Северная война 1700-1721 - Алексей Васильевич Шишов
Король Карл ХII назначил в сражение 25 тысяч человек, то есть 26 батальонов пехоты и большую часть кавалерии. (Такие данные приводит историк С.А. Безбах.) В «Советской Военной Энциклопедии» (СВЭ) приводится цифра в «около 20 тысяч». Историки И.Н. Павленко и В.А. Артамонов называют другие цифры: до 14 тысяч пехоты, 8 тысяч кавалерии и около 8 тысяч запорожцев, мазепинцев, валахов и волонтеров. Данные российских исследователей традиционно расходятся с данными шведских историков, в чем удивительного ничего нет.
Шведы брали с собой в атаку только 4 орудия, поскольку остальные не могли обеспечить полным боекомплектом (при этом неприкосновенный армейский запас пушечного пороха, возимый в обозе, не трогался). И в этом сказался результат сражения под деревней Лесной, которое лишило главную королевскую армию рижских огнестрельных припасов. Осада Полтавской крепости тоже потребовала большого расхода боеприпасов. Не взятые в наступление 28 полевых орудий оставлялись в осадном лагере. Кроме того, движение орудийных расчетов в ночи по бездорожью было чревато потерей драгоценного времени.
В осадном лагере под Полтавой оставлялись два батальона пехоты, несколько кавалерийских эскадронов и часть запорожцев атамана Константина Гордиенко с небольшим числом мазепинцев, артиллерия, обозы, больные и раненые. Под их защитой находились походная королевская канцелярия и солидная армейская казна в серебряной монете из контрибуции, взятой с Саксонии.
Примерно две тысячи кавалеристов король Карл ХII отправил обеспечивать (охранять) места переправ вниз по течению реки Ворсклы. Они расположились по ее течению до Днепра в четырех постах. Ближайшие события показали, что такая охранительная мера оказалась совершенно излишней и только ослабила силы шведов на поле битвы. Всего в битве не участвовало по разным подсчетам от 5 до 6 тысяч шведских войск.
О числе королевских войск, непосредственно участвовавших в Полтавском сражении, по наше время единого мнения нет даже в самой Швеции. Ее исследователи приводят такие данные. Для атаки лагеря русской армии король Карл ХII отрядил 10 полков пехоты (18 батальонов) и 14 полков кавалерии (8 рейтарских и 6 драгунских), а также корпус лейб-драбантов в сто человек. Всего около 16 тысяч человек (8200 пехотинцев и 7800 кавалеристов). Кроме этих сил в сражении принял участие иррегулярный (вербованный) Валашский полк (в нем из двух тысяч конников оставалось половина – 12 рот). На поле боя, по расчетам шведских историков, находилось от 7 до 8 тысяч запорожских казаков и мазепинцев. Но данные о них самые противоречивые.
То есть шведские исследователи определяют численность королевской армии, непосредственно участвовавшей в сражении (вместе с союзниками – людьми атамана Гордиенко и низложенного гетмана Мазепы), в 24–25 тысяч человек. Но это только средние цифры, поскольку называется и 20 тысяч, и 27 тысяч.
Такая «разноголосица» в определении численности сил сторон, непосредственно сражавшихся на поле битвы, свидетельствует, прежде всего, о недостаточности документальных и мемуарных источников. А также о различном подходе отдельных авторов к действительному составу двух армий, сразившихся в день 27 июня 1709 года под Полтавой. Но без показа такой, казалось бы, утомительной и разночтимой статистики трудно представить суть дела и соотношение сил сторон.
На поле Полтавской битвы против русских сражались и крымские татары. Это был ханский мурза с конвоем (или свитой), прибывший к королю из турецкой крепости Бендеры. Его участие видится делом добровольным, о числе ханских конников и их потерях неизвестно.
Напрашивается вопрос: верил ли король-полководец Карл ХII в свою победу на поле под Полтавой? Думается, что да. Ведь он на тот июньский день продолжал находиться под впечатлением Нарвской виктории, которая промелькнула на его глазах и запечатлелась в памяти. Нарва образца 1700 года навязчиво рисовала ему такую историческую картину: стоит только «железным» шведам начать атаку, храбро ринуться на укрепленный лагерь русских, как они покажут королю спину. Монарх «природных свеев» уже такое однажды видел.
Понимая, что при ранении ему трудно будет лично руководить ходом баталии, король назначил временно командующим армией фельдмаршала графа Рёншильда. Тот, получив такой приказ, откровенно занервничал и сорвал свое плохое настроение на генерале Левенгаупте, который командовал в сражении всей пехотой. Между этими королевскими военачальниками непримиримые отношения давали знать о себе и ранее.
В шведском стане перед самой битвой было нарушено золотое правило военного искусства, которое гласило: «Командование армии, если оно хочеи добиться победы, обязано провести тщательную рекогносцировку местности, на которой будет проходить бой, и разведать расположение войск противника». Раненый Карл XII не смог произвести рекогносцировку, а фельдмаршал Рёншильд посчитал, что в этом нет необходимости, так как он неоднократно бывал на поле предстоящей битвы.
22 июня, около 23 часов, с наступлением полной темноты, в притихшем шведском лагере прозвучала привычная команда: «Подъем! Время маршировать!»
К русским редутам шведская пехота двинулась, будучи построена в четыре колонны, под командованием генерала Лагеркруны, Рооса, Стакельберга и Спарре. В двух первых колоннах было по четыре батальона пехоты, в двух последних – по пять батальонов. Стреляющие пушки расположились в пехотных боевых порядках. Была надежда на то, что захваченные в атаке пушки русских будут повернуты назад и начнут стрелять сразу же.
Кавалерия (109 конных рот) составила шесть колонн и двигалась сразу же за пехотными колоннами. Считается, что запорожцы и казаки Мазепы составили крайние конные колонны. Их предназначение состояло в обходе флангов русской позиции, разумеется, в случае удачи первого натиска на стан русской армии.
Как напутствовали свои войска, идущие на кровавую, бескомпромиссную битву, коронованные полководцы – Петр I и Карл ХII? Тому есть самые достоверные письменные свидетельства. Государь «всея России» перед сражением повелел зачитать в полках и батальонах достопамятный в отечественной истории приказ: «Воины!
Вот пришел час, который решит судьбу Отечества. И так не должны вы помышлять, что сражаетесь за Петра, но за Государство, Петру врученное, за род свой, за Отечество, за православную нашу веру и Церковь.
Не должна вас также смущать слава неприятеля, будто бы непобедимого, которой ложь вы сами своими победами над ними неоднократно доказывали. Имейте в сражении пред очами вашими правду и Бога, поборающего по Вас.
А о Петре ведайте, что ему жизнь не дорога, только жила бы Россия в блаженстве и славе, для благосостояния вашего».
В изложении современника та речь Петра Великого звучит несколько иначе, не хрестоматийно: «Ведало бы российское воинство, что оный час пришел, который всего Отечества состояние положил на руках их, или пропасть весьма, или в лучший вид отродитися России, и не помышляли бо вооруженных и поставленных себя бытии за Петра,
