Воздушные десанты Второй мировой войны - Владислав Львович Гончаров
Для успешного выполнения задачи такими небольшими силами необходимо было тщательно отобрать людей. Не дожидаясь сформирования сводного парашютного подразделения, наш командир Кавасима отобрал из числа подчиненного ему личного состава 300 лучших парашютистов и организовал из них отряд, которому мы сами дали название «Сирагику». Командиром этого отряда был назначен я. Мы сразу же, не теряя времени, начали подготовку к предстоящим действиям в условиях севера. Отряд, состоявший почти из одних унтер-офицеров, представлял собой цвет японских парашютистов ВМФ.
На задание отряд должен был вылетать с авиабазы военно-морского флота в Титосэ на острове Хоккайдо. Поскольку средние бомбардировщики, на которых мы должны были лететь, едва покрывали расстояние до острова Атту, а также ввиду большой облачности над этим островом и скорости ветра, достигавшей 20 м/сек, операция была крайне опасной. Но экипажи самолетов и парашютисты были преисполнены решимости выполнить задачу во что бы то ни стало, понимая, что надежды вернуться на свою базу у них нет.
После получения приказа о подготовке к проведению воздушно-десантной операции на острове Атту в целях обеспечения ее секретности нам запретили увольнения из расположения отряда. Все время отнимали занятия, в ходе которых отрабатывались прыжки с парашютами и наземные боевые действия десантников.
В это время в военно-морской госпиталь Нокоро, находившийся недалеко от Курихама, в тяжелом состоянии был помещен мой младший брат, служивший на подводной лодке в качестве старшего артиллерийского офицера. В период боевых действий в водах Соломоновых островов он заболел лихорадкой, к которой затем прибавились сильные боли в области грудной клетки. Состояние здоровья брата было тяжелое: он находился при смерти. Однако я из-за чрезмерной занятости по службе совершенно не имел времени навестить его. В самый последний момент, перед вылетом на остров Атту, мне все же удалось побывать у него в госпитале.
Выслушав мой рассказ о смелой операции, в которой мне предстояло участвовать, брат очень обрадовался. Сильно похудевший и окончательно прикованный болезнью к постели, он слабым голосом подбадривал меня.
Вернувшись в Кисарадзу, я через несколько дней получил телеграмму о смерти брата. Немедленно выехав в госпиталь, я застал холодный труп, накрытый покрывалом. С помощью друзей, искренне сочувствовавших мне в постигшем горе, я похоронил брата.
Утрата была очень тяжелой для меня. Я потерял горячо любимого брата. Но плакать я не мог — уже не было слез. Они еще раньше были израсходованы на оплакивание многих товарищей, погибших на моих глазах. К тому же личное горе оплакивать нельзя.
«Я отомщу врагу за тебя, брат! Возможно, и мне в скором времени придется лечь рядом с тобой», — так рассуждал я, пытаясь отделаться от охватившей меня печали.
Мой брат умер в одиночестве, молясь за победу в войне и безопасность родины. Его черные глаза, ставшие безжизненными, еще несколько дней назад выражали сначала успокоение, а затем радость оттого, что я был рядом с ним. Я чувствовал себя виноватым перед ним. Если бы я чаще навещал его, было бы лучше. Но война, служба, положение командира и сама совесть не позволяли мне сделать это. Я никогда не забывал о служебном долге, даже за чашкой сакэ в свободное время. Воинская дисциплина, дух императорского флота и, наконец, борьба были превыше всего.
Трудно перечислить всех молодых людей, которые расстались с жизнью в годы войны, будучи такими же чистыми и невинными в своих мыслях, как мой брат.
Когда самолеты, которые должны были доставить отряд «Сирагику» на остров Атту, сосредоточились на авиационной базе военно-морского флота Кисарадзу и уже закончили подготовку к вылету, пришло известие о том, что героически сражавшийся гарнизон острова Атту погиб[141]. Верховная ставка и Морской генеральный штаб, считая, что наша воздушно-десантная операция на острове Атту не поможет выправить создавшееся положение, да к тому же ее было трудно осуществить технически из-за сильных ветров и туманов в районе этого острова и значительного расстояния до него, отменили приказ. Настроение у нас от такого оборота дела резко ухудшилось.
Иллюстрации
Выброска парашютистов с самолета ТБ-3
Подвеска танка Т-38 под бомбардировщик ТБ-3
Немецкие десантники в Нарвике
Батареи Осло-фьорда
Ju 52 на растаявшем ледовом аэродроме. Норвегия, лето 1940 г.
Французский форт, 1940 г.
Посадка немецких парашютистов в самолеты
Немецкий парашютист
20 мая 1941 года. Выброска немецкого десанта в Гераклионе на Крите
Парашютисты отражают контратаку новозеландских частей. Галатас, май 1941 г.
Немецкие зенитчики на аэродроме Малеме
Аэродром Малеме под обстрелом
Парашютисты в горах Крита
Разбитый немецкий планер
Английские солдаты в бухте Суда
Эвакуация английских войск с Крита, май 1941 г.
Японский десантный планер
Японские парашютисты
Британские десантные планеры эскадрильи «А» готовы к вылету
Десантный планер «Хорса» буксируемый за средним бомбардировщиком «Албемар»
Подвеска контейнера со снаряжением под транспортный самолет
Разгрузка поврежденного планера «Хорса»
Арнемский мост (Снято разведывательным «спитфайром» 18 сентября 1944 г.)
Парашютисты союзников приземляются на луг вблизи Арнема, сентябрь 1944 г.
Немецкий комендант Арнема генерал Фридрих Кюссин
Генерал-майор Сосабовский и генерал-лейтенант Браунинг
