Владимир Шигин - Гангут. Первая победа российского флота
Полнейшей неожиданностью для шведов стал обходной маневр по указу Петра I “вкруг острова в тыл швецких судов” 4 российских скампавей, из которых одна успела принять участие в сражении.
Если взглянуть на действия русского авангарда в баталии в Рилакс-фиорде в целом, то понятным становится и общий тактический замысел сражения: шведской эскадре был нанесен одновременный удар по сходившимся к середине ее позиции направлениям с флангов, центра и тыла, завершившийся последовательным абордажем, причем на абордаж прама “Элефант” пошли, уже овладев всеми галерами. Осуществление такого плана баталии дало возможность обеспечить решительное превосходство в силах для абордажа и флагманского корабля шведов, и каждой из галер.
Важно отметить, что действия российского флота, шедшие по избранному плану, отличались слаженностью и четкой последовательностью, отсутствием спешных, неподготовленных бросков и отбитых шведами атак.
Успех сражения во многом был подготовлен предшествовавшим этапу абордажа длительным артиллерийским боем. Во время сближения со шведскими судами с целью их последующего абордажа немалый период времени россияне, используя многократный перевес в числе ружейных стволов, вели сильнейший обстрел неприятеля из ручного оружия (только семь сотен пехотинцев Ингерманландского полка сделали до 20 000 выстрелов). Следует выделить также такие черты сражения, как непрерывный характер атаки, использование в ходе боя общего резерва (для тылового обхода противника), постоянное творческое управление боем Петра I (именно в ходе баталии для атаки противника с тыла “по указу царского величества” были посланы 4 скампавеи). Инициативой в сражении при Гангуте целиком владели россияне: со стороны шведов, суда которых стояли на якорях, борьба носила позиционный характер, с русской же, наоборот, являлась ярко выраженной маневренной.
Блестящая победа русского флота в Рилакс-фиорде была во многом следствием именно глубоко продуманной тактической организации сражения. Осуществленное Петром I руководство морским боем близ урочища Гора Рилакс и его большая роль в проведении всей операции в целом позволяют поставить его имя первым в ряду великих русских флотоводцев эпохи парусных и гребных флотов: Г. Спиридова, Ф.Ф. Ушакова, Д.Н. Сенявина, П.С. Нахимова».
А вот мнение о значении гангутской победы такого авторитетного отечественного историка, как академик Е.В. Тарле: «…Морская победа, заставившая говорить о себе всю Европу. Петр любил сравнивать се с Полтавской битвой. Увлеченный восторгом, царь, конечно, преувеличивал, но все же Гангуту суждено было впервые дать понять упорному врагу, что рано или поздно, но именно русский Балтийский флот довершит то, что начала Полтава. Наступали времена, когда шведы с каждым годом все более убеждались в том, что Балтийское море не является уже тем “ручьем, через который русское войско не перепрыгнет”, как иронически выразился торжествующий Густав-Адольф в 1617 г., подписывая Столбовский договор и сообщая о его условиях в шведском сейме. Гангут в свете дальнейших событий оказался, в самом деле, первым грозным предзнаменованием».
Настоящий моряк, адмирал Ватранг понимал лучше кого бы то ни было, какой тяжкий не только материальный, но и моральный ущерб потерпели шведы под Гангутом. Вот конец донесения Ватранга королю Карлу XII, который, сидя в Бендерах, лишь спустя долгие месяцы получал деловые бумаги из Стокгольма: «Какую глубокую душевную боль причиняют мне эти несчастные события, наилучше знает всевышний, которому известно, с каким рвением и с какими усилиями я старался выполнить возложенные на меня обязанности и как я усиленно старался отыскать неприятельский флот». Ватранг честно сознается королю, что русские, проявив разумную дерзость и необычайную активность, благополучно прошли мимо шведской эскадры: «К нашему великому прискорбию и огорчению, пришлось видеть, как неприятель со своими галерами прошел мимо нас в шхеры». Как пишет дальше Ватранг, его особенно огорчает, что он совершенно ничего не знает об участи шаутбенахта Эреншильда. Но по этому поводу капитан 1-го ранга Н.В. Новиков в своей работе о Гангуте, совершенно справедливо и приводя неопровержимые доказательства, замечает, что Ватранг на самом деле уже на другой день после боя, т.е. 28 июля, хорошо знал о взятии Эреншильда в плен. Слишком горько Ватрангу было говорить об этих тяжких для шведского самолюбия подробностях славной русской победы, когда «военное творчество, воля к победе и мужество “вышних и рядовых” дали образец высокого искусства, против которого грозная сила, находившаяся в руках Ватранга, оказалась парализованной и не способной к противодействию».
Недавно историком А.А. Никитиным была выдвинута версия, что сражение 27 июля 1714 года произошло в схожем по конфигурации берегов проливе между островами Кадермо и Бюен на обычном корабельном фарватере от мыса Гангут к месту строившейся переволоки. Как представляется, этому новаторскому предположению в корне противоречат однозначные утверждения Петра I, что баталия состоялась «у Ангута, близ урочища Рилакс-фиель». Урочище Гора Рилакс (по-шведски: Рилакс-фиель) ощущается особо примечательным местом (именно урочищем) только в непосредственной близости от этой поросшей лесом гранитной скалы, а именно: водное пространство в несколько сотен метров к востоку. Его оппонент и доктор исторических наук П.А. Кротов не согласен с версией А.А. Никитина, считая, что «окрестные берега, острова с высоким лесом скрывают гору Рилакс из виду на более удаленных расстояниях и с других направлений обзора С водной поверхности пролива, где по предположению АА. Никитина состоялось сражение, гора Рилакс вообще не видна. Кроме того, еще в 1869 г. было выявлено устное предание, что по-иному скала Рилакс именовалась местным населением, в память бывшего здесь давным-давно между русскими и шведами сражения Гора (или Скала) мертвых с бухтами рядом с показательными названиями: Залив убитых и Залив мертвых».
Что ж, тема Гангутского сражения по-прежнему волнует отечественных ученых, а это значит, что нас ожидают в еще новые находки и открытия в истории первой морской победы России…
Глава пятнадцатая.
ДОБРЫЙ ПОЧИН КОРАБЕЛЬНОГО ФЛОТА
Если при Гангуте нами была окончательно выиграна битва за Финский залив, то теперь же предстояло новое сражение — уже за Балтийское море. Неплохое начало этому было положено в столь же победной морской кампании 1714 года у Аландских островов. Затем же Петр I начал активные боевые действия уже и на открытых морских просторах Балтики.
Если Швеция, испытывая все большие и большие трудности, была вынуждена оказывать поэтому своему флоту все меньше и меньше внимания, то Россия, наоборот, наращивала темп и спускала на воду корабль за кораблем Гангутская победа буквально воодушевила Петра. При этом он придумал оригинальный способ экономить деньги на строительстве кораблей. Царь… дарил новые корабли своим проворовавшимся вельможам.
Из воспоминаний английского посла Джорджа Мекензи, присутствовавшего в октябре 1714 года при спуске линейного корабля «Шлиссельбург»: «Как только корабль сел на воду, его величеству угодно было объявить, что он дарит его князю Меншикову, который хорошо понял смысл такого подарка; его светлость, как я слышал, чтобы отблагодарить за оказанную милость, тут же обещал не жалеть издержек на снабжение корабля и экипажем и украшениями и заявил, что постарается сделать его лучшим из 54-пушечных кораблей русского флота».
Весною 1715 года шведский флот, разделенный на эскадры, стремился не только защитить свои берега, но и препятствовать выходу наших судов из гаваней. Однако прежде чем шведы успели объявиться в наших водах, Петр уже выслал из Ревеля в море под начальством капитана Петра Бредаля три фрегата
— Искать и хватать шведских каперов, появившихся у берегов герцогства Курляндского! — велел он.
Храбрый Бредаль с успехом выполнил это поручение и, взяв один капер после сильного сопротивления, а еще два, сдавшиеся без боя, привел их в Петербург. Итог похода был весьма неплох — три шведских судна и 157 человек команды.
После этой удачи Петр решил послать того же Бредаля, но уже с четырьмя фрегатами и тремя шнявами, на поиски неприятельских торговых судов к острову Готланд. На сей раз задачу царь ставил куда более серьезную:
— На Готланде захватишь языков, наипаче морских людей, и если будет возможно, дойти до входа в стокгольмские шхеры, да пошуми там, чтобы и в Стокгольме услышали! — велел он.
Бредаль и это рискованное поручение выполнил с успехом. На Готланде он захватил несколько пленных, навел шорох, побывал и у стокгольмских шхер, пошумел и там, при этом так и не встретив нигде неприятельского флота. Что касается шведов, то они, со своей стороны, совершили нападение на Ревель. Впрочем, нападение это было никчемным и бездарным 29 мая сразу 12 шведских кораблей и несколько мелких судов подошли к Ревельской гавани, в которой стояла наша эскадра под флагом капитана Фангента. После двухчасовой перестрелки, не сделавшей ни гавани, ни судам никакого вреда, шведы ушли с рейда.
