Олег Романько - Коричневые тени в Полесье. Белоруссия 1941-1945

Уже само название дивизии говорило о том, что в ее составе были не только белорусы и немцы. Так, помимо них, в соединение были включены несколько «восточных» батальонов, укомплектованных русским персоналом. Немного позднее, в июле 1944 года, в состав дивизии были также введены 61-й, 62-й и 63-й украинские батальоны «Schuma». Это произошло на том основании, что в период с 1942 по 1944 год эти части несли охранную службу на территории Белоруссии. Кроме того, целый ряд документов свидетельствует о том, что в составе дивизии было также очень много поляков (например, ими почти полностью были укомплектованы 1-й и 2-й батальоны 2-го полка, противотанковая и комендантская рота) и некоторое количество армян, поволжских татар и даже чехов{403}.

Несмотря на то что состав дивизии был очень пестрым, руководство СС не считало нужным создавать в нем подразделения по национальному признаку. Больше всего это беспокоило лидеров белорусских националистов, которые поначалу полагали, что дивизия будет организована, как белорусское формирование. На это у них были свои причины: Франц Кушель писал в своих воспоминаниях, что в сентябре 1944 года из 11 600 личного состава дивизии 7 тыс. были белорусами, а Константин Акула указывал на более чем 80% белорусов и 20% всех остальных{404}.

Для того чтобы придать дивизии хотя бы частично «белорусский вид», в ее штаб в конце августа 1944 год было направлено 16 офицеров БКА, чтобы они заняли командные должности в тех частях, где большинство составляли белорусы. Однако командир дивизии Зиглинг отказался принять этих офицеров, сказав, что в его формировании «нет места разделению по национальной принадлежности», так как оно является частью германских вооруженных сил{405}. Со временем такое отношение немцев к белорусским офицерам послужило причиной многочисленных конфликтов.

Еще один конфликт произошел 24 июля 1944 года на конференции командного состава дивизии в городе Эльбинг (Восточная Пруссия). Эта конференция была созвана по инициативе генерального комиссара «Белоруссии» фон Готтберга, на которой русским, украинским и белорусским офицерам должны были сообщить, что отныне они, члены нового воинского формирования, и представить им нового командира. Кроме того, от них требовалось подтвердить свою готовность и дальше сражаться рядом с немцами. В принципе, ни один из пунктов повестки дня конференции не вызвал каких-либо противоречий. Однако, после того как Зиглинг произнес новое название дивизии (а именно ту его часть, которая указывала на национальную принадлежность — «2-я русская») возникла целая дискуссия. Такому дополнению воспротивился заместитель Кушеля капитан БКА Виталий Микула, который заявил, что он против такого названия, так как белорусских солдат в дивизии большинство и на этом основании отказывается подчиняться «москалям» (т.е. русским офицерам). Протест Микулы ни к чему не привел, и этому есть целый ряд объяснений:

• во-первых, почти все офицеры-белорусы не занимали высоких командных должностей и не пользовались большим авторитетом у немецкого руководства;

• во-вторых, большинство даже этих офицеров не захотели поддержать своего соотечественника;

• наконец, в-третьих, как пишет Константин Акула, Зиглинг находился под большим влиянием русских офицеров (особенно, своего бывшего сослуживца по 57-му полку и «правой руки» майора Вячеслава Муравьева[68]), которые убедили его, что не следует принимать во внимание белорусский протест.

Этот инцидент закончился в целом для Микулы без серьезных последствий. Его, правда, понизили в должности и отправили командовать одним из взводов дивизии, где он, естественно, не мог оказывать большого влияния на весь белорусский персонал. Однако он напрасно думал, что немцы о нем забыли. Осенью 1944 года они, воспользовавшись тем, что из батальона, где служил Микула, дезертировало несколько солдат, арестовали его и сожгли в крематории Дахау{406}.

История конференции в Эльбинге является весьма поучительной в том плане, что даже на третьем году войны немцы так и не научились разбираться в национальных отношениях среди «восточных» народов. Кроме того, эта конференция дает некоторое представление о национальном составе офицерского корпуса дивизии. Так, можно понять, что он, в целом, состоял из немцев (в их число входят также «фольксдойче»[69] из Польши), русских, украинцев, белорусов и поляков. Почти половина офицеров были немцами. Следующей по величине группой были русские. Украинцы, в основном сильно «русифицированные», были третьей группой. Численно меньшая по сравнению с другими белорусская группа имела также и наименьшее количество офицеров высокого ранга: всего два майора и несколько капитанов. «Еще меньше среди них, — подводит итог Константин Акула, — было белорусских патриотов»{407}.

После организации дивизии все командные должности в ней (вплоть до ротного звена) заняли немцы, или «фольксдойче», а русские, украинские и белорусские офицеры были при них в качестве заместителей, помощников или командиров более низкого ранга. Зиглинг считал, что так он не нарушит статус дивизии, как соединения германских вооруженных сил, и не обидит тех, кто поддержал его на конференции в Эльбинге. Только для Муравьева, как близкого друга командира дивизии, было сделано исключение. Более явственно это соотношение между немецким и национальным персоналом можно увидеть на примере 3-го батальона 4-го полка дивизии. Всего в нем по состоянию на 31 июля 1944 года было: 22 офицера(17 немецких и 5 белорусских), 138 белорусских унтер-офицеров и 433 рядовых.

Слабым местом кадрового состава дивизии было отсутствие в ней достаточного количества офицеров специальных и технических служб, а также офицеров-переводчиков, что особенно было важно в условиях такого национального разнообразия. Например, в том же 3-м батальоне было всего 3 офицера-инженера, 1 офицер-связист и 3 переводчика (хотя последних надо было иметь как минимум от 7 до 10 на батальон){408}.

Первое время структура дивизии оставалась такой же, как и в бригаде, только ее полки получили другую номенклатуру:

• Штаб дивизии (Stab der Division);

• 1-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 1);

• 2-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 2);

• 3-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 3);

• 4-й гренадерский полк войск СС (Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 4);

• 30-й артиллерийский дивизион войск СС (Waffen-Artillerie-Abteilung Nr. 30);

• кавалерийский эскадрон (Reiter-Schwadron);

• учебный батальон (Feldersatz-Bataillon).

В этот период в каждом полку дивизии было по два гренадерских (пехотных) батальона{409}.

За всю историю своего недолгого существования дивизия, по разным причинам, претерпела целый ряд мелких и крупных реорганизаций. В основном они сводились к следующим изменениям. 12 сентября 1944 года в дивизии был организован так называемый Добровольческий батальон Муравьева (Freiwillige-Bataillon «Murawjew»), который должен был использоваться как часть специального назначения. 28 сентября 1944 года были организованы практически все основные подразделения дивизии. В дальнейшем их количество либо уменьшалось, либо увеличивалось, тогда как «скелет» соединения оставался уже неизменным.

18 октября 1944 года в каждом гренадерском полку прибавили еще по одному батальону, а уже 24 октября 1944 года была проведена очередная реорганизация дивизии. В результате из батальонов всех гренадерских полков сформировали два новых гренадерских полка, а из батальона Муравьева и 654-го «восточного» батальона — третий полк. Эти полки, вместе с остальными частями дивизии, получили новую, двойную номенклатуру, после чего структура дивизии стала выглядеть следующим образом:

• Штаб дивизии (Stab der Division);

• 75-й гренадерский полк войск СС (4-й русский) — Waffen-Grenadier-Regiment der SS Nr. 75 (russische Nr. 4);

• 76-й гренадерский полк войск СС (5-й русский) — Waffen-Grenadier- Regiment der SS Nr. 76 (russische Nr. 5);

• 77-й гренадерский полк войск СС (6-й русский) — Waffen-Grenadier- Regiment der SS Nr. 77 (russische Nr. 6);

• 30-й артиллерийский полк войск СС (2-й русский) — Waffen-Artillerie-Regiment der SS Nr. 30 (russische Nr. 2);

— Штаб артиллерийского полка;

— штабная батарея;

— две батареи 12, 2 см трофейных русских орудий;

— батарея реактивных установок (Nebelwerfer).

• 30-й разведывательный батальон СС (SS-Aufklärung-Abteilung Nr. 30):

— штаб батальона;

— штабной кавалерийский эскадрон;

— три кавалерийских эскадрона;

• 30-я саперная рота СС (SS-Pionier-Котрапіе Nr.30);

• 30-я рота связи СС (SS-Nachrichten-Kompanie Nr.30);

• 30-й запасной батальон СС (SS-Feldersatz-Bataillon Nr.30):

— штаб батальона;