинах".
В этом же опасном самообмане, который так грел отмеченную "печатью трусости и предательства" (В.Н. Смолярчук. "А.Ф. Кони и его окружение", М., 1990, с, 124) убогую душу императора, прошел на флоте и 1913 г., когда Россия сама себя оглушала и ослепляла громом торжеств, парадов и иллюминаций в честь 300-летия дома Романовых. И многие, кто не пытался вникнуть в предостережения о нависшей над флотом и армией опасности могли тешить себя мыслью, что и при нынешнем монархе Россия позволит пережить все несчастья и катастрофы. Очень им хотелось верить, как об этом говорилось в Высочайшем манифесте 21 февраля 1913 г., что "народ русский, твердый в вере православной и сильный горячей любовью к Родине и самоотверженной преданностью своим Государю, преодолеет все невзгоды и выйдет из них "обновленным и окрепшим". (С.С. Ольденбург. "Царствования императора Николая II". Белград 1939, Мюнхен, 1949, М., 1992, т. 2, с. 97).
Очистившись, как казалось начальству, от агитаторов и заговорщиков, флот продолжал боевую учебу и даже рискнул (на что особенно рассчитывали бунтовщики) совершить большой заграничный поход. Корабли, а с ними и "Император Павел I" с крейсерами и с эсминцами в дни плавания 28 августа-21 сентября 1913 г. побывали в Портленде, Бресте и других портах.
Тем временем на смену глупому матросу Стребнову с крюком являлись более скрытые и убежденные подпольщики. Уже в своей баталерке на этом же "Императоре Павле I" зрел будущий организатор Центробалта, затем ленинский нарком П.Е. Дыбенко, в Водолазной школе — будущий функционер большевистской власти Н.Ф. Измайлов (1891–1971); в Учебно-артиллерийском отряде член РСДРП с 1911 г., будущий бескомпромиссный комиссар Красного флота И.Д. Сладков (1890–1922). В 1915 г. он успел отправиться на 7-летнюю каторгу, но уже в 1917 г, вернувшись в Кронштадт вместе с легионом воспитанных большевиками и эсерами единомышленников продолжал дело революции. Наступал заключительный этап в судьбе страны.
Но эту опасность страна времен реформ П. А. Столыпина еще ни в какой мере не сознавала, офицеров она не беспокоила, и отчуждение между ними и командой оставалось непреодоленным. Даже морской министр И.К. Григорович, казалось бы, как это видно из его дневника, озабоченный ненормальностью и опасностью положения, ограничивался лишь сетованиями в разговорах с Н.О. Эссеном об отсутствии среди офицеров "отеческого отношения" к матросам и признанием самому себе в том, что в Кронштадте "надзора за нижними чинами нет" и что "когда-нибудь об этом пожалеют" ("Воспоминания" с.72, 86, 91). Впрочем в другом месте он признавался в том, что император нетерпим к проявлениям "либерализма", а потому и министр предпочитал благоразумно (иначе — крах карьере) не возбуждать у помазанника столь ужасных подозрений. Понятно, что и офицерский корпус флота, традиционно (задуматься о судьбах отечества офицеров накрепко отучил еще император Николай Павлович) все свое служебное рвение направлял на овладение техникой и оружием своего корабля.
Конечно, непростая судьба императора Павла I и смятенная душа, доставшаяся кораблю его имени, могли у них вызвать какой-то интерес. Ведь то была эпоха двух величайших в России военных гениев — А.С. Суворова и Ф.Ф. Ушакова. Их наследие помнила вся Россия, и оно, наверное, не могло не вдохновлять офицеров "Императора Павла I". А о том, каков он был — злодейски по английским наветам умервщленный заговорщиками 12 марта 1801 г. — вряд ли кто имел время задуматься. Душа корабля лишь изредка (памятным предметом и мальтийским крестом) напоминала об этом.
В формировании души корабля свое место занимала и хранившаяся коллекция исторических реликвий и исторических предметов. К судовым историческим предметам относили те, которые составляли памятники службы корабля в военное и мирное время. Их статус определялся приказом Морского министра от 31 мая 1913 г. № 153, а перечень приказом командира корабля. В числе таких 29 предметов (по состоянию на 1914 год) "Императора Павла I" были портреты императоров Петра Великого, Павла I, Николая II, Вильгельма II, наследника цесаревича, фотографии и художественные картины, изображавшие "Императора Павла I" (от мичманов Смирнова и Б.А. Новикова (1888–1966, Бейрут). Были еще закладная серебряная доска корабля — от начальника Балтийского завода П.Ф. Вешкурцева, — памятные бокалы, ковши и братины, церковное облачение, пожертвованная почетным гражданином города Кронштадта, старостой Андреевского собора Я.К. Марковым, и другие исторические документы и памятные предметы. Среди них об эпохе императора Павла Петровича напоминала серебряная коробка для папирос с накладным мальтийским крестом — подарок кают-компании от офицеров бригады в день судового праздника "Императора Павла I", 29 июня 1913 г. Все они были перечислены в "Описании" корабля.
В совместном плавании
Это изобилие памятных предметов высокой художественной и исторической ценности должно было вытеснить в сознании людей предания и память полного сумбура царствования Павла, который сумел не оценить военных гениев А.В. Суворова и Ф.Ф. Ушакова и оказался не способен обеспечить даже собственную безопасность. О насильственной его кончине всем приходилось умалчивать. И не случайным, наверное, был тот факт, что именно на "Императоре Павле 1" было создано самое обстоятельное "Описание", которое офицеры корабля в апреле 1914 г. составили к третьей его кампании. Книга соединила в себе достоинство ранее выпускавшихся в русском флоте типографских описаний: крейсеров "Владимир Мономах" (1889 г.) и "Память Азова" (1890 г.), броненосцев "Пересвет" (наставление по артиллерии, 1903 г.) крейсеров "Олег" (сокращенная справочная книжка 1908 г.) и "Адмирал Макаров" (1912 г.).
Это было действительно практическое деловое руководство, с исключительной пользой служившее кораблю и его людям. В нем описывались конструкция корпуса корабля, его бронирование, артиллерийское и минное вооружение, главные и вспомогательные механизмы, рулевое устройство и навигационное оборудование, приводились сведения о непотопляемости, остойчивости водоотливных средствах. Приводились сведения о призах, завоеванных командами корабля в шлюпочных гонках. Вместе с отчетной проектной документацией "Описание" служило руководством для углубленного изучения корабля его офицерами, помогало всестороннему овладению его техническими средствами и оружием. Все это способствовало формированию души корабля, очищению от фантомов Павловского царствования и призраков заговорщиков.
