Рафаил Мельников - "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)
Двусмысленным, по крайней мере для участ ников войны, должно было показаться и состоявшееся (после отъезда Н.О. Эссена) посещение кораблей контр-адмиралом Р.Н. Виреном. По его и только ею вине в исходе обороны Порт-Артура была погублена вся Тихоокеанская эскадра, включая броненосцы "Ретвизан", "Пересеет", ‘'Победа", "Полтава", "Севастополь" и ему же данный в командование при постройке во Франции совсем новый, как и "Цесаревич", крейсер "Баян". Но ‘адмирал-самотоп", в осознании оказанных ему императорских милостей и благоволений, "с достоинством" и убежденностью в служении на пользу отечеству объехал все корабли отряда, от лица кронштадтских моряков благодарил за подвиги в Мессине и отбывал с каждого при громе полагающихся ему (как и.д. Главного командира) салютов по уставу. "Цесаревич", как флагманский корабль отряда, посетили также Главный начальник Кронштадта (как говорилось в рапорте адмирала В.И. Литвинова) генерал-лейтенант Л.К. Артамонов, а перед его отъездом товарищ морского министра контр- адмирал И.К. Григорович, сопровождаемый Р.Н. Виреном и другими должностными лицами.
Было о чем вспомнить счастливому баловню судьбы И.К. Григоровичу – первому командиру "Цесаревича". Каким же цинизмом должен был проникнуться император, сколь ущербным должны были оказаться понятие о чести и нравственности "божьего помазанника", чтобы этих двух виновников гибели порт-артурской эскадры снова с легкой душой поставить во главе флота и ждать от них его возрождения.
15 мая на линейные корабли поступили по 133 человека, учеников строевых квартирмейстеров. В этот же день, приведя заполнением носовых отсеков осадку носом до 26 фт, а кормой – 26 фт 4 дм, корабль ввели в док. Тогда же завели и батапорт, но из-за нехватки водолазов корабль посадили на клетки только 20 мая. Оказалось, что он имел лишь небольшую вмятину, подтверждавшую, что причиной ее могла быть торчавшая на грунте лапа якоря. Испытав место заделки пробоины, корабль 28 мая вывели из дока. За это время в Кронштадте побывал (на яхте "Нева") морской министр, который в сопровождении всей руководящей верхушки (товарищ, начальники ГМШ и МГШ, и.д. Главного командира и других лиц), посетил крейсер "Адмирал Макаров". Решался, по-видимому, государственной важности вопрос: не помешают ли происходившие на корабле работы по замене одной мачты на две своевременной отправке его для конвоирования императорской яхты "Штандарт". С 1908 г. обсуждавшиеся проекты обновления и усиления вооружения "Славы" и "Цесаревича" оставались тогда делом внешних сфер и с начальником Балтийского отряда не обсуждались.
18 мая временное командование отрядом (вновь находившегося в кратковременном отпуске адмирала) от командира "Богатыря" (он уходил на ремонт в С.-По) принял на себя недавно назначенный командир "Славы", капитан 1 ранга Э.Э. Кетлер.
19 мая учеников строевых унтер-офицеров отправили, согласно их назначению, для службы на корабли. На следующий день приняли корабельных гардемаринов для летнего плавания. Среди них были четыре подпоручика и два офицерских кандидата болгарского флота.
Упрощением пореформенного года, когда флот мучительно выкраивал деньги для ремонта единственной своей боевой силы — Балтийского отряда – стали невиданного размаха плавания императорских яхт. В 2 ч 20 мин 30 мая "Слава" и "Цесаревич" были осчастливлены приветствием от государя императора. Прибывший из Петергофа на яхте "Александрия" (той, что спешно, во вред флоту, строилась рядом со "Славой" на Балтийском заводе), император теперь перенес свой брейд-вымпел на "Штандар i ", уходивший для встречи с германским императором Вильгельмом II. Отдохнув от трудов, он на "Штандарте" 12 июня отбыл в Стокгольм к шведскому королю. Здесь и произошла рассказанная А.А. Игнатьевым (1877-1954) скандальная сцена громкогласного, на весь Стокгольмский рейд, изгнания с мостика яхты "Полярная Звезда" (посмевшего подняться на него с разрешения командира) министра иностранных дел империи А.П. Извольског о (1856-1919). Эхом по всему рейду отозвался тогда переданный со "Штандарта" по мегафону приказ "вечно пьяного" царского флаг-капитана: "Адмирал Нилов приказывает: пассажиров с мостика убрать".
На линейном корабле "Слава": в лазарете (вверху) и в операционной. 1912-1913 гг.
22 июня "Штандарт" прибыл в Кронштадт. 12 июля яхта под брейд-вымпелом государя отправилась в Шербург. Ее сопровождала яхта "Полярная Звезда" и конвоировали крейсера "Рюрик", "Адмирал Макаров" "эскадренные миноносцы "Москвитянин" и "Эмир Бухарский". По возвращении из плавания в Петербург яхта "Штандарт" была послана 1 августа на Черное море в Ялту, куда прибыла 20 августа. Вслед за ней 8 августа отправилась в Черное море яхта (бывший крейсер) "Алмаз", которая, как говорилось в официальном отчете, должна была там заниматься конвоированием яхты "Штандарт" "во время плаваний их императорских величеств". В Севастополь "Алмаз" прибыл 25 августа, а "Штандарт" плавал в Черном море до 27 декабря, когда, как говорилось в официальном отчете, "вследствие минования в ней надобности, была отправлена обратно в Балтийское море". Привычное плавание в августе с вдовствующей императрицей Марией Федоровной совершила в Копенгаген яхта "Полярная Звезда".
Никого в придворной камарилье не смущало это соотношение: на бывших в составе флота два линейных корабля имелось две роскошные, размером с крейсер, путешествующие императорские яхты. Неприличность и расточительность этого роскошества особенно подчеркивалась теми происшествиями, которые "Славе" и остальным кораблям отряда предстояло испытать в Либаве. Произошло это 25 июня на шестой день по возвращении в порт Императора Александра III. С конца мая, еще в Кронштадте, начав занятия с учениками строевыми унтер-офицерами (так теперь называли квартирмейстеров ) и корабельными гардемаринами, корабли с 6 по 17 июня продолжали на рейде Бьерке-Зунд плановые учения и стрельбы минами на 12- и 14-уз скорости. Прибывший на "Океане" начальник соединенных отрядов 19 июня привел "Цесаревич" и "Славу" в Либаву.
В ночь на 22 июня в море были поставлены на якорях пять щитов для проведения стрельб. По-видимому, флот хотел повторить те опыты освоения новых методов стрельбы, которые вырабатывал в это время Черноморский отряд под командованием Г.Ф. Цывинского. Начинали с элементарных упражнений-стрельбы на прямых курсах из вспомогательных стволов. Первым 22 и 23 июня стрелял "Цесаревич", за ним 24 и 25 "Слава". Окончив стрельбу, у входа уменьшили ход до 7,5 уз, идя по каналу, ведущему с моря в аванпорт. Течением корабль сносило к N, но курс, как всем казалось, сохранялся строго между южным краем входных ворот и створными знаками. В расстоянии 730 сажень от западных ворот на корабле ощутили легкое сотрясение корпуса. Ход уменьшили до малого и благополучно вошли в аванпорт. Осмотром междудонных отсеков, около вертикального киля по левому борту обнаружили след, прочерченный по днищу каким-то твердым предметом. Вмятина глубиной 1,5 дм и шириной до 2 фут простиралась на протяжении 80 фут от 57 до 76 шп. Между 62 и 63 шпангоутами замечалась течь, несколько заклепок слезилось. Осадка корабля в момент аварии составляла носом 25 фт 3 дм, кормой 27 фт 9 дм.
По мнению портового корабельного инженера, повреждение не могло помешать внутреннему плаванию, временные легкие подкрепления флоров можно было выполнить за 12 дней. К работам решили приступить по окончании особенно широко отмечавшегося тогда торжества, 200-летия Полтавской битвы. На кораблях 27 июня провели богослужение, подняли флаги расцвечивания, произвели императорский салют в 31 выстрел. Команде дали сообщение о Петре Великом и Полтавской битве, на берегу провели церковный парад и развлечения для матросов в заложенном тогда же Петровском парке. Вечером корабли были иллюминированы.
С помощью водолазов на месте аварии "Славы" обнаружили несколько крупных камней. Поднятые 30 июня и 1 июля два камня имели высоту 2,5 фт и 4 фт, но каких-либо следов прикосновения к днищу "Славы" на них не обнаружили. Обследование опасного места продолжили, но от выхода кораблей в условиях сильных ветров и частных туманов пришлось отказаться. В заключение своего рапорта контр-адмирал В.И. Литвинов, рискуя вызвать неудовольствие начальства, предлагал сделать безопасным для кораблей не только вход в гавань, но "теперь же "приступить к углублению самого аванпорта, глубины которого не везде достаточны для глубокосидящих кораблей вверенного мне отряда".
Наконец, завершал адмирал свой рапорт, "независимо от зтих банок общая глубина аванпорта слишком мала, под килем остается воды столь недостаточно, что нет возможности спустить водолаза для осмотра дниша, и незначительный камень или другой случайно попавший предмет могут неожиданно вызвать серьезную аварию".
Державшаяся почти все лето неспокойная погода мешала тралению и выявлению камней, и отряд, как выразился в своих воспоминаниях В. А. Белли, оказался на зто время заблокированным в порту. Пришлось ограничиться чисто рейдовыми учениями и обильной практикой в управлении шлюпками под зарифленными или даже штормовыми парусами. Только к 23 июля удалось найти предательский камень, на котором остались следы краски и ржавчины с днища "Славы". Камень взорвали. Случалось из-за шторма в гавани оставлять на берегу застигнутую там часть команды. Из-за недостатка вех сумел приткнуться к мели и пришедший в Либаву (на пути из Дании) крейсер "Диана".
