Военное искусство греков, римлян, македонцев - Фрэнк Эзра Эдкок

стратегии, а поле битвы – тактики, я хотел бы рассказать о том, каким образом стратегия может привести к войне. Ксенофонт пишет следующее: «Мудрое командование заключается в нападении на самое слабое место противника, даже если оно находится довольно далеко…» [277] Затем он добавляет: «Если вы атакуете, собираясь одержать победу, нападайте в полную силу, так как излишек победы не вызывал ни у одного завоевателя приступов сожаления» [278] . Эти замечания еще раз доказывают правильность определения стратегии как искусства сосредоточения большей части войска в наиболее важной точке, за исключением тех случаев (хотя они встречаются довольно редко), когда она не является самым слабым местом противника. Атака, предпринятая Эпаминондом во время битвы при Левктрах, о которой говорилось во второй лекции, является исключением из этого правила. Здесь следует вспомнить предложенный генералом Форрестом (генерал армии Конфедерации во время Гражданской войны в США; один из разработчиков тактики «мобильной войны». – Пер. ) рецепт военного успеха: «Git thar fust with the most men». Словечко thar, используемое в этой фразе, употреблено весьма уместно – его можно перевести как «там, где это имеет значение». Данный принцип более четко проявился в древнегреческой тактике, чем в стратегии. Более того, численность греческих войск редко была значительной, а сами они не состояли из крупных подразделений, вследствие чего военачальники не могли прибегать к современной практике, предполагающей переброску разрозненных частей армии, которые объединяются непосредственно перед боем. Этому также, как правило, мешала нехватка хороших дорог. К стратегии, характерной для Наполеона, который предпочитал припереть противника к стене, ведя против него боевые действия, и в то же время использовать крупные отряды для перекрытия его линий коммуникации, в древности прибегали крайне редко. Частично это было обусловлено тем, что на том этапе развития, на котором находилось в те времена военное искусство, коммуникации не играли столь важной роли, а отчасти происходило из-за того, что полководцы не желали делить накануне сражения свои войска на несколько отрядов. Это также привело к тому, что использование крупного резерва, который можно было использовать в последний, решительный момент, почти нехарактерно для древнегреческого военного дела и македонской стратегии.

Стратегическое применение продолжительных марш-бросков, столь свойственное римскому военному искусству, особенно до битвы при Метавре, было ограничено тем, что силы солдат могли пригодиться во время сражения и их следовало беречь, а также, возможно, отсутствием соответствующей дисциплины и хороших дорог. Тем не менее они не были совершенно неизвестны эллинам. Примером их наиболее удачного использования является блестящий ход, сделанный Филиппом II во время похода, предшествовавшего битве при Херонее [279] . Благодаря введению противников в заблуждение о преследуемых им целях, тщательным приготовлениям, которые велись в глубокой тайне, и быстрому наступлению, завершившемуся сокрушительной атакой, он сумел уничтожить десять тысяч наемников, находившихся на левом фланге растянутой линии обороны союзников, мешавшей ему на протяжении столь длительного времени. С помощью этого приема он ослабил их и заставил ввязаться в ожесточенное сражение, на которое он рассчитывал. Возможно, еще более яркое впечатление производит марш-бросок, предпринятый Антигоном I [280] . В 319 году до н. э. он решил напасть на своего потенциального врага, Анкета, мирно расположившегося лагерем вместе со своей армией, состоявшей примерно из двадцати тысяч солдат, почти в 300 милях (около 480 км. – Пер. ) от него. Совершив за семь дней и ночей форсированный марш и преодолев это огромное расстояние, Антигон сумел перебросить все свое войско, в которое входили кони, пехотинцы и слоны, в местность, где находился противник, и напасть на ни о чем не подозревающую жертву, практически полностью уничтожив его армию. Следовательно, Антигону удалось добиться того, что его войско на протяжении каждых двадцати четырех часов преодолевало примерно 40 миль (около 64 км. – Пер. ). Может показаться, будто совершить подобный подвиг невозможно. Однако в тот период специальным военным, назначенным на эту должность, велись подробные записи, в которых содержался рассказ о каждом дне похода. Таким образом, ими вполне мог пользоваться автор источника, из которого Диодор черпал сведения в ходе написания своего сочинения. Через два года Антигон снова решил испытать удачу [281] . В разгар зимы он выступил в поход против своего противника, Евмена из Кардии, войско которого, находившееся в девяти днях пути от его позиций и размещенное на зимовку в лагерях и домах, выбранных для постоя, бездействовало. Однако это предприятие провалилось, так как солдаты Антигона, несмотря на весьма успешное продвижение, пережив пять холодных ночей, в шестую отказались повиноваться командующим, запретившим им разжигать в лагере костры, свет от которых мог своевременно предупредить врагов о надвигающейся опасности. Если бы этот второй поход завершился успешно, Антигон навеки обрел бы репутацию несравненного эксперта по марш-броскам.

В V веке до н. э. эллинские полководцы несколько раз пытались прибегнуть к приему, который мы сейчас называем взятием в клещи, подразумевающему схождение в одной точке двух или более армий, сочетающееся с взятием противника врасплох. Один из этих военачальников был очень близок к успеху, но его предприятие все же провалилось [282] . Сочетание таких факторов, как низкая скорость, недостаточная секретность и, что еще более важно, сложность точного расчета времени при отсутствии качественных средств связи, приводило к тому, что замыслы, сами по себе являвшиеся несколько самоуверенными и нереальными, слишком сильно зависели от везения.

Теперь нам следует перейти от общей стратегии перед сражением к той, которой древние греки придерживались после битвы. Как я уже говорил в своей первой лекции, воины, победившие в бою между двумя армиями гоплитов, не стремились преследовать проигравших, и изначально стратеги не пытались закрепить свою победу, полностью уничтожив силы противника. Стратегия, направленная на разрушение, как правило, не соответствовала целям, преследуемым городом-государством во время войны. Однако, как и в сфере тактики, первенство здесь принадлежит Эпаминонду, начавшему новую эру в древнегреческом военном искусстве. Военное превосходство Спарты основывалось на ее непобедимой армии и территории, на которую не ступала вражеская нога. Разрушив миф о непобедимости спартанцев во время сражения при Левктрах, Эпаминонд зимой следующего года отправился в поход на Пелопоннес, в Лаконию, освободил Мессению, отчасти являвшуюся экономической основой силы Спарты, и заключил союз с Аркадией, которая должна была нейтрализовать спартанское влияние в центральной части полуострова. Несмотря на то что со времени битвы при Левктрах прошло довольно много времени, эту операцию можно назвать своего рода преследованием, однако не тактическим, которое обычно ведется на поле боя, а направленным на реализацию долгосрочных стратегии и политики. В сущности, качество или даже масштаб данной операции можно