Марк Гальперин - Прыжок кита

Я не зря описываю состав маленькой лаборатории на чердаке, где работало всего два-три десятка человек. Очень скоро этот коллектив в корне поменяет свой статус.

Пока предложу лишь, забегая вперёд, посмотреть фото, где те же лица – Устинов, Горшков и Шокин – всего через два года участвуют в визите к Старосу первого лица государства Н. С. Хрущёва.

Во время этой встречи принимается историческое решение о создании разветвлённой и мощной сети научных и промышленных предприятий основы отечественной микроэлектроники, в том числе Центра микроэлектроники в Зеленограде, одним из руководителей которого станет Филипп Георгиевич Старос.

Встреча эта происходит уже не на чердаке, а во Дворце Советов. У Староса работают уже не десятки, а многие сотни человек. При этом команда, сформированная на чердаке, с которой я вас уже познакомил, явилась не только ядром нового большого коллектива, но и стала прообразом будущего Центра микроэлектроники, который создавался в Зеленограде. И первым человеком, кто это понял и безоговорочно поверил Старосу, был Александр Иванович Шокин, будущий дважды Герой Социалистического труда.

Правда, узнавание Устинова и Шокина произошло уже после моего допуска на таинственный чердак. А пока я просто сказал себе: стой и не рыпайся, ты на правильном пути. Вот я и не рыпался. А вскоре моя вахта на лестнице закончилась, и я был допущен на чердак.

В конце июля закончилось ожидание чуда, я получил официальное уведомление о переводе меня в лабораторию на чердаке, в СЛ-11. Правда, изучение этого документа вызвало немалую долю разочарования – оно касалось только преддипломной практики. Моё недоумение было рассеяно (оказывается, напрасно!), мне пообещали, что второй тур пройдёт совсем незаметно, но после получения диплома снова пришлось выстоять месяц в ожидании нового направления в СЛ-11 на постоянную работу. А пока я принял всё за чистую монету, отбросил сомнения и следующим утром, сдерживая волнение, вошёл на загадочный чердак.

Меня сразу провели в лабораторию химии, которая не имела никакого отношения к моей профессии, однако только там обнаружилось свободное место, где мне разрешили исполнять свой студенческий долг – учиться в поте лица и искать способ быть чем-нибудь полезным своим будущим работодателям.

Не успел я познакомиться со своими соседями по комнате, как был приглашён на собеседование с шефами – начальником СЛ-11 Филиппом Георгиевичем Старосом и главным инженером Йозефом Вениаминовичем Бергом. Встреча проходила в маленьком кабинете Староса, который отличался простотой, чистотой и какой-то функциональной законченностью. С первых слов в кабинете установился дух доброжелательности и уважения к собеседнику. Стало ясно, что мой собеседник достаточно проинформирован о моей биографии и моих профессиональных интересах. Самое важное, что Староса не смутили мои неучтивые отношения с вопросами схемотехники и, наоборот, заинтересовали познания в вопросах структуры вычислительных машин и основных идей организации их работы в составе систем управления реальными объектами. Я осмелел и рассказал о большом впечатлении, которое осталось у меня от знакомства с новой по тем временам книгой Я. 3. Ципкина по цифровым следящим системам. Это крайне заинтересовало Староса, он подошёл к своей маленькой книжной полке. На ней стояло собрание сочинений технической литературы в непривычном для советского студента полиграфическом оформлении высочайшего качества, в переплёте тёмно-вишнёвого цвета. Это были книги, выпущенные издательством массачусетского Института технологии, и все они относились к различным направлениям радиолокации. Позже я узнал, что эти книги всегда переезжали в каждый новый кабинет Староса, и я не исключаю, что он сумел их привезти с собой из США.

Первым томом этого собрания оказалась книга Джеймса, Никольса и Филипса «Теория следящих систем». Эта книга была в институтской библиотеке в русском переводе, мы по ней учились и сдавали экзамены, о чём я радостно сказал Старосу. Он тоже обрадовался, что я знаю эту книгу, и даже дал её на месяц, чтобы я внимательно прочитал оригинал и чтобы со мной было проще общаться по техническим вопросам. Заодно Старос ненавязчиво выяснил, что я учусь на государственных курсах английского языка, и стал аккуратно перемежать сначала отдельные слова, а потом и целые фразы по-русски и по-английски. Я и сам не заметил, что уже через полчаса мы сумели определить направление моей будущей работы и заодно – тему моего дипломного проекта.

Познакомил меня Старос с Эриком Фирдманом, выпускником кафедры вычислительной техники политехнического института, на год раньше пришедшим работать к Старосу после хорошего тренинга, который он получил на очень сильной и уважаемой кафедре, руководимой профессором Соколовым. Все студенты кафедры с ранних лет работали в составе коллектива, занятого созданием вычислительных систем для сбора и обработки телеметрической информации, поступающей с космических аппаратов. Это была очень серьёзная школа. С Эриком мы ещё встретимся на страницах книги, он был одним из первых работников Староса, получившим ещё в студенческие годы серьёзную профессиональную подготовку по вычислительной технике. Тогда это было большой редкостью, большинство работников изучали её азы уже после прихода на работу.

После завершения знакомства Старос сам пошёл со мной, чтобы показать новую вычислительную машину УМ-1, которую создал со своими единомышленниками. Мы несколько раз по ходу повествования вернёмся к судьбе этой машины, а сейчас отметим лишь, что впечатление она производила ошеломляющее, и не только на желторотых студентов-практикантов, но и на многочисленных посетителей, которые шли на чердак с завидной, но утомительной регулярностью. Самое большое впечатление производили её маленькие габариты и настольное исполнение, а также совершенно незнакомые тогда элементы машины, особенно куб памяти на многоотверстных ферритовых пластинах и малогабаритный преобразователь угла поворота в двоичный код.

Преобразователь угла поворота в двоичный код КПВК-13. Выпущенный в 1972 году, он и сейчас полностью работоспособен!

Совершенно необычными казались отношения, которые складывались в коллективе, и сам состав коллектива. Примерно на чердаке трудилось около тридцати человек, работали подолгу, но всё делалось как-то вдохновенно. Каждый новичок подвергался активной обработке нескольких наиболее активных «старожилов», стремившихся убедить, что именно его работа является здесь самой главной, перспективной, и именно к нему надо срочно перейти, пока ещё новичок не завяз в работах другой группы. Но всё это происходило совершенно открыто, с юмором, и никто друг на друга не обижался.

Работало несколько маленьких групп, каждая из которых отвечала за одно-два устройства новой машины, ещё одна – за машину в целом. Всеми работами по машине руководил Вил Бандура, схемотехнические решения разрабатывались Бородиным, работы по преобразователю «вал-код» вёл Виталий Вальков.

Была конструкторская группа, уже прошедшая от начала до конца процесс разработки и передачи в серийное производство функциональных потенциометров и станка для их изготовления. Руководил этой группой великолепный конструктор Пётр Акимович Петров. Его конструкторский талант дополнялся ещё и необыкновенным умением подобрать людей с неординарными способностями и подлинной увлечённостью самим процессом конструкторского творчества. Первым человеком, которого Петр Акимович принял на работу, была Марина Аркадьевна Турбина.

Эти два человека СОЗДАВАЛИ фундамент будущих успехов нашей фирмы. Некоторые успешные разработки этих людей до сих пор выпускаются на серийных заводах. Огромен их вклад и в судьбу системы «Узел», которой посвящена эта книга. А отдел со временем вырос до 150 человек!

Новые разработки потребовали новых технологий, и были созданы маленькие группы химиков и несколько групп физиков-технологов, работавших в разных областях будущей технологии микроэлектроники.

Химиков собирала вокруг себя Надежда Алексеевна Сибирякова. Сама она была инженером высочайшей квалификации, и людей умела подобрать достойных, и научиться у ней было чему. Недаром из фирмы Староса вышли РАЗЛИЧНЫЕ новые технологии, которые на многие годы пережили своих создателей!

Физики группировались вокруг двух основных направлений работ.

Первое, которому придавалось наибольшее значение, ставило своей конечной целью создание плёночных интегральных схем, основной задачей было создание плёночных транзисторов. Этому коллективу на всех этапах уделялось наибольшее внимание не только Старосом и Бергом, но и руководителями высочайшего ранга. Широко эти работы развивались и за рубежом, в первую очередь, — в США. К сожалению, эти работы через несколько лет оказались неконкурентоспособными по сравнению с работами в области «твёрдотельной» технологии на основе германия и кремния, и были прекращены. Однако в процессе этих работ были созданы очень серьёзные заделы, востребованные при создании «гибридных» интегральных схем, где на плёночной основе создавалась разводка топологии интегральной схемы. Формировались плёночные сопротивления и конденсаторы, а активные переключательные элементы – транзисторы в бескорпусном исполнении – распаивались на плёночную заготовку схемы, после чего упаковывались в герметичный корпус. Руководил «плёночным» направлением Михаил Семёнович Лурье. По моему мнению, он в наибольшей степени повинен в том, что наш коллектив переоценил перспективы этого направления.