Инго Мебиус - Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает

Сначала нас на военной машине привезли на железнодорожный вокзал Кенигсберга, оттуда мы на поезде доехали до Пилау, где должны были сесть на пароход «Вильгельм Густлофф» (лайнер «Вильгельм Густлофф» был атакован и затоплен советской подводной лодкой С-13 под командованием Маринеско 30 января 1945 года — Прим. перев.) но, на наше счастье, мы на этот пароход не попали. Мы сели на «Эсберг», уже имевший три торпедные пробоины и воду в трюме. На нем мы и добрались из Пилау в Свинемюнде. Переночевав там, мы поехали на поезде в Виттенберг, где пробыли месяц, пока в начале марта 1945 года к этому городу не подошли русские.

Мы вынуждены были уехать и в конце концов очутились в Бад-Мюндере. Одна из моих тетушек, проживавшая с мужем в Ганновере, ранее эвакуировалась в Бад-Мюндер, у нее мы и разместились — она выделила нам комнату в доме тети Гюнтера Хальма.

Гюнтера я уже видела раз еще в Кенигсберге. Однажды дедушка повел меня с братом в кино. Перед фильмом показывали «Еженедельное обозрение» и там были кадры, как одному 19-летнему солдату-мотопехотинцу вручали Рыцарский крест. Мне было тогда 5 лет, я смутно помню эти кадры. Помню только, что дедушка был очень удивлен, что, дескать, такой молодой солдат удостоился столь высокой награды. И, конечно же, эта история с мухой на носу. Я спросила у дедушки, почему он ее не сгонит, тот пояснил, что нельзя — он же стоит навытяжку перед самим фельдмаршалом. Вот так я впервые увидела Гюнтера Хальма — 5-летней девочкой в кино в Кенигсберге.

Когда он в 1946 году вернулся из американского плена, я увидела его живьем. Какая хорошая женщина была его тетя — мы ее все обожали. Всегда она угощала нас, детей, чем-нибудь, что в то время было отнюдь не повсеместным явлением, — еды катастрофически не хватало. Потом нас, детей беженцев, стали распределять по крестьянским подворьям, и я попала к двоюродной сестре Гюнтера. Сперва я даже не могла есть — мол, как это есть у чужих людей? Но Гюнтера я все же хоть наглядно, но знала, он был для меня не совсем чужой, что ли, и когда он посадил меня к себе на колени, как говорится, лед тронулся. А потом я заявила: «Дядя Гюнтер, когда-нибудь я выйду за тебя замуж!»

Так мы и остались в Бад-Мюндере, я выросла в этом городе. Мой отец в 1949 году вернулся из России, а год спустя начал практиковать в Бад-Мюндере, что, разумеется, сильно облегчило нашу жизнь.

В 1947 году Гюнтер женился на Ольге. Но так получилось, что все последующие годы мы не теряли друг друга из виду. Я позже также вышла замуж и уехала из Бад-Мюндера. И как раз тогда, когда его первая жена умерла, наши дороги вновь пересеклись — я приехала в Бад-Мюндер погостить, тогда и узнала об этом печальном событии. На следующий день позвонила Гюнтеру, а потом встретилась с ним, чтобы выразить соболезнование. Этой встречей дело не ограничилось. К этому времени я уже была разведена, и мы с Гюнтером начали встречаться. И вот в 2012 году исполнилось 25 лет, как мы муж и жена».

БЫВШИЕ ВРАГИ СТАНОВЯТСЯ ДРУЗЬЯМИ

«Дню 22 июля 1942 года суждено было стать для меня знаменательным. Принятое в одну секунду решение начать бой, не имевший никаких перспектив на успех, возымело последствия на всю оставшуюся жизнь.

Проходили годы, но позабыть я об этом не мог. Мы, солдаты некогда противоборствующих армий, далеки от ненависти друг к другу и спустя десятилетия после войны стали друзьями. И они, и мы сражались за свою родину, не щадя себя. Случайность на войне нередко спасает солдату жизнь, она же и подружила нас и потом, когда мы впервые после войны встретились.

Еще в первые послевоенные годы я рассказывал автору многих книг писателю Паулю Кареллу о том, как и почему я был награжден Рыцарским крестом. Он специально разыскал меня и упомянул обо мне в своей книге «Лисы пустыни», весьма популярной в те годы. И в начале февраля 1963 года я совершенно неожиданно получил письмо из Англии. Человек по имени Джордж Генри Во сумел разыскать меня. Он представился как один из бывших старших офицеров 40-го Королевского танкового полка, участвовавшего в наступлении у кряжа Рувейзат. И он, и его боевые товарищи, также участники сражения 22 июля 1942 года, прочли книгу Пауля Карелла «Лисы пустыни». И это письмо, как уточнил Джордж Генри Во, одновременно является и приглашением мне как единственному из немцев принять участие в торжественном «ужине примирения» 40-го и 46-го Королевских танковых полков в Ливерпуле. Это как раз и были оба полка, столь стремительно разгромленные у Рувейзата, и я тоже имел некоторое отношение к этому разгрому.

Я тут же сел и написал ответ на это письмо, так и возникла переписка. Англичане вновь подтвердили приглашение, назначенное на 19 апреля 1963 года. После раздумий я все же решил принять его и не без некоторого чувства озабоченности отправился в путь. Я немного знал английский, но хватит ли этих познаний, когда я окажусь в кругу англичан? В самолете я выпил порцию виски и бутылку пива. В ливерпульском аэропорту меня встретили трое джентльменов — Генри Во, Джим Финниган, а вот как звали третьего, увы, припомнить не могу. После формального представления последовало приглашение спрыснуть первую встречу («Come on, we will have a drink»). Естественно, одной порцией виски дело не ограничилось, и, надо сказать, с этого момента никаких языковых сложностей у меня уже не возникало.

Потом был обед, а после обеда посещение редакции газеты и типографии, затем меня пригласили на кофе к Джерри Пиннигтону, майору английской армии, потерявшему в войне с Германией троих братьев. Там со мной обходились, как с ребенком, как в свое время мои родители во время моих приездов домой. Вечером меня представили еще нескольким англичанам, и мы долго беседовали, на сей раз с переводчицей, секретаршей Генри Во, уроженкой Восточной Пруссии. Много говорили о войне, о послевоенных событиях, беседа затянулась далеко за полночь.

На следующий день после чисто английского завтрака снова редакция английской газеты, после чего пауза для отдыха с тем, чтобы вечером быть в форме.

Ужин состоялся в ресторане одного из клубов. Были приглашены 40 человек офицеров обоих упомянутых полков, часть из которых принимали участие в африканской кампании. Среди приглашенных были также генерал-майор Генри Фут и генерал Ричарде, командующий Территориальной армией, и Джим Финниган. Генри Фут был кавалером высшего ордена за храбрость, Креста Виктории, которого удостоился тоже в ходе сражений на севере Африки.

В рамках приветственного слова был предложен тост за королеву Великобритании Елизавету. Все поднялись, затем прозвучал тост в честь Федерального президента Германии, потом выпили за британских танкистов и под финал — за 21-ю танковую дивизию. Когда я встал и провозгласил тост за моих боевых товарищей и за наших бывших противников-британцев, последние льдинки растаяли. Скованность исчезла, уступив место дружелюбию и веселью. Все вокруг говорили исключительно по-английски, хотя не сомневаюсь, что многие из присутствовавших недурно могли изъясняться и на немецком.

Где-то около двух мы, сидя за стойкой бара, хором затянули «Лили Марлен». В общем, все готовы были чуть ли не целоваться со мной от избытка чувств. И шутливо объявили меня «главспецом по противотанковой части». Чуть не забыл упомянуть — на ужин я явился при Рыцарском кресте и не снимал его все это время.

Последние три дня я провел в Лондоне в обществе Генри Во и его секретарши, его сына, который тогда был уже в чине майора британской армии. Мы остановились в клубном отеле, где могли размещаться лишь члены клуба. Генри Во взял напрокат крошечный автомобиль, и мы постоянно ездили куда-нибудь осматривать достопримечательности британской столицы. Обычный набор: смена караула, Тауэр, Вестминстерское аббатство, собор Святого Павла. На меня произвела впечатление смена караула около Королевского дворца. Весьма непривычным оказалось левостороннее движение.

Едва не лопаясь от пережитых впечатлений, я вернулся домой. Насколько скептически я был настроен перед этой поездкой, но после такого приема! Мне едва верилось, что все это происходило со мной. А ведь я был тем, кто, собственно, и стал инициатором событий 22 июля 1942 года, стоивших жизни очень многим английским солдатам и офицерам, да и разгрому целых полков.

В последующие годы со мной связывалось все больше самых разных людей. Мы встречались, и некоторые из этих встреч были весьма интересны и для меня. В 1992 году состоялась встреча с майором Вулфордом, действующим офицером, занимавшим должность в британском Министерстве обороны. Ему было поручено подвергнуть серьезному анализу боевые действия в Африке, в первую очередь бои в районе Рувейзата. От него я получил детальный отчет на английском языке и, кроме того, свои личные документы, о существовании которых до сих пор не знал. Встреча способствовала углублению взаимной симпатии, и вскоре он с женой и детьми провел у нас 8 отпускных дней. Но, к сожалению, затем майор Вулфорд был переведен на другую должность, и наш контакт прервался.