Александр Бондаренко - Москва на линии фронта
А в бункере на улице Кирова, 33 была смонтирована мощная электростанция для обеспечения нужд КП на случай аварии городской сети. На протяжении всей войны включать ее приходилось только для проверки. Московская энергосистема работала бесперебойно, так же как водопровод и канализация, — словом, все коммунальное хозяйство большого города.
Защищенные КП были оборудованы и в секторах, откуда их авиационные начальники и командиры-зенитчики руководили совместными действиями подчиненных частей.
Но вернемся в июль 1941-го. До самого налета в частях и подразделениях обоих корпусов шли напряженная боевая учеба и слаживание.
На полигонах проводились стрельбы. Некоторые виртуозы-зенитчики умудрялись не только сбивать быстролетящие и маневрирующие воздушные цели первыми снарядами и очередями и превращать в решето конусы-мишени, но и перебивать тросы, на которых они буксировались самолетами.
В программу подготовки зенитчиков были включены и специальные стрельбы: по пикирующему самолету, по снижающимся парашютистам, по штурмовикам, по наземным целям прямой наводкой и с закрытых позиций. Вскоре пришло время наземной битвы за Москву, и все это пригодилось в полной мере.
У летчиков дела шли сложнее: новые самолеты были «сырыми», поступали с заводов порой с дефектами, а МиГ-3 еще и быстро загорались. Но главные трудности были в обучении ночным воздушным боям. О том, как учились им сослуживцы и подчиненные мужа на аэродроме в Люберцах, рассказала вдова командира эскадрильи 16-го иап К.В. Боброва, написавшая книгу о летчиках полка.
21 июля Сталин принимал у командования столичной ПВО экзамен — провел командно-штабное учение с руководством Московской ПВО по отражению дневного массированного налета. На следующий день он приказал повторить то же в ночных условиях. Но вместо КШУ на картах, той же ночью пришлось провести бой с реальным противником.
21 июля 1941 года в 22 часа 07 минут диктор Всесоюзного радио А. Уколычев объявил москвичам: «Граждане, воздушная тревога!»
Наличие в воздухе большой группы самолетов обнаружили расчеты ВНОС на рубеже Рославль — Смоленск. Информацию сразу передали на КП корпуса — это было в 21 час. В 22 часа стало ясно, что на Москву движутся с разных направлений и на разных высотах более 200 самолетов противника. Об этом сразу же доложили Сталину, он и принял решение об объявлении воздушной тревоги. Отражением налета воздушного противника генерал Журавлев вместе со своим штабом, начальником зенитной артиллерией и командиром 6-го ИАК руководил с нового КП.
Первая волна ударной группировки немцев собиралась из одиночных бомбардировщиков, шедших с трех направлений: северо-западного, западного и юго-западного. В общей сложности в воздухе сначала было до 70 бомбардировщиков. Они летели на высоте 2–3 тысяч метров вдоль шоссе и железных дорог, идущих к Москве.
Перед «Юнкерсами-88», «Хейнкелями-111» и «Дорнье-215» вдруг возникали лучи прожекторов, и сразу же их атаковали наши истребители. Не все экипажи немцев решались продолжить полет к цели, предпочитая сразу же сбросить бомбы и повернуть. Однако многие продолжали упрямо идти вперед, отстреливаясь от наседавших истребителей. Но когда на пути асов вдруг встала стена разрывов, они начали метаться, отыскивая «просветы» в облаках осколков от зенитных снарядов.
За первым эшелоном шла вторая волна бомбардировщиков, а за ней — третья и четвертая. Противник, словно тараном, старался пробить воздушную оборону Москвы.
На карте командира корпуса сгрудилось все нарастающее число свинцовых макетиков своих и чужих самолетов. Они появлялись после поступления с главного поста ВНОС четкой информации о самом важном: сколько самолетов находится в воздухе — квадрат их нахождения — высота — направление полета. И тогда на концентраторе и пультах начальников служб загорались красные кнопки: так объявлялся режим молчания в сети — это командир корпуса ставил задачу:
— Товарищ Климов, поднимите из Ржева два самолета в зону семь. Товарищ Сарбунов, обеспечьте прием истребителей в зоне семь.
При отсутствии у прожектористов связи с самолетами это было очень непростым делом!
Впоследствии, когда организация боя с воздушным противником стала делом обычным, офицеры управления научились предвидеть, прогнозировать, что и где можно ожидать, что нужно предпринять для взаимодействия.
Тем временем волна бомбардировщиков приближалась к Москве. Вслед за авиацией в бой вступали наземные части — зенитная артиллерия и пулеметные установки…
С самого начала налета бои над пригородной зоной и самой Москвой приняли столь ожесточенный характер, что гул сотен самолетных моторов, грохот от разрывов бомб и массированной стрельбы зенитных орудий и пулеметов сливались в сплошной рев. Стволы зенитных орудий раскалялись, с них слезала огнеупорная краска, их охлаждали обильно намоченными в воде шинелями, одеялами…
Насмерть дрались в небе столицы и наши истребители. Каждый из пилотов знал: пропущенный в центр города бомбардировщик — это до двух тонн бомб, несущих огромные разрушения и смерть десятков людей. И даже ценой собственной жизни, как Виктор Талалихин или Константин Титенков, летчики были готовы защитить москвичей от врага.
До конца стояли и «нестреляющие» расчеты 1-го прожекторного полка майора И.В. Волкова. Так, расчет ефрейтора Н.В. Петикова не выпускал из своего луча пойманный бомбардировщик, обеспечивая огонь по нему зенитчиками, хотя другой самолет буквально завалил позицию прожектористов зажигательными бомбами.
Два прожекторных полка обеспечивали боевые действия истребительной авиации и зенитной артиллерии ночью световыми прожекторными полями (СПП), каждое глубиной 10–15 км, а в ширину 21–28 км. В центре СПП была зона ожидания истребительной авиации.
Зона аэростатов заграждения располагалась вокруг центра города в радиусе 5–6 километров на высоте до 4,5–5 км (над Лондоном аэростаты обычно не поднимались выше 2,5 км, и там немцы их легко перелетали). А при ночных налетах на Москву высота аэростатов оказалась смертельной для одних экипажей немецких бомбардировщиков и неприятной неожиданностью для других, вынужденных менять курс, высоту или просто тут же сбрасывать бомбы и разворачиваться на обратный курс.
Пять часов продолжался этот бой. Он закончился в 3.25 по московскому времени.
Результат был таким: 12 сбитых самолетов противника на счету истребителей, 10 — у зенитчиков, итого 10 процентов потерь у нападавших. На Москву упали всего 73 фугасные и около 5 тысяч зажигательных бомб.
Сталину позвонил маршал С.К. Тимошенко и доложил, что наблюдал, как горели и падали за линией фронта самолеты, идущие от Москвы. И уже 22 июля был издан приказ № 0241 наркома обороны — первый благодарственный приказ за Великую Отечественную войну — им награждались и поощрялись бойцы и командиры столичной зоны ПВО, а также сотрудники столичной милиции и пожарные.
Но в 22 часа 10 минут того же 22 июля немцы предприняли новый массированный налет. Такие налеты не прекращались до 5 ноября. С 21 июля до сентября 1941 года противник предпринял 36 массированных налетов на Москву, в которых в общей сложности участвовало более 4200 самолетов. 200 из них были сбиты. И каждый раз достигалось главное: к городу удавалось пробиваться лишь одиночным самолетам. Войска ПВО в отдельные дни 1941 года уничтожали по 30–40 самолетов врага. Но война только начиналась, и наша Победа была еще впереди…
Однако борьбу с воздушным противником вели не только войска противовоздушной обороны, но и так называемые подразделения МПВО — местной противовоздушной обороны. В ее формирования входили 650 тысяч москвичей. Это женщины, молодежь, пожилые люди, дежурившие, как правило, на крышах зданий или возле пожароопасных объектов. Из имевшихся у них средств — бочки с водой или песком, толстые рукавицы и клещи, чтобы тушить зажигательные бомбы в этих бочках.
Они составили 18 специализированных городских служб: связи, медико-санитарные, восстановления зданий, аварийно-спасательные и другие. Их вклад в защиту наших крупных политико-промышленных центров от воздушных налетов противника был весьма велик, особенно по сравнению с лондонцами и жителями других городов Европы, которых бомбили гитлеровцы.
Из 45 тысяч возгораний, возникших в результате налетов фашистской авиации в 1941–1942 годах, нестроевые бойцы столичной МПВО потушили 43,5 тысячи. А ведь были еще штатные пожарные команды и нештатные противопожарные расчеты воинских подразделений во всех районах Москвы.
Об этом рассказал и председатель Координационного совета защитников Москвы И.Ф. Соколов, который еще с 1938-го был инструктором ПВХО (противовоздушной и противохимической обороны) и обучал москвичей навыкам противовоздушной и химической обороны.
