Войны античного мира: Походы Пирра - Светлов Роман Викторович
Спокойствие, доставленное Италии заключением в 464 г. мира с Самниумом, было непродолжительно; побуждение к образованию новой лиги против римского господства исходило на этот раз от луканов. Так как во время самнитских войн этот народ, приняв сторону римлян, сдерживал тарентинцев и тем значительно содействовал развязке борьбы, то римляне предоставили ему в жертву все греческие города, находившиеся в районе его владений; поэтому, лишь только был заключен мир, луканы стали сообща с бруттиями завоевывать эти города один вслед за другим. Фурийцы, будучи доведены до крайности неоднократными нападениями луканского полководца Стения Статилия, обратились с просьбой о помощи к римскому сенату, точно так же как когда-то кампанцы просили у Рима защиты от самнитов и без сомнения также взамен отречения от своей свободы и самостоятельности. Так как после постройки крепости Венузии Рим уже мог обойтись без союза с луканами, то римляне исполнили желание фурийцев и потребовали от своих союзников удаления из города, который отдался во власть римлян. Когда луканы и бруттии узнали, что их могущественный союзник хочет лишить их условленной доли из общей добычи, они завязали отношения с самнитско-тарентинской оппозиционной партией с целью организовать новую италийскую коалицию; а когда римляне отправили к ним послов с предостережениями, они задержали этих послов в плену и начали войну против Рима новым нападением на Фурии (около 469), в то же время обратившись не только к самнитам и к тарентинцам, но также к северным италикам, этрускам, умбрам и галлам с приглашением присоединиться к ним в войне за свободу. Действительно, этрусский союз восстал и нанял многочисленные полчища галлов; римская армия, которую претор Луций Цецилий привел на помощь к оставшимся верными арретинцам, была уничтожена под стенами их города сенонскими наемниками этрусков, и сам военачальник был убит вместе с 13 тыс. своих солдат (470). Так как сеноны принадлежали к числу римских союзников, то римляне отправили к ним послов с жалобой на доставку врагам Рима наемных солдат и с требованием безвозмездного возвращения пленников. Но по приказанию своего вождя Бритомара, желавшего отомстить римлянам за смерть своего отца, сеноны умертвили римских послов и открыто приняли сторону этрусков. Таким образом, против Рима взялась за оружие вся северная Италия, т. с. этруски, умбры и галлы, и можно было бы достигнуть важных результатов, если бы южные страны воспользовались этой благоприятной минутой и если бы восстали против Рима также и те из них, которые до того времени держались в стороне. Всегда готовые вступиться за свободу самниты действительно, как кажется, объявили римлянам войну; но они были так обессилены и так окружены со всех сторон, что не могли принести союзу большой пользы, а Тарент по своему обыкновению колебался. Между тем как противники заключали между собой союзы, устанавливали условия о субсидиях и набирали наемников, римляне действовали. Сенонам прежде всех пришлось испытать на себе, как опасно побеждать римлян. В их владения вступил с сильной армией консул Публий Корнелий Долабелла; все оставшиеся в живых сеноны были изгнаны из страны, и это племя было исключено из числа италийских наций (471). Такое поголовное изгнание всего населения было возможно потому, что это племя жило преимущественно тем, что ему доставляли стада; изгнанные из Италии сеноны, по всей вероятности, способствовали образованию тех гальских отрядов, которые вскоре после того наводнили придунайские страны, Македонию, Грецию и Малую Азию. Ближайшие соседи и соплеменники сенонов, бойи, были так испуганы и ожесточены столь быстро совершившейся страшной катастрофой, что немедленно присоединились к этрускам, которые еще не прекращали войны, а служившие в рядах этрусков сенонские наемники стали сражаться с римлянами уже не из-за платы, а из желания отомстить за свое отечества Сильная этрусско-гальская армия выступила против Рима с целью выместить не неприятельской столице истребление сенонского племени и стереть Рим с лица земли не так, как когда-то сделал вождь тех же самых сенонов, а окончательна Но при переходе через Тибр, недалеко от Вадимонского озера, союзная армия была совершенно разбита римлянами (471). После того как бойи еще раз попытались через год вступить в бой с римлянами и по-прежнему не имели успеха, они покинули своих союзников и заключили с Римом сепаратный мирный договор (472). Таким образом самый опасный из членов лиги, гэльский народ был побежден отдельно от всех, прежде чем лига успела вполне образоваться, а это обстоятельство развязало римлянам руки для борьбы с нижней Италией, где война велась в 469–471 гг. без большой энергии. До той поры слабая римская армия с трудом держалась в Фуриях против луканов и бруттиев, а теперь (472) перед этим городом появился консул Гай Фабриций Лусцин с сильной армией; он освободил Фурии, разбил луканов в большом сражении и взял их главнокомандующего Статилия в плен. Мелкие греческие города недорийского происхождения, смотревшие на римлян как на избавителей, добровольно отдавались в их руки, римские гарнизоны были оставлены в самых важных пунктах — в Локрах, Кротоне, Туриях и в особенности в Регионе, на который, как кажется, имели виды и карфагеняне. Римляне повсюду имели решительный перевес. С истреблением сенонов осталась во власти римлян значительная часть Адриатического побережья, и римляне поспешили обеспечить свое владычество как над этими берегами, так и над Адриатическим морем без сомнения потому, что уже тлела под пеплом распря с Тарентом, а Эпирот уже грозил нашествием. В портовый город Сену (Sinigaglia), бывший главный город сенонского округа, была отправлена в 471 г. гражданская колония, и в то же время римский флот отплыл из Тирренского моря в восточные воды, очевидно для того, чтобы стоять в Адриатическом море и охранять там римские владения.
С тех пор как был заключен договор 450 г, тарентиниы жили в мире с Римом: они были свидетелями продолжительной агонии самнитов и быстрого истребления сенонов и допустили без всякого протеста основание Венузии, Атрии, Сены и занятие Фурий и Регия. Но когда римский флот на своем пути из Тирренского моря в Адриатическое достиг Тарента и стал на якоре в гавани этого дружественного города, давно назревавшее озлобление наконец вышло наружу; выступившие перед народом ораторы напомнили собранию граждан о старых договорах, воспрещавших римским военным судам проникать на восток от Лакинского мыса; толпа с яростью устремилась на римские военные корабли, которые не ожидали такого разбойничьего нападения и после горячей схватки были разбиты; пять кораблей были захвачены тарентинцами; их матросы были казнены или проданы в рабство, а римский адмирал был убит во время битвы Это постыдное дело объясняется только крайним безрассудством и крайней бессовестностью, свойственными владычеству черни. Те договоры, о которых шла речь, принадлежали эпохе, уже давно пережитой и забытой; не подлежит сомнению, что они уже не имели никакого смысла, с тех пор как были основаны Атрия и Сена, и что римляне вошли в залив с полным доверием к существовавшему союзу: ведь из дальнейшего хода событий ясно видно, что в интересах римлян было не подавать тарентинцам никакого повода для объявления войны. Если государственные люди Тарента решились объявить Риму войну, то они сделали только то, что должны были бы давно сделать, а если они предпочли мотивировать объявление войны не настоящей его причиной, а формальным нарушением договора, то на это можно только заметить, что дипломатия во все времена считала для себя унизительным говорить простые вещи простым языком. Но напасть без всякого предупреждения на флот с оружием в руках, вместо того чтобы пригласить адмирала удалиться, было в такой же мере безумием, в какой и варварством; это было одно из тех ужасных деяний, в которых нравственная дисциплина внезапно утрачивает свою обязательную силу и низость выступает перед нами во всей своей наготе, как бы для того чтобы предостеречь нас от ребяческой уверенности, что цивилизация в состоянии с корнем вырвать зверство из человеческой натуры. И как будто этого еще было мало — тарентинцы напали после этого геройского подвига на Фурии (стоявший там римский гарнизон был захвачен врасплох и капитулировал зимой 472/73 г.) и жестоко наказали фурийцев за их отпадение от эллинской партии и за их переход на сторону варваров — тех самых фурийцев, которых тарентинская политика отдала на произвол луканов и тем принудила отдаться в руки римлян.
