Александр Пинченков - Ржевская дуга генерала Белова
Прекрасный вопрос. Танки были. И в немалом количестве, ведь и сам П.А. Белов имел основания написать о «своих» смоленских танках следующее:
«…мы сформировали отдельный танковый батальон……В батальоне насчитывалось теперь более двадцати танков, среди них два тяжелых KB и восемь Т-34.
Бойцы, партизаны и местные жители обнаруживали все новые и новые боевые машины, пригодные для ремонта. Восстановление танков продолжалось ускоренными темпами. Представлялось совершенно реальным развернуть батальон в танковую бригаду»{88}.
Действительно, из оставшихся с осени 1941 г. советских танков в РБД группы Белова вполне реально было скомплектовать и целую танковую бригаду. Множество танков оставили здесь советские танковые бригады, причем не одна и не две. Напомним, в октябрьских боях 1941 г. юго-западнее Вязьмы прекратили существование аж пять танковых бригад Резервного фронта: 144 и 146 ТБР (из состава 24-й армии), 145 и 148 ТБР (из состава 43-й армии), 147 ТБР (во фронтовом подчинении). 144 и 146 ТБР были разбиты у Ельни и северо-восточнее, где в 1942 г. действовал партизанский отряд «ФД» / полк им. 24-й годовщины РККА. 145 ТБР сражалась и прекратила существование в районе последовавших действий партизанского полка им. С. Лазо, южнее Ельни. 147 ТБР в начале октября 1941 г. дислоцировалась, — а значит, оставила танки — в «котле» у Дорогобужа. 148 ТБР пыталась противостоять врагу на Московско-Варшавском шоссе у села Шуи и северо-восточнее, отступала на северо-восток через Куйбышевский, Спас-Деменский районы и окончательно была разбита во Всходском районе, юго-западнее железнодорожной станции Угра. Суммировав эти факты, констатируем — за исключением 145-й ТБР, множество танков из 4-х других танковых бригад Резервного фронта остались к весне 1942 г. непосредственно на основной территории Дорогобужского партизанского края, на территории действий группы П.А. Белова и подчиненных этому генералу партизанских сил. Часть танков, конечно, восстановлению не подлежала. Но учитывая, что речь идет о четырех бригадах, — понятно: было что выбрать и послать в бой. Было бы горючее, и было бы кому повести эти машины. Была бы инициатива командования группы. Привинчивали ведь ордена за взятые зимой города — «специалисты по штурмам», понимаешь. Последний штурм, уже февральский, штурм Семлево должен был генерала П.А. Белова и его окружение окончательно убедить: шашкой и лихим наскоком города на Смоленщине уже не взять, да что города, даже села! Должны были понимать роль танков в таких атаках. Понимали, на словах. Но на деле вышло иначе.
Кто-либо, пожалуй, мог бы здесь задать резонный вопрос: а как же с партизанскими танками у самого-то полка им. 24-й годовщины РККА? Ответим и на такое. В марте полк располагал первой восстановленной в селе Мазово тридцатьчетверкой. Но в Ельню пойти она не могла по обстоятельствам объективным. Для броска на Ельню танк прежде требовалось вывести от Мазово на левый, западный берег Угры. Путь к Ельне от брода д. Холбни был замкнут вражеским укрепленным узлом Семешеово — Брынь, не говоря уже о размещенных ближе к городу гарнизонах. Мархоткинский же мост на Угре — единственный здесь в партизанских руках оптимальный пункт переправы транспорта, танков — был пока разбит и раньше завершения половодья ремонту не подлежал.
…А что касается 145-й ТБР (1941 г.), то ведь и ее танки могли сыграть роль в штурме Ельни. Лазовцы, наступавшие с юга на город, имели несколько этих машин. Однако в решающий момент в Ельне наших даже одного-двух танков — не было! «Можно было бы бросить в бой наши танки, но мы не хотели рисковать», — объясняет сам комиссар полка{89}. «Прекрасно»! По логике А.Ф. Юденкова получается, что лучше рисковать сотнями жизней, чем бездушной сталью. Полк понес в Ельне самые большие потери.
Теперь подробнее о собственно беловских танках. Иллюстрацией того, что и в наше время почти ничего конкретного о действиях танкистов П.А. Белова не известно даже специально исследовавшим тему, является, например, опубликованная в 2008 г. работа В. Гончарова о Вяземской воздушно-десантной операции{90}. Указанный автор, непосредственно после описания мартовских 1942 г. боевых событий и указания на документы от 24, 25 марта 1942 г. в локальном выводе, отмечает: «Таким образом, наличие в немецком тылу крупной организованной группировки советских войск с артиллерией и танками (у Белова имелись даже отремонтированные тяжелые КВ), не только дезорганизовало коммуникации группы “Центр”, но и отвлекало значительные немецкие силы». Не отвлекаясь на «отвлекающие силы», констатируем: количество танков автором не указывается, вместо описания конкретного боевого применения танков …они «имелись», об отремонтированных танках KB сообщается в привязке к концу марта 1942 г. — по совпадению или нет, именно в интересные нам дни ельнинского штурма, 24—25 марта.
Вопрос: был ли у Белова пригодный для мартовского боя за Ельню хоть один «живой» танк? Вот что находим у П.А. Белова: «В конце марта три танка, один из них тяжелый, были готовы к боевым действиям», о чем тогда же и отчитался перед П.Л. Беловым лейтенант В.М. Кошелев{91}.
Штурм Ельни завершился 27 марта. «В конце марта» (беловское), конечно, можно понимать по-разному. Но это не 31 марта — Белова в то время в Дорогобужском районе не было, у Белова шли бои за станцию Угра, а танкоремонтная мастерская находилась в дорогобужском Волочке, далековато от штаба корпуса, и Кошелеву потребовалось бы время добраться и известить Белова. Возможен, но гораздо менее вероятен вариант извещения Кошелевым Белова через штаб 1-й Гв. КД. В обоих случаях дело это не легкое и не быстрое. В самую распутицу (после Евдокей ездит поп да лакей) ни 35 верст по прямой до беловского штакора в Подлипки — Курганье, ни 21—23 версты до барановского штадива в Яковлево — Дорогобуж за сутки не добраться.
Поскольку же речь идет не об одном, а о трех танках, смеем утверждать, что танки стали пригодны не единомоментно, не в одни и те же сутки. Как ни крути, а к 26—27 марта, ко времени отхода партизан из Ельни, один-два беловских танка уже были готовы к боевому использованию. И стояли они как раз там, где на Ельню бы им и пойти — в Волочке! Но не пошли. Как говорится, война — … главное — маневры! Лейтенанту В.М. Кошелеву приоритетней было порадовать генерала П.А. Белова отчетом о готовности танков к боям, чем помочь в Ельне у винзавода М. Степину и трем его не раненным пока боевым товарищам-партизанам.
И вот после этого вернемся к упомянутому выводу В. Гончарова: «…наличие в немецком тылу крупной организованной группировки советских войск с артиллерией и танками (у Белова имелись даже отремонтированные тяжелые KB) не только дезорганизовало коммуникации группы “Центр “, но и отвлекало значительные немецкие силы. Это уже само по себе оправдывало решение на проведение операции без достаточного ее обеспечения, принятое в конце января командованием Западного фронта». Это про дни ельнинской-то операции. Оправдано ли такое «оправдывало» в XXI веке? Конечно. Ведь нынче нет ни Шведовых, ни Степиных, которым было бы что рассказать не видевшим войны, не глядевшим в жерла германским танковым орудиям на ельнинской улочке.
Так что же в действительности? Белов и его «конногвардейцы» свою роль в ельнинских событиях все же («прав» Гончаров!) сыграли — даже не участвуя в них. Но роль эта неславная. Предоставим слово участвовавшему в штурме партизану И.Д. Шведову:
«…мы ждали, когда подойдут танки от беловцев, а подошли тапки немцев, и начался настоящий погром партизан».
Автор вышеприведенного высказывания, Игорь Шведов, в те дни, будучи помощником-секретарем военкома полка им. 24-й годовщины РККА, вел по поручению Г.С. Амирова записи в специальном дневнике (сданном позже Амирову при вылете того в советский тыл), записывал ежечасно все главное из звучавшего в штабе. Так что насчет танков от беловцев — не какой-нибудь уличный слушок. Шведов знал в деталях все чаяния, надежды, распоряжения и договоренности командования полка. Мастерские по восстановлению танков партизанами (Мазово) находились всего в 17 км от аналогичных беловских (Волочек). От партизанских деревень Курвости и Немерзи (тыловой район полка «24-й годовщины РККА») до Волочка и того меньше — 11 км. И те и другие «рыскали» на десятки километров по округе в поисках новых танков, инструмента и деталей. И несколько недель проходит в таком соседстве. Не знать о состоянии дел друг у друга партизанские и беловские ремонтники не могли. Знали. Знали, стало быть, и Гнездилов с Амировым (командование «24-й годовщины РККА»). Приказ на участие в ельнинской операции ими был получен с запозданием, оставалось исполнять. Свои танки из Мазово повести на Ельню не приходилось из-за отсутствия моста на Угре, но иное дело — беловские танки из Волочка: село располагалось прямо на Вяземско-Ельнинском тракте, исстари проложенном вне крупных переправ… Ждали, когда подойдут танки от беловцев… Надеялись на основе добрососедства или уже договорились? Договариваться о привлечении непосредственно к ельнинскому бою кошелевских танков партизанским представителям приходилось, вероятно, уже 23—24 марта. Возможно, существовала еще до того предварительная договоренность — на уровне В.М. Кошелева, но явно никак не генерала В.К. Баранова, учитывая его мартовские наветы на партизанский полк. А лейтенант Кошелев самовольничать вне согласования с ближайшим беловским представителем (генералом!) не мог. Так кем же была предварительная договоренность аннулирована?
