Рудольф Баландин - Маршал Шапошников. Военный советник вождя
Примерно таким, по-видимому, был ход рассуждений Иосифа Виссарионовича. А потому он принял доктрину «сокрушения». Как тут не вспомнить Тухачевского. Вновь этот военачальник, точнее его тень, военная идеология показались Сталину привлекательней, целесообразней в данной ситуации, чем осторожная, осмотрительная стратегия Шапошникова. На этот раз взаимопонимания с Борисом Михайловичем не было.
Командующий Ленинградским военным округом К.А. Мерецков — молодой, энергичный, решительный, прошедший горнило гражданской войны в Испании — согласился, хотя и с некоторыми оговорками, возглавить операцию. План Шапошникова был отвергнут.
«Видя, что его доводы не встречают поддержки, — писал присутствовавший на совещании Василевский, — Борис Михайлович по своему обыкновению не стал спорить, но и не отказывался от них. Сталин обратил на это внимание и объяснил переутомлением Шапошникова.
— Борис Михайлович, надо вам позаботиться о своем здоровье, — сказал он. — Поезжайте в Сочи, подлечитесь и отдохните.
И Шапошников отправился в Сочи».
...Есть теперь «кухонные стратеги», одни из которых называют Шапошникова безвольным, ибо он не захотел отстаивать свое мнение, а другие полагают, будто его план ничем существенным не отличался от того, который предложил Мерецков.
Во-первых, спорить по вопросу выбора плана с начальником, принимающим окончательное решение, — нарушение дисциплины и (учитывая характер Сталина) глупое бесполезное занятие. Оба военачальника обосновали свои планы, ответили на вопросы. Пожалуй, вариант Шапошникова был подготовлен серьезней. Но Сталина, возможно, раздосадовало упрямство финнов, оскорбительное для вождя великой державы. Он полагал, что враг будет сломлен быстро. Как в случае с японцами, получит жестокий урок.
313
ДВЕ СТРАТЕГИИ
Отличались ли существенно планы Шапошникова и Мерецкова? Безусловно. В противном случае Сталин распорядился бы скорректировать оба варианта в Генеральном штабе и не стал бы отстранять Бориса Михайловича от этой важной работы.
В книге Б.В. Соколова «Тайны финской войны» домысливается план Шапошникова. Автор полагает, будто имелось в виду «использование большего числа соединений», чем по плану Мерецкова, но для этого «все равно не было возможности из-за малой протяженности фронта». Характерный пример рассуждений современных «аналитиков». Словно Шапошников и другие работники Генштаба не знали о протяженности фронта на Карельском перешейке! Удивительнейшее самодовольство. Тот же проницательный мыслитель догадался: Сталин «и руководители Красной Армии думали, что войска будут маршировать в колоннах победным маршем до Хельсинки и Ботнического залива, не встречая серьезного сопротивления».
Между прочим, две-три недели, отведенные Сталиным для прорыва на Карельском перешейке, вполне реальный срок. Планировалось среднее продвижение войск 10—12 км в сутки (быстрым его не назовешь). Гитлер за такое время собирался разгромить Красную Армию, захватить Москву и Ленинград. В финскую кампанию советское руководство имело целью отодвинуть границу на запад примерно на 100—150 км. Именно такую задачу решал Генеральный штаб. Она была выполнена примерно за срок, предполагавшийся по плану Шапошникова. Наступление, начавшееся без серьезной подготовки — «на ура!» — захлебнулось, прежде всего, из-за слабой артиллерийской и авиационной поддержки. Сказалась, в частности, и плохая экипировка красноармейцев (многие выбывали из строя из-за обморожения и болезней).
Конечно же, Шапошников вовсе не собирался значительно увеличивать на пятачке Карельского перешейка численность наших войск. Требовалось совсем другое: обеспечить армию техническими средствами для уничтожения долговременных огневых сооружений или точек (ДОС или ДОТ) противника, уточнив их положение для прицельного артиллерийского обстрела и бомбометания, и т.д.
«Линия Маннергейма» сооружалась без малого десять лет по всем правилам фортификации. Учтем, что она пересекает Карельский
314
перешеек, ширина которого всего 60—120 км, а лесистая местность изобилует болотами, озерами, речками и ручьями. Удобных для наступления путей здесь немного, они сравнительно узки.
Подобные участки были заминированы, там установили противотанковые заграждения под «контролем» ДОС или ДОТ. Линия состояла из трех оборонительных полос и Выборгского укрепленного района. Каждый населенный пункт был превращен, по существу, в крепость.
Таким образом, задача финнов предельно упрощалась: требовалось сдерживать натиск врага на очень ограниченном участке, хорошо им знакомом и подготовленном к обороне. А значит, атакующим ни в коем случае не следует идти «в лоб», пытаться штурмовать позиции неприятеля без основательной и всесторонней подготовки.
Сталин как руководитель Коминтерна оказался в плену устоявшихся там традиций. Они соответствовали реалиям, но только 1917—1919 годов, и были основаны на переоценке интернациональной солидарности трудящихся и недооценке патриотизма и национализма. Действительно, в 1917—1919 годах Советская Россия была спасена во многом благодаря поддержке рабочих и значительной части интеллигенции Запада под лозунгом «Руки прочь от Советской России!».
Но прошедшее десятилетие серьезно изменило обстановку. Великий кризис конца 20-х годов дал основание для развития мощного национального и патриотического самосознания. На нем паразитировали Гитлер и Муссолини, Хорти в Венгрии и Франко в Испании, Пилсудский в Польше и другие диктаторы крайне правого толка.
Маннергейм был из их числа. Ему удалось сплотить финскую нацию. И она дала отпор военной машине Красной Армии. Крошечная Финляндия заставила напрячься гигантский СССР. Такова сила патриотизма! И Сталин вскоре понял это, получив жестокий урок. Руководство Красной Армии не смогло должным образом организовать наступление, переоценив свои силы. Танки, затонувшие в финских болотах и в противотанковых рвах, множество трупов красноармейцев перед дотами «линии Маннергейма»... Госпитали Ленинграда были заполнены обмороженными и ранеными. (Когда два года спустя немцы встали у ворот Москвы, их остановила, а затем сокрушила победная мощь русского патриотизма. Сталин умел извлекать уроки из своих ошибок. И в этом сила гениев, к которым он по праву принадлежит.)
315
Подтянув дополнительные войска, используя артиллерию и авиацию, Красная Армия прорвала глубоко эшелонированную оборону противника, захватив почти весь Карельский перешеек. Гитлер не счел нужным как-то противодействовать этому. Для него те огромные трудности, с которыми столкнулись, воюя, советские вооруженные силы, были наглядным подтверждением того, что СССР — колосс на глиняных ногах, который рухнет после нескольких сильных ударов.
Людские и территориальные потери Финляндии были сравнительно небольшими. Никаких дополнительных условий, кроме прежних, советская сторона не выдвинула, несмотря на свою победу. Мирные переговоры состоялись в марте 1940 года. О них авторы совместного труда историков России и Финляндии «Зимняя война 1939—1940» Вехвиляйнен и Барышников писали:
«Финны с начала переговоров испытывали разочарование. Сталин не появлялся... На переговорах осенью Сталин произвел хорошее впечатление на финнов своей деловитостью... Посол США в Москве заявил в доверительной беседе финской делегации, что Сталин никогда не хотел войны с Финляндией. Его подтолкнули на это военные круги Ленинграда, прежде всего А.А. Жданов и К.А. Мерецков».
Маннергейм во время «Зимней войны» высоко оценивал боевые качества Красной Армии. Он писал: «Русский командный состав представлял собой людей смелых, с самообладанием», а «русский пехотинец был храбрым, стойким и малоприхотливым». Один из его соратников отмечал: «Вскоре мы поняли, что советские солдаты имели иммунитет к нашей пропаганде. Они сражались до последнего. И даже, оказавшись в безнадежном положении, они отказывались сдаться».
...Хотелось бы сделать одно замечание. Принято считать, что зимой 1939—1940 годов проходила советско-финская война. Это неточная формулировка. Две страны не воевали, в противном случае СССР мог бы осуществить полномасштабную агрессию, и уж конечно, не стараясь во что бы то ни стало форсировать «линию Ман-нергейма».
Произошел тяжелый, трехмесячный, но все-таки локальный вооруженный конфликт. Потерпев поражение, Финляндия не была принуждена к капитуляции, а лишь признала правомерность советских предложений по территориальной проблеме. Упорное сопротивление финских войск и значительные потери — 126 875 человек — Красной Армии (которая была плохо подготовлена к зимней
316
кампании, что было учтено сразу же) подняли авторитет Маннер-гейма — главнокомандующего войсками и фактически диктатора Финляндии.
