Нас называли ночными ведьмами - Ракобольская И.
Снаряды рвались на дороге, в саду, возле хаты. Пробило дырку в потолке, другую - в глиняной стене. Мне стало страшно: убьют вот [211] так, нелепо… где-то в хате… Хотелось куда-нибудь спрятаться, но кроме стола и кровати в комнате ничего не было. Мы залезли под стол и сидели там, пока не кончилась штурмовка. Стол, конечно, не броня, но все-таки… какая ни есть, а крыша над головой.
Когда все стихло, мы побежали к нашему самолету. Техники уже хлопотали возле него. Он был почти цел, наш По-2. Только в фюзеляже зияли две дыры да левое крыло было порядком изорвано. Поджечь его истребители почему-то не успели.
- Проклятые, добавили нам работы. Не могли позже прилететь… Рука у Тоси чуть повыше локтя была перевязана лоскутом, на котором краснело пятно. Несмотря на рану, она свободно двигала ею.
- Ерунда, - сказала она и несколько раз согнула и разогнула руку…
* * *
Вспоминает штурман полка Герой Советского Союза Лариса Розанова:
«Кубанская весна 1943 года. Весенняя распутица, непролазная грязь. Дороги развезло, машины застревают. Нет подвоза бомб, бензина, продуктов питания. А летать надо…
Бершанская вызывает летчиков, дает задание вылететь в город Кропоткин, получить там все необходимое для боевой работы. По колено в грязи, буквально на руках девушки вытаскивают самолеты на узенькую, чуть просохшую полоску аэродрома. Вылетаем. До Кропоткина - двести километров. Летим низко, бреющим. Мне пришлось сделать днем три рейса. Тысячу двести километров летела на перегруженном самолете и очень устала. А вечером легкий морозец сковал землю, и мы летали на задание.
…Ровно, монотонно гудел мотор. Потом звук стал отдаляться, и я почувствовала, что куда-то проваливаюсь… Совершенно невозможно было противиться сну, глаза просто слипались.
- Лора, ты сегодня измоталась, давай я поведу. А ты отдохни.
Я покорно передала управление Вере Белик, и тут же заснула. Мне показалось, вздремнула на несколько минут. Вдруг слышу:
- Ну проснись же, наконец, Лорка! Проснись!
Очнувшись, я схватилась за управление. Вдруг из-под левого крыла на меня уставился яркий луч. "Фара! Атакует истребитель!" - решила я. Рванула самолет вправо. "Фара" слепила меня уже из-под правого крыла.
И я стала маневрировать, бросая самолет в разные стороны…
- Скорость! Скорость, Лорка! - яростно кричала в трубку Вера. [212]
Наконец я опомнилась. Скорость огромная, в ушах свист, самолет весь дрожит… Высота на приборе - пятьсот метров! Значит, мы падаем уже около тысячи метров!… Только на высоте двести метров мне удалось выйти в горизонтальный полет. И вдруг у меня задрожали руки и ноги, зубы стали выстукивать противную дробь. И тут я услышала голос Веры:
- Лорочка, как ты себя чувствуешь?
Услышав ее, я сразу успокоилась.
Этот случай послужил мне наукой: больше я никогда не спала в полете».
* * *
Вспоминает вооруженец Зина Вишнева:
«…Ранняя кубанская весна. Станицы Челбасская, Ново-Джерелиевская… Дороги раскисли, и подвоз горючего, боеприпасов, продовольствия был крайне затруднен. Экипажи днем летали за бомбами и бензином, а ночью - на боевые задания. [213]
Трудно приходилось авиамеханикам и вооруженцам. Самолеты стояли на размокшем поле, колеса утопали в жирной земле, и девушкам приходилось то и дело вытаскивать машины на руках. А каких сил стоила подвеска бомб, когда их то засасывала грязь, то они обледеневали в морозные ночи! В мороз руки наши примерзали к металлу…
Тяжело нам было поднимать стокилограммовые бомбы. Даже вчетвером тяжело было. Но мы этот вопрос решили быстро. Бомбы прибывали в особой таре, в ней мы и подтаскивали их к самолету. А потом каждая в темноте выполняла свою операцию, наощупь, и вот уже слышно: "Готово!" У нас не было ни одного случая, чтобы бомба не взорвалась по нашей вине или упала бы сама по себе…
Это была ночь-"максимум" в декабре 1944 года. Вооруженцы работали как никогда. Несмотря на мороз, сбросили шинели, работали в куртках, усталости не чувствовали. "Сотки" казались в 30 килограммов, незаметно для себя поднимали их быстро, все делали молча, от самолета к самолету не ходили, а бежали, освобождающаяся тройка спешила на помощь другим, и самолеты снаряжались менее чем за одну минуту. В подвеске и снаряжении бомб не было обнаружено ни одного недостатка, все делалось точно и аккуратно. Каждая девушка в эту ночь подвесила не меньше чем по три тонны бомб…»
* * *
Рассказывает Герой Советского Союза Нина Ульяненко:
«Осенью 1942 года меня зачислили штурманом в экипаж к Дусе Носаль. Летать с ней было удовольствием. Многому можно было научиться у нее. Обычно до цели Дуся сама пилотировала самолет, а после бомбометания передавала управление мне. Так мы меньше уставали, а я приобретала опыт вождения. Моей мечтой было стать летчиком. Дуся знала об этом и всячески помогала мне.
Запомнился полет на разведку погоды. Мы бомбили тогда немцев в районе Краснодара. За несколько минут до цели попали в сплошной снегопад. Дуся ведет самолет по приборам. По времени мы уже над целью, но ничего не видно - куда бросать бомбы? Решили возвращаться домой с бомбами. Помогаю летчику в слепом полете. Зорко смотрю, не появится ли где огонек или звездочка. Слежу за приборами. Внезапно стрелка прибора скорости начинает показывать: девяносто, семьдесят, шестьдесят километров в час… [214]
- Дуся, скорость падает!
Высовываю руку за борт и чувству - тонкий, едва заметный след льда покрывает фюзеляж, плоскости. Вот почему такая малая скорость на приборе - он отказал. Теперь Дуся ведет машину только по компасу и указателю разворотов. Вести самолет в облаках, не зная его скорости, - искусство высшего класса.
Самолет отяжелел от намерзшего льда, плохо слушался рулей управления. Высота быстро уменьшалась… Сбросить бомбы, облегчить самолет? Но мы уже над своей территорией. А слой изморози все толще. Опасность грохнуться на землю велика. Пятнадцать минут показались нам вечностью. Только умение и мастерство Дуси помогли нам выбраться из этого почти безвыходного положения.
Доложив метеообстановку, идем ужинать. И только тут замечаем, что зуб на зуб не попадает от нервного напряжения…»
Спустя месяц Дуся Носаль была убита над целью в районе Новороссийска. А Нина Ульяненко стала летчиком.
* * *
До войны Дуся Носаль работала летчиком-инструктором в аэроклубе.
Одна из лучших летчиц полка, она первой получила звание Героя Советского Союза еще в 1943 году. Посмертно.
…Светила полная луна. Внизу поблескивала Цемесская бухта. На Малую Землю, наш небольшой плацдарм под Новороссийском, сыпали бомбы немецкие самолеты, наши По-2 бомбили огневые позиции немцев. Пути наших и вражеских самолетов пересекались.
В эту светлую апрельскую ночь Дуся летела со штурманом Ирой Кашириной. Обе внимательно осматривали небо.
- Справа выше - «Рама», - предупредила Ира, увидев двухфюзеляжный «Фокке-Вульф». [215]
- Вижу. Следи за ней.
- Держи курс, буду бомбить…
Когда бомбы были сброшены и Дуся взяла обратный курс, «Рама» исчезла. Они уже надеялись, что больше не встретят ее, когда внезапно Ира увидела яркую вспышку в передней кабине и над головой с шумом промчалась «Рама». Снаряд! Что с Дусей?
- Дуся! Дуся! - звала она, но ответа не было.
Летчица сидела неподвижно, как-то неестественно склонив голову на борт кабины. Самолет стал крениться, зарываясь носом, теряя высоту. Взяв ручку управления, Ира попыталась выровнять машину, но ручку заклинило: тело Дуси сползало вниз. Тогда она встала и, перегнувшись через козырек, подтянула Дусю кверху, ухватившись за меховой воротник комбинезона. Руки стали липкими… Время от времени подтягивая тело летчицы, она долетела до своего аэродрома. Дрожащими руками выстрелила красную ракету - сигнал бедствия… Оставалось самое трудное - посадить самолет.
