Михаил Драгомиров - Австро-прусская война. 1866 год
К этому же времени относится попытка первостепенных держав уладить дело путем конференции — то же явление, которое входит как бы в привычку европейской дипломатии, хотя и служит более к потере времени, нежели к чему-нибудь положительному.
Настало 1 июня; полемика, тянувшаяся уже так долго, повторилась еще раз перед лицом сейма.
Австрийский посланник объявил, что Австрия зашла в уступках относительно Пруссии так далеко, как только позволяли достоинство Австрии и право Германского Союза.
Пруссия становилась в своих требованиях все притязательное и стремилась осуществить их, несмотря ни на что. Подобно тому, как после венского мира она угрожала вынудить очищение герцогств от союзных войск, в подобном же духе она действовала и против Австрии в вопросах о герцогствах, обратив его в вопрос силы и опираясь на иноземную помощь. Это обнаружилось еще в эпоху гаштейнского трактата и возобновилось с той минуты, как Австрия отказалась управлять Голштинией на основании принципов политики присоединительной.
Угрожаемая с двух сторон, Австрия не могла не приступить к вооружениям, но готова прекратить их против Пруссии тотчас же, если будет гарантировано, что она не подвергнется нападению ни в своих землях, ни в союзных.
Относительно дела о герцогствах она первая стояла за то, чтобы повергнуть его на усмотрение Союза, но, несмотря на все усилия, не могла склонить к этому Пруссию. Она предписала созвание голштейнских чинов, дабы знать мнение населения и принять его в уважение.
На это прусский посланник при Союзе, Савиньи, возразил, что мобилизация прусских сил вызвана вооружениями Австрии и что эти силы будут приведены на мирное положение только в том случае, если не только Австрия, но и прочие члены Союза отменят свои вооружения и станут к Пруссии в менее угрожающее положение.
«Если же, паче чаяния, сейм не в состоянии гарантировать мир, и если члены Союза будут сопротивляться столь необходимой и всеми признанной реформе, то из этого факта Пруссия должна будет вывести то заключение, что устройство Союза, в его настоящем виде, не соответствует его задаче, и что она будет поставлена в необходимость положить это убеждение в основание всех последующих своих решений». К этому прусский посланник прибавил обычные оправдания Пруссии по вопросу о герцогствах.
Во всех действиях Австрии Бисмарк видел окончательный разрыв гаштейнского трактата: он тотчас же обратился по этому предмету с протестом в Вену и вместе с тем адресовал ко всем уполномоченным Пруссии при европейских дворах известную депешу от 4 июня, в которой обвиняет Австрию в вызове на войну, мотивируя этот вызов намерением улучшить положение своих финансов или путем прусских контрибуций, или же почетным банкротством, под предлогом вынужденной будто бы войны. Едва ли летописи европейской дипломатии представляют документ более решительный за весь период со времени Наполеона I. В этом документе Бисмарк совершенно отрешился от изворотливости и осторожности, составляющей общую черту европейских дипломатов.
Одновременно с этой депешей было предписано губернатору Шлезвига, как только Габленц созовет голштейнские чины, немедленно занять Голштейн, предоставляя австрийцам занять гарнизоны в Шлезвиге, как было до гаштейнского трактата. На 5-е июня Габленц назначил собрание голштейнских чинов, а 7-го пруссаки вступили в Голштинию, и Мантейфель обратился к Габленцу с предложением организовать совместно с ним управление Шлезвиг-Голштейном.
Австрийцы не хотели возвращаться в положение догаштейнского трактата, и так как со слабой бригадой Калика нельзя было и думать о сопротивлении, то Габленц, сосредоточив войска в юго-западном углу Голштинии, отступил через Гамбург в Ганновер. По герцогствам разрыв состоялся.
Австрия, конечно, должна была употребить старания, чтобы свое дело сделать общим германским. 11 июня назначено было экстраординарное заседание, на котором австрийский посланник объявил, что поведением Пруссии в герцогствах уничтожен гаштейнский трактат и нарушен союзный мир; потребовал для восстановления последнего мобилизации союзной армии в течение 14 дней; вместе с тем предложил озаботиться о том, чтобы резервные части были в порядке и чтобы приняты были все меры для приведения армии в возможность действовать.
Прусский посланник объявил на это, что он не уполномочен отвечать на столь новое предложение.
Вместе с тем австрийский посланник настаивал на возможно скорейшем решении. В противность обычаям сейма, в силу которых самое ничтожное дело решалось не менее как в три заседания, здесь положено было дать Австрии ответ не позже 14 июня: так велики были опасения, внушаемые Пруссией. Этого довольно было Бисмарку, чтобы и относительно Союза стать в открытое положение. Еще от 10 июня он препроводил к немецким правительствам окончательное предложение о реформе, которое было заготовлено заблаговременно, в предвидении давно желаемой и так ловко подготовленной минуты, для того, чтобы пустить его в ход.
Первая статья этого предложения включала в состав Союза все до того находившиеся в нем земли, за исключением императорско-австрийских и королевско-нидерландских. В следующих пунктах, кроме устройства дел общего интереса, предлагалось: завести немецкий флот с общим бюджетом и союзными гаванями в Киле и Яде, под верховным заведыванием Пруссии; сухопутные силы разделить на две армии: северную и южную. Начальство над первой в мирное время принадлежит прусскому королю; над второй — баварскому. Каждая из них должна иметь свой общий бюджет, определяемый по соглашению с представителями нации. Каждая из армий управляется, под верховной властью помянутых главнокомандующих, особым военным советом, составленным из представителей государств, дающих контингенты в ту либо другую армию. Этот совет должен ежегодно отдавать отчет в своих действиях парламенту. Расходы по содержанию армии несет каждое из государств, пропорционально выставляемому контингенту. Экономия в военном бюджете составляет собственность военно-союзной кассы.
Понимается само собою, что союзный, по официальной редакции, парламент и союзная армия должны были на практике обратиться в прусский парламент, в прусскую армию. В какой мере этот проект мог понравиться мелким государям, из которых всякий привык считать себя самостоятельным властителем и иметь хотя и крошечную, но свою армию — видеть нетрудно. Что же до отношений Союза к немецким владениям австрийского императора, то проект предлагал определить их впоследствии, по собрании парламента.
Вместе с тем Бисмарк говорит, что так как предложение 9 апреля не имело успеха и настоящее положение переговоров не оставляет даже надежды на то, чтобы оно получило решение, то обстоятельство это побуждает Пруссию обратиться с последним предложением прямо к своим союзникам и просить их решить раз навсегда: расположены ли они, в случае, если война разрушит нынешние союзные отношения, заключить союз с Пруссиею на высказанных основаниях.
Роковой для Германии день 14 июня наконец наступил: будет ли принято или нет предложение Австрии? Прусский посланник протестовал против всякого делопроизводства по этому предмету, ибо по форме и содержанию австрийское предложение противоречило всем условиям Союза. Пустили дело на голоса: большинство оказалось в пользу Австрии.
Тогда Савиньи объявил, что он обязан предъявить сейму решение Пруссии: предложение Австрии противоречит устройству Союза и должно быть принято за прекращение его. Права Союза против членов простираются не далее экзекуции, для которой предписаны свои формы, пренебреженные в австрийском предложении. Притом же и поведение Австрии в Голштинии ни в каком случае не может считаться состоящим под покровительством союзных трактатов.
По мнению Пруссии, сейму следовало вернуть предложение Австрии как неправомерное, но:
«так как это не было сделано,
так как Австрия в течение трех месяцев вооружается и возбуждает к тому же и остальных членов Союза,
так как вследствие всего этого о значении § 2 союзного акта, поставляющего целью внутреннюю и внешнюю безопасность Союза, не может быть и речи,
так как в основании всех действий Австрии лежат тайные соглашения с прочими членами Союза,
то Пруссии остается признать уничтожение Союза за совершившийся факт».
Такого оборота дела австрийские дипломаты, по всей вероятности, не ожидали: восстановление Союза против Пруссии разрешилось уничтожением Союза. Но это значило как бы идти против общего отечества. Бисмарк слишком был опытен в дипломатической борьбе, чтобы дать противникам этот шанс. Объявление свое об уничтожении Союза Савиньи закончил следующим образом:
