Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Не видел боя и единственный друг Новикова среди офицеров — революционно настроенный корабельный инженер В.П. Костенко, автор книги «На “Орле” в Цусиме» (1956 год). Незадолго до сражения он повредил ногу и во время боя пребывал в том же лазарете.

Владимир Полиектович Костенко (1881-1956) — очень талантливый корабельный инженер. В 1912-1917 годах — главный инженер завода «Наваль» в Николаеве. Автор первого в мире проекта сверхдредноута будущего поколения в 45 тыс. тонн водоизмещением. Его талант был причиной того, что, когда инженер-революционер Костенко был арестован в 1910 году по делу о подготовке цареубийства по заданию известного эсера-террориста Бориса Савинкова, Николай II сказал: «Отпустите его. Нам талантливые люди нужны»{10}.

Поскольку после 1917 года нужда в талантливых людях значительно ослабла, Костенко в 1928 году был посажен в лагерь. Ненадолго. Года на три. В 1941 году воспитательную процедуру повторили, но тоже обошлось годичным сроком. Однако, судя по идеологически выдержанной книге «На “Орле” в Цусиме», в своих социалистических воззрениях автор ее в лагерях только укрепился. Что лишний раз доказывает отеческую заботу Советской власти о ценных кадрах. Говорят также, что содержательная часть «Цусимы» лихого буфетчика Новикова во многом обязана именно неизданным в то время, по причине перманентных отсидок, запискам революционного инженера Костенко.

В отличие от баталера Новикова автор книги «Порт-Артур» Александр Николаевич Степанов (1892-1965) происходил из семьи потомственных артиллеристов и сам был офицером в Первую мировую войну. Двенадцатилетним мальчиком пережил оборону Порт-Артура. Возможно, поэтому образы русских офицеров в его романе в целом не в пример привлекательнее таковых в цусимиаде Новикова-Прибоя. Но в чем оба автора проявляют трогательное, братское единство — так это в описании капитана 2-го ранга Владимира Семенова. 

Князь Ливен, Колчак и крейсер «Диана»

У Степанова на страницах его «Порт-Артура» Семенов возникает во время боя 28 июля у Шантунга, когда речь заходит о прорыве сквозь кольцо японского флота крейсера «Диана», на котором Владимир Иванович был старшим офицером. Для начала Степанов нелестно отзывается о командире крейсера светлейшем князе Александре Александровиче Ливене (1860-1914), одном из лучших офицеров Порт-Артурской эскадры, награжденном за храбрость мечами к ордену Св. Анны и золотым оружием.

В будущем князь Ливен — Председатель Комиссии по описанию действий флота в русско-японской войне, один из ближайших соратников адмирала фон Эссена в деле возрождения флота, а с 1911 года до внезапной смерти 22 февраля 1914 года в вагоне поезда Венеция-Петербург — Начальник Морского Генерального Штаба. Автор прекрасной, сейчас бы сказали, культовой книги «Дух и дисциплина нашего флота» (1908,1914 — 2-е посмертное издание). В книге этой, посвященной, в частности, анализу нашего поражения в японской войне, есть замечательная фраза, приведенная в некрологе адмирала в «Морском сборнике» № 3 за 1914 год и взятая эпиграфом к настоящей трилогии.

«Крушение таких размеров, как наше, не может быть делом рук одного человека. Оно, так же как и победа, есть результат долголетней и усердной подготовки»[22].

Далее в этом некрологе говорится о том, каким замечательным человеком был покойный князь и какая потеря его смерть для всех, имевших счастье и честь служить под его началом, а также для русского флота в целом. Адмирал светлейший князь Ливен принадлежит к числу таких же верных сынов Отечества и Престола, как и уже помянутые в нашем труде адмиралы Ф.В. Дубасов и Е.И. Алексеев. Но вернемся пока к его старшему офицеру на «Диане» Владимиру Семенову.

Вот что пишет о нем правдивый автор «Порт-Артура»: «Старшим офицером на “Диане” был капитан 2-го ранга Семенов. Невысокого роста, толстый, коротконогий, круглоголовый, он с утра до вечера катался шариком по всему крейсеру. Суетливый и мелочный, он был способен свести с ума своими придирками не только матросов, но и офицеров».

В общем, не крейсер, а плавучая каторга. А чтоб было страшнее, Степанов помещает в число офицеров «Дианы» лейтенанта Колчака, «известного на всю эскадру жестоким обращением с матросами». Это особенно пикантно, поскольку Колчак до конца осады был в Порт-Артуре — сначала командиром миноносца «Сердитый», на минах поставленных последним подорвался японский крейсер «Такасаго», а с октября — батареи морских орудий в секторе Скалистой Горы, и естественно, ни на какой «Диане» 28 июля не был и физически быть не мог[23].

Лейтенант Колчак-Полярный, попавший в Порт-Артур добровольцем прямо с Крайнего Севера, где во мраке полярной ночи он пытался найти и спасти остатки экспедиции барона Толля, был известной и популярной личностью в Порт-Артуре. Не знать его боевого пути Степанов, сам прошедший Порт-Артур, просто не мог. Но, видно, так ему надо было всячески замарать доброе имя автора «Расплаты», что, помимо зверя-командира, пришлось пристегнуть к числу офицеров «Дианы» и одиозную для советского читателя фигуру Колчака.

Затем Степанов повествует о том, как Ливен и Семенов оба, конечно, струсили и, вместо того чтобы прорваться во Владивосток, увели «Диану» в Сайгон. Где разоружились. За эту трусость Ливен, видно, и получил мечи к Анне и золотое оружие. За что еще могли награждать в царском флоте?

Далее эстафету у Степанова перехватывает Новиков-Прибой. Перехватывает — по логике развития событий. Если же учесть, что «Порт-Артур» издан лет на десять позже «Цусимы», то эстафета могла быть передана и в обратном порядке. 

Прямота баталерская, халдейская

Подхватив эстафету, Новиков-Прибой с баталерско-халдейской прямотой врезал дезертиру с «Дианы», окопавшемуся в штабе адмирала Рожественского на «Князе Суворове»: «Капитан 2-го ранга Семенов (автор книги “Расплата”) заведовал военно-морским отделом. Такой должности не было в утвержденных штатах походных штабов. Но это не мешало ему играть при штабе видную роль: Рожественский считал его давним другом. Небольшой, кругленький, толстенький, с пухлым розовым лицом, с клочком волос вместо бороды, он имел всегда такой самодовольный вид, словно только что открыл новый закон тяготения. Моряки звали его “ходячий пузырь”. Хорошо образованный, знающий иностранные языки, он большей частью занимал по службе адъютантские и штабные должности. Писал морские рассказы и повести, но они были далеки от того правдивого и яркого изображения нашего флота какими отличаются произведения (не подумайте! Алексей Силыч скромный! Нет! — Б.Г.) Станюковича. Офицеры не любили Семенова за хитрость и пронырливость»{11}.

Да уж! Пронырливей некуда! С должности адъютанта командира Кронштадского порта адмирала Макарова сорваться в родной Порт-Артур еще до объявления войны. Как только в воздухе повеяло запахом пороха. Пройти всю порт-артурскую флотскую страду. Часть командиром миноносца, часть на «Диане». Оказаться, наконец, в нейтральном порту. Оставался бы себе. Никто не упрекнет: «Диана» была разоружена по личному — автору не очень понятному -приказу Генерал-Адмирала Великого Князя Алексея Александровича вопреки настоятельной просьбе капитана 1-го ранга Ливена разрешить воевать дальше. И французские союзники в тот момент не настаивали на разоружении крейсера!

Так нет, пронырливый Семенов на Цусиму захотел. Мало ему Порт-Артура!

И с горящего «Суворова» его с Адмиралом и штабом, как назло, «Буйный» снял и на «Бедовый» пересадил. А «Бедовый» возьми и в плен сдайся. По личному желанию лежавшего без сознания адмирала Рожественского — тот нарочно кусок японского снаряда себе в череп на пару сантиметров вогнал. Ну и, конечно, капитана 2-го ранга Семенова: «…Из кают-компании вылез наверх капитан 2-го ранга Семенов и, хромая на правую ногу, заковылял по направлению к мостику. Этот маленький и круглый человек, или, как его прозвали моряки, “ходячий пузырь”, был самый ловкий и хитрый офицер во флоте. Из всякого пакостного дела он мог выйти сухим, как гусь из воды…»{12}

Я не буду комментировать характеристики, которые остроумный буфетчик, -проведший все сражение санитаром в лазарете, огражденном броней палуб и бортов «Орла», — дает тяжелораненому боевому офицеру. Скажу только, что, не считая многих тяжелых ранений, послуживших причиной преждевременной смерти 42-летнего капитана 1-го ранга, у Семенова во время боя на «Князе Суворове» был раздроблен большой палец на левой ноге, а на правой выше колена был вырван кусок мяса до кости вдоль всего бедра. И ходить, даже прихрамывая, в тот момент он никак не мог. Отметим, кстати, что при попадании в плен Семенову грозил расстрел, был тогда такой закон для офицеров интернированных судов. Узнав о сдаче миноносца, Владимир Иванович пытался застрелиться. По счастью не дали. Иначе мы до сих пор знали бы Цусимский бой в описаниях «нервного, как все буфетчики», Новикова-Прибоя.