Рафаил Мельников - "Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917)
Утром 20 августа такой же салют флагу нового адмирала произвел форт Константин. С "Цесаревича" ответили 7 выстрелами. В 14 ч 10 мин того же 20 августа, по сигналу "Цесаревича", "Слава" снялась с якоря, и пройдя по левому борту флагманского "Цесаревича", вышла на Большой Кронштадтский рейд. За ней в кильватер, ложась иа створ Кронштадтских маяков, вступили "Цесаревич" и "Богатырь". Все корабли, выбирая якоря, поднимали свои позывные: 4Р, 4П, 4С. С первых минут плавания продолжался уже ранее установленный Командующим порядок взаимоинформированности кораблей и их взаимозаменяемости в строю. Всем были памятны последствия нелепого, но общепринятого обыкновения, по которому доцусимские корабли всегда следовали за флагманским, отчего он лишался практики в точном удержании курса и умения держаться в строю. В Цусиме это дурное обыкновение привело к быстрой гибели броненосца "Ослябя", который по вине флагманского "Суворова" неправильно оценил результат своего поворота в начале боя, оказался вне общего строя, остановился и был разгромлен фантастически быстро сосредоточенным огнем японского флота.
В 15 ч 15 мин на траверзе Лондонского плавучего маяка (о нем будет сказано ниже) броненосцы занялись определением девиации. В 17 ч 30 мин "Цесаревич" занял место во главе колонны и дал ход.
Поход начался.
43. Пролив Скагеррак. "Лево руля"
В первый день плавания на подходе к первому после Кронштадта Балтийскому острову Стекер в 8 ч вечера (отчет выполнялся еще по 12-часовой шкале) определили первые координаты: 60°5’ северной широты, 28°30’ восточной долготы. За ночь прошли горло Финского залива, оставив по корме и Гельсингфорс, и Ревель. С утра по сигналу командующего промежутки между кораблями уменьшили. В 8 ч, определившись, построили фронт влево. В 9 ч 10 мин, пройдя траверз маяка Оденсхольм, начали проверку расписаний, ознакомление с кораблями вновь прибывших команд. Проверили число оборотов на 7-узловом ходе: "Славы" – 75 оборотов, "Богатырь" – 80. В центре строя фронта шла "Слава", на левом траверзе в 4 кб. "Богатырь". В послеобеденных эволюциях обнаружилась недостаточная практика рулевых "Славы". Как записано во флагманском журнале отряда, ""Слава" каждый раз выходила из строя то влево, то вправо".
Настойчивая практика в эволюциях не прекращалась в продолжение всего похода, налаживался порядок обучения и быт на кораблях. Гардемарины приступили к освоению иаук по предусмотренной для них программе. Предусматривался строгий учет прохождения соответствующих разделов по сменявшимся отраслям военно-морского дела, а также лекции и экскурсии историко-познавательного характера. Уровень их, правда, был далек от желаемого. Еще в Кронштадте с "Цесаревича" было передано по линии приказание старшим штурманам кораблей сделать для гардемаринов сообщения о плавании до Киля. Это означало, что программы таких сообщений разработано не было. Между тем, плавание Балтийским морем могло напомнить о славе великих побед, одержанных в его водах русским флотом, о величии и незыблемости державы, сумевшей из-под шведского и немецкого владычества вывести и уже 200 лет сохранять в своем составе исконно славянские земли. Беседы об зтом могли быть истинными уроками патриотизма, который пытались поколебать подпольные агитаторы. Можно было добавить и уроки балтийской Цусимы во втором Роченсальмском сражении 16 июня 1790 г., когда по вине "флотоводца" принца Нассау-Зигена русский флот потерял 52 корабля и более 7000 человек из состава их экипажей.
Памятны должны быть и прославившие флот первые корабли отечественной постройки – "Штандарт" (28 пушек) в 1704 г. на Олонецкой верфи, "Рига" (50 пушек) в 1710 г. в Новой Ладоге, "Полтава" (54 пушки) в 1712 г. в C-Пб, "Рафаил" ("52 пушки) в 1713 г. в Архангельске. В первом для русского флота корабельном сражении (без абордажных, как прежде, схваток) при о. Эзель особенно отличились два корабля архангельской постройки "Рафаил" и "Ягудиил", сумевшие в исходе боя настичь и принудить к сдаче убегавший шведский флагманский корабль "Вахтмейстер". Подобные примеры были особенно важны рядом с ужасающей безынициативностью русского флота в 1904 г. под Порт-Артуром и в 1905 г. при Цусиме. Достойным историческим примером могли служить и действия построенного в Архангельске в 1781 году 38-пушечного фрегата "Слава", который в 1789 г. участвовал в Эландском и в 1790 г. в Ревельском сражениях со шведским флотом. "Слава" могла гордиться таким балтийским предшественником.
Велика и обширна была история флота, в которой свое место могли найти и образцы доблести и геройства, и поучительные примеры аварий и катастроф. Таковы гибель в 1719 г. у Кронштадта линейного корабля "Лондон", в память которого погубившую его отмель сторожил только что пройденный отрядом Лондонский плавучий маяк. В своем месте на Балтике и подходах к ней в плавании можно было провести разбор катастроф парусного периода – шедшего из Архангельска в 1842 г. корабля "Ингерманланд", погибшего от шквала в 1857 г. корабля "Лефорт", загадочно взорвавшегося клипера "Пластун", показательно погибшего в 1868 г. у берегов Ютландии фрегата "Александр Невский". Паровой флот озадачивал загадками гибели в 1893 г. на пути из Ревеля в Гельсингфорс монитора "Русалка" и в 1897 г. в Транзунде броненосца "Гангут", потоплением и последующем спасением в 1865 г. монитора "Смерч", гибелью в 1878 г. германского броненосца "Гроссер Курфюрст", аварией в 1899 г. броненосца "Генерал- адмирал Апраксин".
Особо поучительные были бы обеспеченные подробными публикациями в "Морском сборнике" и отчетами в судебных разбирательствах разборы катастроф 1893 г. английского броненосца "Виктория" близ Сирии и упоминавшегося выше русского "Гангута", где выявилась некомпетентность находившихся на этих кораблях адмиралов и ближайшего к ним командного состава. Предметно могли быть изучены и последствия аварии, которую "Слава" потерпела при выходе из Гельсингфорса 23 июля 1906 г. и которая благодаря надежной конструкции, пластичности стали и добросовестной работе завода (вмятина днища имела стрелку прогиба до 114 мм) не помешала кораблю продолжить только что начатое плавание.
Все это в какой-то мере, наверное, и делалось, но, по-видимому, лишь по инициативе отдельных офицеров. Слишком велика была загрузка офицеров своими прямыми служебными обязанностями, а гардемаринов программой обучения со сдачей в походе экзаменов по пяти отраслям военно-морского дела, чтобы глубоко заниматься уроками истории и тактики. История тактики в числе предметов обучения почему-то все еще не значилась. Не было времени на составление такой программы просвещения ни у командиров, ни у Командующего отрядом. А потому лишь изредка в вахтенных журналах кораблей отмечались такие, говоря по-современному, "мероприятия", как сделанное 30 июля на "Цесаревиче" сообщение "О начале Русско-японской войны". Было сообщение на "Славе" лейтенанта Б.П. Дудорова ученикам-квартирмейстерам и свободной команде "О германской империи" или на "Богатыре" судового батюшки "О пьянстве".
Ничего о историко-просветительских беседах не вспоминал в своих записках и В.А. Белли. В то же время он обстоятельно писал о весьма стесненных условиях быта гардемаринов, которым на "Цесаревиче", где размещался еще и штаб командующего, жилось, по-видимому, не лучше, чем во времена плавания в 1867-1868 гг. гардемарина С.О. Макарова на учебном фрегате "Дмитрий Донской". "Нам отвели, – писал В.А. Белли, – отделение снятого кормового минного аппарата, составлявшего часть жилой палубы за броней, без иллюминаторов", а также самое малое из пространств кают-компании, служившее гардемаринам в качестве столовой. Механики решили отделиться и обедали в отделении минного аппарата. "Спали в обоих помещениях, причем в кают-компании прямо на столах". Разрешено было раскладывать койки просто на палубе на спардеке, между дверьми в офицерские каюты. Приходилось смирять свои амбиции без пяти минут офицеров, прошедших полный курс своих училищ и в доцусимское время уже носивших бы мичманские погоны и имевших право на собственную каюту. Немногим лучше располагались и гардемарины "Славы". Одевались в застегнутое наглухо белое рабочее платье при офицерской фуражке. На вахте одевали еще боцманскую дудку. "Синие матросские воротнички мы не выпускали самовольно и не носили тельняшек. В корабельной команде говорили, что мы просто не сдавшие удовлетворительно экзамены в корпусе".
Поначалу единственной формой организации обучения (вместе с вахтами под надзором вахтенного начальника и исполнением обязанности рассыльных) было распределение на пять смен занятий по временной специализации: морской, штурманской, артиллерийской, минной, машинной. На вопросы, задававшиеся во время сборов у Командующего отрядом, обычно следовали разные красивые фразы, заканчивавшиеся советом "присматриваться" к службе. Немало обнаруживалось и других следов доцусимской организации в подготовке к плаванию.
