Семен Мельников - Маршал Рыбалко
площадей, бесчисленных речушек и каналов, прорезающих город в разных направлениях.
Правда, уверенности в том, что 3-я гвардейская танковая армия будет участвовать в штурме Берлина, у нас не было. Мы знали, что войска 1-го Белорусского фронта подошли к нему ближе, чем армии 1-го Украинского; поэтому на них, очевидно, и возложат задачу овладения Берлином. Наши же функции, скорее всего, ограничатся лишь содействием им. Однако все воины, от солдата до генерала, горели желанием участвовать в штурме фашистской цитадели и не теряли на это надежды.
Этим же, очевидно, руководствовался и Рыбалко, когда проводил занятия с командирами корпусов и бригад. На ящике с песком и на крупномасштабных картах, отрабатывая действия войск при форсировании рек Нейсе и Шпрее — последних водных рубежей перед Берлином, он много внимания уделял также действиям танковых частей в населенных пунктах. В качестве примера, может, и неумышленно, Павел Семенович неизменно брал Берлин:
— По данным разведки известно, что на улицах этого громадного города воздвигаются мощные баррикады, каждое каменное здание превращается в опорный пункт, в домах оборудуются гнезда для фаустников...
Тут кто-из командиров не выдержал:
— Значит, мы все-таки будем брать Берлин?
— Прикажут — будем,— уклончиво ответил Рыбалко, но по лукавому прищуру его глаз угадывалось, что сам он в это верит.— Во всяком случае, надо быть готовыми и к такому развитию событий.
Анализируя и проигрывая по карте возможные варианты действий танковых и мотострелковых бригад в таком огромном городе, как Берлин, он удивлял командиров точным знанием расположенных в нем стратегически важных объектов.
К предстоящим боям усиленно готовились и войска армии. В подразделения взамен павших на поле брани были подобраны новые командиры, парторги, комсорги, агитаторы. Бригады и корпуса были обеспечены горючим, боеприпасами, продовольствием. Командарм, придирчиво проверяя ход подготовки, в беседах с воинами говорил:
— Петр Первый считал, что храброе сердце и исправное оружие — лучшая защита государства. В ва-
шей храбрости я ие сомневаюсь, а что касается оружия, то вы обязаны подготовить его так, чтобы в сражении не отказал ни один танк, ни одно орудие или миномет!
Выступая на партийных и комсомольских собраниях в частях, Рыбалко призывал коммунистов и комсомольцев в предстоящих боях показать образцы доблести и геройства.
— Очень важно,— подчеркивал он, — чтобы каждый воин уяснил свою личную ответственность за общий успех.— И напоминал слова Ленина: «...надо внушить каждому в отдельности, что от его храбрости, решительности и преданности зависит окончание войны»21.
К 14 апреля армия полностью подготовилась к нанесению сокрушительного удара по врагу и с нетерпением ожидала приказа на наступление.
И наконец, 16 апреля началось наступление. Загрохотали тысячи орудий и минометов, обрушив на головы неприятеля ураганный огонь. Достаточно сказать, что на каждый километр фронта прорыва приходилось 250 стволов. К траншеям гитлеровцев понеслись молнии «катюш», а затем над водами Нейсе и обороной врага пополз густой дым. Это ставили дымовую завесу сотни штурмовиков 2-й воздушной армии генерала С. А. Красовского. Дым клубился и расползался, скрывая саперов, наводивших переправы, и пехотинцев, форсировавших реку.
Два с половиной часа гремела артиллерия, затем наши самолеты разбомбили узлы сопротивления и резервы противника в глубине обороны, нарушили его коммуникации и связь. А тем временем переправившаяся на западный берег пехота при поддержке артиллерии поднялась в атаку. С целью завершения прорыва 'первой полосы обороны в бой были введены переправившиеся через Нейсе передовые бригады 3-й гвардейской танковой армии. Во взаимодействии с общевойсковыми соединениями наши танкисты, преодолевая яростное сопротивление гитлеровцев, к исходу дня прорвали эту полосу.
52-я бригада Л. И. Куриста, выделенная в передовой отряд 6-го корпуса, сосредоточилась в лесу, у самого берега Нейсе. Здесь должны были оборудовать переправу армейские саперы, но они задерживались, и комбриг не стал дожидаться. Саперы бригады, промеряя шеста-
ми русло реки, отыскивали брод, по которому смогли бы переправиться танки.
В это время подъехал Рыбалко. Подошел к берегу, понаблюдал за саперами и приказал комбригу немедленно форсировать реку вброд. Но как только зарокотали моторы танков, противник открыл орудийный и минометный огонь, очевидно, догадавшись, что в этом месте готовится переправа. Рыбалко приказал саперам уйти в укрытие, а сам остался на берегу. Не ушел и Курист. Лишь отдав необходимые распоряжения, командарм уехал.
Вспоминая об этом случае, Л. И. Курист рассказывал:
— Командующий был абсолютно спокоен, хотя вокруг все буквально кипело от разрывов снарядов и мин. Но я убежден, что он не бравировал. Мне не раз приходилось видеть Рыбалко в подобной обстановке, и всегда он был так же спокоен. Бесстрашие было органическим свойством его натуры.
Бригада Куриста выполнила поставленную задачу. Переправилась через Нейсе вброд и, отражая контратаки пехоты и танков противника, овладела перекрестком автострады и железной дороги у селения Дамсдорф. Прочно удерживая захваченный плацдарм, она обеспечила корпусу форсирование Нейсе, что позволило развить наступление дальше.
На участке 7-го корпуса 54-я бригада И. И. Чугун-кова овладела населенным пунктом Гари — предместьем города Котбуса. Это был важный опорный пункт обороны противника; пытаясь восстановить положение, гитлеровцы бросились в контратаку. Гвардейцы Чугунков а отразили их натиск и удержали занятый район. Поздравляя отличившуюся бригаду, мы с глубокой печалью узнали еще об одной тяжелой утрате. Здесь, за Гари, отдал свою молодую жизнь прославленный комбат— дважды Герой Советского Союза Семен Васильевич Хохряков.
Его батальон занял выгодные позиции на опушке леса и вел точный огонь по наступавшим «тиграм» и «пантерам». Комбат был тяжело ранен, но продолжал руководить боем. Второе ранение оказалось смертельным.
Военный совет принял решение похоронить этого замечательного воина-коммуниста, как и А. А. Головачева,
в Василькове. Подписывая приказ, Павел Семенович сокрушался:
— И тридцати не было Семену Хохрякову. Но какую прожил геройскую жизнь!..
Вечером 16 апреля Нейсе форсировали главные силы армии, а 17 апреля была прорвана вторая полоса обороны гитлеровцев, и бригады устремились к последней большой водной преграде на пути к Берлину — реке Шпрее.
В ночь на 18 апреля мы получили директиву командующего фронтом: 3-я гвардейская танковая армия в течение ночи с 17 на 18 апреля должна форсировать реку Шпрее и развивать наступление в общем направлении Фетшау, Гольсен, Барут, Тельтов, южная окраина Берлина. Задача армии — в ночь с 20 на 21 апреля ворваться в город Берлин с юга. Слева от нас наступала на Берлин 4-я гвардейская танковая армия (командующий генерал Д. Д. Лелюшенко).
— Значит, будем брать Берлин! — обрадовался Рыбалко и, приказав немедленно довести директиву до командиров корпусов и бригад, выехал в части.
Трудно передать, какое ликование вызвало это известие в войсках! Более трех лет шли к Берлину наши воины, теряя боевых товарищей, выдержав немыслимые испытания. И вот, наконец, заветная цель!
Политработники, партийные и комсомольские организации частей и подразделений разъясняли задачи предстоящей операции каждому бойцу, призывая добить фашистского зверя в его логове и водрузить над Берлином знамя Победы.
Но до Берлина еще надо было дойти. Его окружала глубоко эшелонированная оборона, к нему были стянуты десятки танковых и моторизованных дивизий, огромное количество техники. И на каждом рубеже браже-ской обороны развернулись кровопролитные сражения. Гитлеровцы дрались отчаянно, понимая, что отступать некуда. Да они и не могли отступать. Эсэсовские заградительные отряды беспощадно расстреливали и вешали каждого, кто оставлял позиции или только подозревался в том намерении.
...Передовые отряды танковых корпусов под шквальным огнем неприятеля приступили к форсированию Шпрее.
Действовавшую в передовом отряде 7-го корпуса 56-ю бригаду 3. К. Слюсаренко командующий застал на восточном берегу Шпрее. С противоположного берега ее обстреливали тяжелые орудия, что препятствовало форсированию реки. Слюсаренко и его замполит полковник М. М. Большов сидели на КП и искали выход из создавшегося положения. Выслушав доклад комбрига, Рыбалко предложил:
— Пойдем на берег, на месте разберемся в обстановке.
Они вышли из землянки, но не сделали и десятка шагов, как рядом разорвался снаряд. Рыбалко крикнул: «Ложись!» — и все трое прижались к земле. Обстрел продолжался. Переждав немного, Рыбалко сказал:
