Василий Христофоров - Секреты Российского флота. Из архивов ФСБ
Морская контрразведка «не отвечает ни своим целям, ни задачам…»
Еще в декабре 1920 г. В. Фельдман, докладывая руководству военной контрразведки о морально-политическом состоянии личного состава Балтфлота, оценивал как неудовлетворительную работу Морского отделения Особого отдела ВЧК, считая, что оно «не отвечает ни своим целям, ни задачам, не располагает материалами об обстановке на местах, не поддерживает связи с местными органами ВЧК, а в целом имеет плохое представление о работе»{29}.
Не лучше обстояли дела и в территориальных органах ВЧК. Так, 2 марта Озолин передал в ВЧК: «В Петрограде спокойно. Большинство заводов работают. Матросы кораблей “Петропавловска” и “Севастополя” образовали “Ревком” из трех человек и комиссии по перевыборам в Совет…»{30}
События в Кронштадте были оценены советским политическим руководством как «заговор» и «мятеж». 2 марта 1921 г. Ленин и Троцкий подписали правительственное сообщение: «Новый белогвардейский заговор. Мятеж бывшего генерала Козловского[13] и корабля “Петропавловск”». В СТО отмечалось: «28 февраля в Кронштадте на корабле “Петропавловск” начались волнения, была принята черносотенно-эсеровская резолюция <…>. 2 марта в роли мятежников выступил генерал Козловский». В документе говорилось, что «за спиной эсеров и на этот раз стоял царский генерал». СТО постановил: «Бывшего генерала Козловского и его сподвижников объявить вне закона. Город Петроград и Петроградскую губернию объявить на осадном положении». Вся полнота власти в Петрограде переходила к Военному Совету (Комитету обороны) Петрограда. Временно приостанавливались «театры и зрелища». Хождение по улицам разрешалось до 19 часов{31}. Виновные в неисполнении приказов подлежали ответственности по законам осадного положения. В случае «скопления на улицах» войскам предписывалось использовать оружие{32}.
ПГЧК лишь с 3 марта ежедневно стала направлять в ВЧК сводки о положении в Петрограде и Кронштадте. Однако в них содержалась информация, которая собиралась либо путем анализа полученных официальных документов Кронштадтского Ревкома (приказов, радиограмм, листовок), либо путем опроса перебежчиков, либо в ходе допросов арестованных. В ночь на 3 марта были проведены аресты «среди комсостава флота и Петроградского военного округа». «Ненадежные спецы арестованы»{33}.
Однако допросы арестованных ничего не дали. Озолин сообщил в Президиум ВЧК: «С Кронштадтом положение без перемен. Нет активных выступлений ни с их стороны, ни с нашей. В городе спокойно, хотя циркулирует масса всевозможных слухов <…>. Сегодня ночью перехвачены листовки, направленные из Кронштадта в Петроград Ревкомом Кронштадта, находящимся на “Петропавловске”… Ревком обращается к населению Петрограда перейти на их сторону, отстранить от работы всех коммунистов, произвести перевыборы в Совет. Делать все это, не проливая крови, приняться за хозяйственное строительство страны на социалистических началах и так далее. Среди перебежчиков из Кронштадта преобладают красноармейцы и рабочие, которые мало знают об общем настроении и планах руководителей»{34}.
В сводках от 7 марта ПГЧК отмечала, что положение оставалось «без перемен: нет активности ни с нашей, ни с их стороны», то есть против Кронштадта не проводилось пока операций военного характера. Было арестовано до 600 перебежчиков и «неблагонадежных морских и сухопутных специалистов». Губчека с сожалением сообщала: «Напасть на какую-нибудь крупную контрреволюционную организацию пока не удалось. Интеллигенция и спецы сильно терроризированы идущими арестами».
«Кто фактически командует сейчас Балтфлотом?..»
Вплоть до начала марта не имели достоверных сведений о положении на Балтийском флоте ни Л. Троцкий, ни С. Каменев[14].
28 февраля 1921 г. секретариат Л. Троцкого задал Э. Батису (по прямому проводу) несколько вопросов о событиях на Балтфлоте, причинах недовольств и о том, почему ничего не сообщалось в РВСР. Э. Батис ответил: «Особенного недовольства среди военморов нет. Есть личное недовольство обыкновенного характера, вызываемого текущими событиями (отпуск, необеспеченность продовольствием). Несколько острее выражалось недовольство порядками, имевшими место в деревне, со слов вернувшихся оттуда военморов». Причинами недовольств Э. Батис назвал забастовки на фабриках и заводах Петербурга, а также слухи о якобы расстрелянных рабочих и репрессиях со стороны органов Советской власти. По мнению Э. Батиса, недовольства носили «почти исключительно материальный характер, влияние правых эсеров и меньшевиков — ничтожное. <…> Особой остроты в настроении моряков не наблюдалось»{35}.
3 марта С. Каменев, С. Данилов[15] и П. Лебедев[16] направили телеграмму в Петроград: «Сегодня из газеты мне стало известно о неблагополучии в Кронштадте и на “Петропавловске”». Так как события в Кронштадте начались 28 февраля, Каменев спрашивал, почему командующий войсками округа ничего не сообщил ему, «оставляя в полном неведении о событиях чрезвычайной важности» в Петроградском военном округе. Главком был явно раздражен: «Считаю, что такое положение вещей совершенно недопустимо и что никакие обстоятельства не могут снять с Вас обязанности как командующего войсками округа, непосредственно подчиненного Главнокомандованию. Предлагаю немедленно донести, чем объясняется такое Ваше отношение к Вашим обязанностям по отношению к Главнокомандованию, а равно донести, где сейчас находится командующий Балтфлотом, имеете ли Вы с ним связь и кто фактически командует сейчас Балтфлотом. По изложенному срочно ожидаю донесения»{36}.
Д. Авров[17] и М. Лашевич[18] в ответ сообщили, что об обстановке в Петрограде и Кронштадте «ежедневно дважды в сутки доносилось Председателю РВС Троцкому и зампреду Склянскому». «Командующий Балтфлотом находится в Петрограде. Для водворения революционного порядка Комитетом Обороны назначена морская Ревтройка Балтфлота в составе бывшего начдива морской дивизии Кожанова и членов — комиссара штаба Балтфлота Галкина и комиссара дивизии подводного плавания Костина[19]. С командующим Балтфлотом связи не имею»{37}.
Оценив ситуацию как неблагоприятную, поезд председателя РВСР направился в Петроград. Командующий войсками Петроградского военного округа Авров произвел на Троцкого впечатление переутомленного человека, не разобравшегося в обстановке и не успевшего принять определенного плана действия; в округе отсутствовало общее военное управление. Д.Н. Авров считал невозможным использование частей сухопутных войск Петроградского округа в действиях против Кронштадта, так как они политически неблагонадежны. Он полагал возможным использовать лишь курсантов Петрограда. Управление силами Балтфлота представляло собой еще более неясную форму двойной власти: тройки и прежнего командующего флотом. При этом Балтфлот не подчинялся командующему войсками Петроградского округа.
Подготовку силового подавления восстания Троцкий и Каменев начали с создания единой системы управления войсками. В этих целях была воссоздана 7-я армия, командующему которой были подчинены все вооруженные силы Петроградского округа, в том числе и морские. Троцкий и Каменев считали, что не смогут быстро и эффективно решить столь сложную задачу, как восстановление порядка в Кронштадте и в целом на Балтфлоте. Перед ними встал вопрос, кому доверить выполнение столь деликатного и чрезвычайного поручения. Выбор пал на командующего Западным фронтом М. Тухачевского. 3 марта Каменев связался по прямому проводу с Тухачевским и, сообщив о «непорядках в Балтфлоте, главным образом на корабле “Петропавловск”», предложил ему отправиться в Петроград, взяв с собой «толкового генштабиста», и вступить в командование войсками. Тухачевский, подтвердив готовность выезда «сейчас же», попросил выделить ему «экстренный поезд», предоставить полевые средства связи и «бронепоезд с одиннадцатидюймовой морской пушкой». В качестве опытного генштабиста М.Н. Тухачевский назвал А. Перемытова[20].
Петросовет
4 марта на расширенном заседании пленума Петросовета обсуждался вопрос о событиях в Кронштадте. Г. Зиновьев заявил, что Петросовет не созывался ранее потому, что «нам самим не было достаточно ясно, что, собственно, происходит в Кронштадте». В стенографическом отчете восемнадцатого заседания Петросовета записано, как Зиновьев характеризовал обстановку в Кронштадте накануне восстания: «По-видимому, подготовка с их стороны была достаточно внушительная <…>. Петроград, а в особенности Кронштадт, расположен в нескольких верстах от финляндской границы, а в Финляндии живут тысячи и десятки тысяч правых эсеров, русских белогвардейцев, фабрикантов и заводчиков и газетчиков буржуазной печати. Пробраться в Кронштадт им совсем не трудно. Они сыплют там мешками золото на подкуп командного состава и той обывательщины, которая в Кронштадте уцелела. Они годами пытаются развратить Кронштадт. Фактическими руководителями дела являются: бывший генерал-майор Козловский, его помощник капитан Бурксер, офицер Ширмановский и некоторые другие». Зиновьев несколько раз повторял слова о том, что восстание подняли не моряки, а белогвардейские офицеры. «Внешним образом руководят как будто бы моряки, которые подписывают приказы, а на самом деле, фактически руководит и держит все нити в руках группа, возглавляемая одним генералом и несколькими офицерами. Они все время успокаивают, утверждая, что нам-де бояться нечего, что, в крайнем случае, мы отступим на финляндский берег; они считают, что у них есть тыл — Финляндия. В этом смысле они правы; часть вожаков, конечно, сможет отступить на финляндский берег»{38}.
