Алекс Бухнер - Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944
На этот раз советская подготовка наступления не осталась незамеченной. К началу июля имелось множество признаков, свидетельствующих о предстоящем масштабном советском наступлении на фронте группы армий «Северная Украина». Последовали соответствующие распоряжения, и войскам, в том числе XIII корпусу, было заранее приказано находиться в состоянии боевой готовности. Это означало — тотчас отменить все отпуска, подтянуть к передовой из тыловых районов всех способных носить оружие, активизировать фронтовую разведку. Количество дозорных и патрулей было удвоено, наблюдательные посты сутками не смыкали глаз, солдаты в блиндажах спали посменно, не раздеваясь, всегда имея при себе оружие и каски. Накапливались боеприпасы, артиллеристы складировали поступающие снаряды рядом с орудиями, проверялись линии связи, радисты связывались между собой каждые полчаса. Полевые кухни выдавали дополнительные сухие пайки на тот случай, если из-за внезапного обстрела врагом снабжение продовольствием на какое-то время ухудшится или прервется, армейские полевые госпитали готовились к приему значительного числа раненых, штабные работники несли круглосуточную вахту и находились в постоянной готовности.
Солдаты хранили спокойствие и самообладание, их позиции были хорошо оборудованы, воевать им было не привыкать, в обороне до сих пор они держались стойко. Почему бы и на этот раз им не отразить напор врага — если русские хотят кровавой бани, то они ее получат.
Все было вроде бы как всегда и в то же время не так — на германской передовой стояла только одна пехотная дивизия в линию с другой, за ними была еще вторая, но не занятая тыловая позиция «Принц Ойген» («Принц Евгений»), и больше ничего. В качестве резерва 4-я танковая армия располагала двумя танковыми дивизиями (16-й и 17-й), 1-я танковая армия также имела в резерве две танковые дивизии (1-ю и 8-ю), а точнее говоря, танковые боевые группы. Это были (за исключением 8-й) те самые танковые дивизии, которые уже недавно сражались при Черкассах и Тернополе. Эти танковые дивизии и приданные им формирования давно уже не имели своей полной ударной мощи и прикрывали оборонительную полосу глубиной менее 30 (лучше бы 50) километров. (Немцы не успели создать 3-ю, тыловую линию обороны, а имевшиеся две линии были глубиной около 20 километров. — Ред.) Тонкий же оборонительный заслон пехотинцев (автор прибедняется — оборонительные позиции были хорошо подготовлены и насыщены огневыми средствами. — Ред.) в любом случае был бы очень быстро прорван наступающим врагом. Короче, возможности германской линии обороны не соответствовали мощи наступающего врага.
В ночь на 13 июля приказом командующего XIII корпусом весь личный состав до последнего солдата занял свои боевые позиции. Уже ранним утром, в 3.45, с севера донеслись громовые раскаты отнюдь не природного происхождения, а вскоре то же самое послышалось и с юга. Лишь на фронте корпуса все оставалось в спокойствии, и солдат это отнюдь не навело на особые раздумья — главное, что их пока не трогали. Но командование корпуса насторожилось — неслыханно интенсивная артиллерийская подготовка, обрушившаяся на германскую передовую соседей и продолжавшаяся до 9.30, знаменовала собой начало ожидавшегося крупномасштабного русского наступления. Подобного сосредоточения военной техники, особенно тяжелой артиллерии, танков и авиации, вслед за которыми двигались массы пехоты, до сих пор никто еще не видел. (На участках прорыва протяженностью 26 км, составлявших всего 6% ширины полосы наступления 1-го Украинского фронта, было сосредоточено 70% артиллерии, до 90% танков и САУ и вся авиация. На 1 км прорыва имелось 235-255 орудий и минометов. — Ред.) Вскоре выдвинутые вперед германские пехотные дивизии этого удара не выдержали. Под Гороховом севернее и у Колтова южнее Бродов противник глубоко вклинился в германскую оборону, несколько позднее линия фронта в этих местах была прорвана. Уже на второй день наступления соседние корпуса были от XIII корпуса отрезаны. Местные контрудары, нанесенные по прорвавшемуся врагу, успеха не имели.
И снова — танковая дивизия в бесполезном контрударе
Находившиеся в резерве танковые дивизии хотя и были подняты по тревоге 13 июля, но лишь два дня спустя были брошены в бой для ликвидации обоих прорывов фронта в ходе разгоревшейся битвы. На северном направлении нанесли удар 16-я и 17-я танковые дивизии, на юге была брошена в бой боевая группа, состоявшая из 1-й и 8-й танковых дивизий. Но еще до того, как эти силы были развернуты для нанесения контрудара, советские передовые танковые части прошли от Горохова через Радехов по направлению к Бугу и нанесли удар от Колтова на Золочев.
Все по машинам! Оружие на изготовку! Закрыть люки! Танки — вперед! Взревев моторами и лязгнув гусеницами, пришли в движение танки, командирские машины и передвижные радиостанции, бронетранспортеры и моторизованные транспортные средства. Но даже выдвижение в район развертывания сил шло с большими трудностями и первыми потерями. В воздухе появилась советская авиация, на германские танковые дивизии стали пикировать русские штурмовики и полученные из США по импорту истребители-бомбардировщики «Москито»[115]. Стаями от 20 до 30 машин штурмовали они двигавшиеся германские боевые танковые группы. Оглушительные разрывы бомб, очереди бортовых пушек и пулеметов, серые вспышки ракетных снарядов. Танки пытались уклониться от ударов авиации, идя зигзагообразным курсом, но все же вскоре один за другим окутывались черным дымом, запылали грузовики, замерли на месте бронетранспортеры, из которых спасались раненые. Отдельные боевые группы, с которыми двигались на самоходных лафетах немногочисленные зенитные 20-мм установки, пытались огрызаться огнем, но экипажи этих установок не были защищены сверху броней, и едва успевали разворачивать стволы своих зениток, чтобы встретить новую волну вражеских машин. В небе появилось небольшое количество германских истребителей, которые вступили в воздушный бой с советскими летчиками, — но их было слишком мало. Затем в контратаку пошла 8-я танковая дивизия, впереди двигался 1-й батальон 10-го танкового полка, который еще состоял из четырех полных танковых рот, и 301-й танковый батальон, но последнему противостояли намного превосходящие силы противника, и его удар был отбит, а сам батальон понес значительные потери. Этим ударом неприятель открыл себе дорогу на Золочев, а части дивизии оттеснены в район дислокации XIII корпуса[116]. Также и 1-я танковая дивизия, которая в тот момент южнее и восточнее Колтова пыталась локализовать прорыв фронта и занять отсечную позицию против надвигающегося врага, вынуждена была вскоре отойти на тыловую позицию «Принц Ойген». Некоторые из наступающих русских частей уже продвинулись столь далеко вперед, что они миновали эту позицию раньше, чем ее заняли германские мотопехотинцы. Во второй половине дня танковые части обеих германских танковых дивизий, находившиеся юго-восточнее Золочева, были брошены в контрудар на север с тем, чтобы здесь снова соединиться с XIII корпусом. Однако запоздалый удар более чем 100 танков, несмотря на первоначальный успех, остановился, наткнувшись на превосходящий по силам вражеский заслон из танков и противотанковых орудий, — русские бросили на Золочев очень сильный танковый клин. Так что контрударом не удалось ни закрыть образовавшуюся на фронте брешь, ни воссоединиться с XIII корпусом. В течение этого дня 15 июля Советы осуществили решающее расширение обоих своих прорывов фронта. Как на юге 1-я и 8-я танковые дивизии, так и на севере 16-я и 17-я танковые дивизии не смогли продвинуться вперед, их контрудары были остановлены. Все четыре задействованные в боях танковые дивизии с их незначительной боевой мощью не смогли изменить обстановку на фронте перед лицом противника, значительно превосходящего их в танках, артиллерии и авиации. В последующие дни события в особенно драматической форме происходили на южном направлении. О контрударе для закрытия бреши на фронте речь больше не шла, 1-я танковая дивизия своими сдерживающими оборонительными действиями пыталась лишь сократить полномасштабный вражеский прорыв или, по меньшей мере, притормозить его развитие. Русские, которые продвинулись далеко вперед через брешь во фронте, продолжали решительное наступление всю ночь на 16 июля и весь следующий день, а каждый боец германской танковой дивизии был на передовой. Танкисты и истребители танков снова и снова отбрасывали массы советских танков Т-34 и ИС-2, спешенная германская мотопехота сдерживала напор многочисленных пехотинцев врага. Ежедневные многочасовые артобстрелы противника и налеты его недавно полученных из Америки бомбардировщиков заставляли прекращать свою деятельность даже снабженцев, которые лишь в течение ночи имели возможность с большими усилиями подтягивать к переднему краю боеприпасы и продовольствие. Ситуация в 8-й танковой дивизии, которая также понесла значительные потери, отличалась не намного. Дивизия была оттеснена на запад и должна была прежде всего обеспечивать передвижение по трассе Золочев-Львов. Уже в тот же день 16 июля неприятель, несмотря на упорное сопротивление германских войск, смог занять Золочев, а во второй половине дня 17 июня советские танки южной ударной группировки вышли к реке Западный Буг в районе города Буск. Здесь они в течение дня соединились с конно-механизированными частями северной ударной группировки, а это означало одно — после шести дней тяжелых оборонительных сражений и не достигших своей цели контрударов XIII корпус оказался в окружении в районе севернее Золочева.
