Борис Галенин - Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II
Выход эскадры
«Эскадра была уже в строе кильватера, впереди шел разведчиком “Новик”, головным — “Цесаревич”. “Севастополь”, “Полтава”, крейсера шли сзади, миноносцы держались отдельно. Выйдя на простор, адмирал отпустил караван и конвоирующие его [канонерские] лодки.
Рассчитывая прорваться во Владивосток, Витгефт взял с собою только миноносцы французского и германского типов, на которых запас угля и воды обеспечивал переход в 1200 миль, а Невские миноносцы с районом действия в 500 миль он отослал обратно в Артур.
Это была крупная ошибка. Не будь несчастной мысли прорыва, следовало бы все миноносцы взять с собою и ночью после боя пустить их в атаку на неприятеля; мы же добровольно лишили себя помощи 8 прекрасных миноносцев. Даже и прорываясь, следовало бы на первый день взять эти миноносцы с эскадрою, приказав им ночью атаковать неприятеля, а к утру 29-го вернуться обратно в Артур».
Как видим, Сергей Иванович Лутонин, как и многие порт-артурские моряки, был приверженцем не лишенной резона точки зрения, что эскадра должна остаться в Порт-Артуре до прихода 2-й эскадры.
Но не пребывать в пассивном бездействии, а уже сейчас, например 28 июля, посильно уничтожать японский флот. Что весьма облегчило бы совместную борьбу за господство на море по воссоединении эскадр. Да и 2-й эскадре по дороге в Порт-Артур не пришлось бы Цусиму проходить.
Флагманский броненосец
«С первых шагов нашего выступления в море на “Цесаревиче” один рулевой привод выбыл, и он вышел из строя, подняв сигнал “не могу управляться”. Эскадра уменьшила ход, время терялось. Случай с адмиральским кораблем подействовал на всех нас угнетающе: признаться, на “Цесаревич” мы мало рассчитывали.
Эскадренный броненосец «Полтава»[96]Броненосец этот — сильнейший в нашей эскадре по вооружению, ходу и броне, был слабейшим по личному составу. Он сделал переход из Тулона в Артур, ни разу не стреляя; в бою 27 января не был, в море выходил второй раз, а какова его команда — я мог убедиться, присматриваясь к переведенным на “Полтаву” 7 человекам.
Кроме того, проходя часто мимо “Цесаревича”, видя полный бак матросов, поющих песни и пляшущих в то время, когда на других судах вся команда работала, можно было составить себе представление, что в непривычной боевой обстановке “Цесаревич” сдаст, на нем произойдут всякие сюрпризы — что и случилось на деле».
Погода ясная
«Погода вполне благоприятствовала нашему выходу — был ясный солнечный день, море спокойно, слабый ветерок разводил одну лишь рябь. Мало-помалу желтовато-серые скалы Ляотешана начали скрываться. Выход благополучный, японские мины пройдены, мы в открытом море и только вправо от нас рисуется на горизонте корпус японского броненосного крейсера, а за ним еще два легких — типа “Читозе”. Неприятель идет по одному направлению — сходящимся курсом.
Бьет 4 склянки, команде дали обедать по боевому расписанию у орудий, офицеры сели завтракать в адмиральском помещении, так как кают-компания задраена по приготовлению к бою. Все мы торопимся поскорее кончить завтрак, мы ясно сознаем, что скоро начнется бой, японцы нас не пропустят и от боя не уклонятся, как предполагает один из лейтенантов. Действительно, в штабе проект прорыва во Владивосток был разработан на той мысли, чтобы прорываться, всячески уклоняясь от боя. Удивительно, как такая мысль могла прийти в голову, зная, что японцы имели на два узла преимущество в ходе.
На горизонте влево пока все чисто, дыма не видно — вероятно, Того где-нибудь дальше ожидает нас».
Появление неприятеля. Первая схватка
«Наконец, в 12 часу дымки показались влево: Того, видимо, шел из группы Эллиот, наш же курс был проложен почти на Шантунг. Расстояние между нами и неприятелем все уменьшается и уменьшается — скоро начнется бой. “Миказа” по обыкновению в голове, за ним “Асахи”, “Фуджи”, “Сикисима”, “Ниссин”, “Кассуга”. Вправо торопятся на соединение с главными силами “Якумо” и два бронепалубных крейсера. Почти в 12 часов дня начался первый период боя, и он продолжался очень недолго.
Того обрезал нам нос и пошел с нами контргалсом, поместясь по нашему правому борту. Расстояние до неприятеля было очень велико, более 74 кабельтовов. Мы сделали несколько выстрелов из 12-дюймовых пушек, поставив их на упор, но снаряды не долетали, и огонь пришлось прекратить.
Зато японцам удалось нанести нам довольно тяжелый удар. С расстояния почти 80 кабельтовов одна из 12-дюймовых бомб попала в корму “Полтавы”, на 41/2 фута ниже ватерлинии, пробила борт, не разорвалась и где-то застряла в сухарном отделении, которое наполнилось водою. Получившийся крен мы выравняли заполнением небольшого левого носового отсека, и я доложил командиру, что дела идут хорошо, убитых и раненых нет, повреждений в корпусе — одно, а наверху самые незначительные.
Пройдя с нами контргалсом, Того повернул влево на 16 румбов и лег параллельным курсом, поместясь с правой у нас стороны, ближе к берегу. Вскоре начался второй период боя. Расстояние было уже меньше, огонь с обеих сторон был самый оживленный. Враг обрушился на наш хвост, и во второй период наиболее пострадавшими были “Севастополь” и “Полтава”.
Два 12-дюймовых снаряда попали в батарейную палубу под 6-дюймовую башню № 1, но в коридоре вокруг башни были положены мешки с углем, и действие взрывов снарядов было значительно ослаблено; пробоина в обшивке получилась огромная, но осколки задержались углем и сделанным нами раньше траверзом, потерь в людях в батарее не было, пушки не повреждены. Но все-таки эти два снаряда нанесли нам тяжкое повреждение. Давлением газов 1-дюймовая палуба около башни была вдавлена вниз…
Кроме того, прогнувшаяся палуба сблизила между собою два обода, между которыми ходят вертикальные ролики, башня заклинилась и вращение ее ограничилось всего 21/2°. К счастью, это случилось в то время, когда башня была по траверзу, и она до конца боя 28-го июля могла стрелять по противнику».
Негоже без погона драться
«Командир башни мичман Пчельников с младшим механиком Толмачевым, взяв рабочий дивизион, под страшным огнем бросились исправлять повреждение: рубили зубилами загнувшиеся листы обшивки и башенного балкона, но башня упрямо не вращалась — повреждение было не там, и лишь в Артуре мы могли его исправить.
Характерен один факт: газами 12-дюймового снаряда изорвало у мичмана Пчельникова тужурку и сорвало погон; его вестовой, матрос Косенчук, увидя своего офицера в таком виде, прибежал с иголкою и ниткою, говоря, что негоже так без погона драться, и пришил его под страшным огнем».
Среди именующих себя патриотически настроенными авторов, в частности, среди затрагивающих своим просвещенным вниманием японскую войну, становится модным утверждать, что именно поведение русских офицеров в ту войну положило начало розни между ними и нижними чинами, что и вылилось через двенадцать лет в кронштадтскую и прочую резню.
В этой связи, не имея намерения опровергать очередную злонамеренную ложь врагов России, в какие бы одежды они ни рядились, считаю уместным обратить внимание читателя на приведенный снимок с натуры. Это не выдумаешь. А стоит многих томов. Вернемся на «Полтаву». Ей сейчас приходится тяжело.
Попадания и пожары
«Почти одновременно две 12-дюймовых бомбы попали в верхнюю палубу, между спардеком и стоящей по траверзу 12-дюймовой носовой башней. Взрыв этих снарядов произвел страшное опустошение, верхняя палуба от борта до борта была вырвана, мамеринец вокруг башни уничтожен, конус башни пробит в нескольких местах, и тлеющие куски мамеринца свалились по трубе в зарядное подбашенное отделение, наполняя его дымом[97].
В это время я заделывал пробоину в корме и слышу: “Пожар в носовой крюйт-камере”. Зная хорошо, что пожар в зарядных отделениях и бомбовых погребах быть не может, я все-таки бегом бросился туда, спустился под башню и увидел тлеющие куски парусины; погреба были уже закрыты, бомбовый погреб уже начал кто-то затоплять. Воды в подбашенном отделении было достаточно, цистерна для питья полная и еще несколько ведер.
Приказав убрать стоявшие полузаряды и плеснуть водой на тлеющую парусину, я прекратил существовавший лишь в полном воображении пожар в крюйт-камере, бомбовый же погреб распорядился немедленно осушить».
Внимание: начинали тлеть…
