Алексей Шишов - Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура
Приведя себя в прежний порядок, штурмовые колонны сошли повсеместно с крепостной ограды в город и начали атаку в направлении центральной части Измаила.
Большой по площади город горел во многих местах. Пожары уже никто не тушил. Метались обезумевшие горожане, своими воплями дополняя шум битвы.
Пожалуй, самым страшным зрелищем в то утро представляли собой сорвавшиеся с привязей тысячные табуны обезумевших коней, которые носились по пылающим улочкам, сметая все на своем пути. Не одна сотня людей погибла под лошадиными копытами.
Турки, сбиваясь в тысячные группы, не желали сдаваться «неверным». С 7 до 11 часов без передышки в городе шел кровопролитный рукопашный бой. Штурмующим приступом пришлось брать едва ли не каждое каменное строение. Кое-где пришлось брать их приступом с помощью лестниц. Но с каждым часом вокруг разрозненных остатков гарнизона стягивалось кольцо окружения.
Последними опорными пунктами измаильского гарнизона стали большая крепостная мечеть, два каменных «хана» (караван-сарая) и «казематная каменная батарея». Они стали настоящими крепостцами внутри Измаила.
Суворов к полудню ввел в Измаил свои последние резервы, которым сразу же нашлось дело. В уличных столкновениях штурмующие, без различия рода войск и чинов, действовали «примерно»: храбро и инициативно. Орудийные расчеты поддерживали атакующие усилия «ближней» картечью, порой стреляя в неприятельские ряды с расстояния в несколько десятков шагов. Контратаки турок отражались беглым огнем в упор и встречным штыковым ударом.
Командиры батальонов, сотен, эскадронов и рот приказывали своим бойцам обтекать вражеские опорные пункты и пробиваться все дальше и дальше. То есть идти на соединение с теми, кто таким же способом пробивался к ним навстречу. Таким образом, турки, засевшие в каменных строениях, оказывались отрезанными друг от друга. Их блокировали, а потом уничтожали.
Только под вечер 11 декабря остатки оборонявшихся стали то там, то здесь сдаваться в плен. Дальнейшее сопротивление становилось бессмысленным. Среди сдававшихся оказалось огромное количество тяжелораненых.
Сам сераскир Айдос Мехмет-паша в окружении свиты с тысячью янычар засел в большом каменном строении у Хотинских ворот. Его окружили гренадеры-фанагорийцы во главе с полковником Золотухиным. Тот через пленного янычара потребовал от паши немедленной сдачи. Сераскир, после минутного совещания с приближенными, решил принять предложение русских.
Когда уже около половины турок вышли на улицу и сложили свое оружие, произошел следующий случай. Один из фанатиков-янычар неожиданным выстрелом из пистолета убил русского офицера, принимавшего капитуляцию.
Пришедшие в ярость от такого вероломства, гренадеры без какого-либо на то приказа «самочинно» ударили в штыки и буквально в считанные минуты истребили всех, кто еще оставался в каменном строении. Среди последних оказался Айдос Мехмет-паша со своей свитой.
Сражение за «орду-калеси» завершилось под самый вечер. Турки, засевшие в большой городской мечети, запросили пощады. Сдались на милость победителей и последние защитники башни Табия — 250 янычар во главе с трехбунчужным Мухафиз-пашой. Сложили оружие и те османы, которые засели в каменных «ханах», — почти четыре тысячи человек.
На том и закончилось сопротивление гарнизона Измаила, самой большой надежды Стамбула в финальной части Русско-турецкой войны 1787—1791 годов.
Сражение за Измаильскую армейскую крепость прославило на века русское оружие и полководческий гений Александра Васильевича Суворова.
Лишь одному безвестному для истории турецкому воину посчастливилось спастись бегством из крепости. Он сумел переплыть через Дунай, держась за бревно, не будучи вовремя замечен с судов флотилии де Рибаса. Он и принес султанскому командованию страшную весть о падении Измаила. Второй такой крепости на границах Порты не существовало.
В тот же день, 11 декабря, генерал-аншеф Суворов кратко рапортовал о победе из взятой вражеской крепости главнокомандующему генерал-фельдмаршалу Потемкину-Таврическому:
«Нет крепчей крепости, нет отчаяннее обороны, как Измаил, падший пред высочайшим троном ее императорского величества кровопролитным штурмом! Нижайшее поздравляю вашу светлость!
Генерал граф Александр Суворов-Рымникский ».
Подробная победная реляция была отправлена в потемкинскую штаб-квартиру на следующий день. В одном из донесений Суворов сообщал, что отслужен молебен в честь одержанной победы и в память о погибших православных воинах. Для этого пришлось превратить большую городскую мечеть в церковь, которую назвали именем Святого Спиридония. Измаильская крепость была взята в день памяти этого святого Русской православной церкви.
В подробном рапорте о ходе штурма Измаила победитель А.В. Суворов писал светлейшему князю:
«...Таким образом совершена победа. Крепость Измаильская, столь укрепленная, столь обширная, и которая казалась неприятелю непобедимою, взята страшным для него оружием российских штыков; упорство неприятеля, полагавшего надменно надежду свою на число войск, низринуто».
У великого английского поэта Джорджа Байрона в знаменитой поэме «Дон Жуан» о взятии русскими турецкой крепости Измаил есть такие строки:
...Руины представляя лишь собою, Пал Измаил, он пал, как дуб могучий, Взлелеянный веками великан, Что вырвал с корнем грозный ураган.
...Разгром султанской армии сераскира Айдоса Мехмет-паши, оборонявшейся в «орду-калеси», оказался по потерям страшен для противной стороны и впечатляющ для победителей. Из 35-тысячного гарнизона в сражении пало убитыми 26 тысяч человек, остальные 9 тысяч сдались в плен. Часть из них, равно как и тяжелораненых русских воинов, скончалась в последующие несколько дней. Немногочисленные полковые врачеватели оказались здесь просто бессильны.
Численность измаильского гарнизона по сей день вызывает споры исследователей. Сам Суворов указывал на то, что число защитников Измаила, получавших казенное довольствие, «простиралось» до 42 000 человек. По всей видимости, эта цифра основывалась на разведывательных данных, опросе пленных «чиновников» (офицеров), захваченных документах канцелярии коменданта крепости.
По мнению же самого полководца, численность неприятельских войск, оборонявших «орду-калеси», была несколько меньшей, «...но по точному исчислению полагать должно — тридцать пять тысяч».
Трофеи победителей оказались огромны: 265 крепостных орудий, большей частью крупнокалиберных, 345 знамен и 7 бунчуков. Среди трофеев оказались и не потопленные суда еще недавно многочисленной неприятельской Дунайской военной флотилии. Их насчитали 42 — восемь лансонов, 12 прамов и 22 более малых судна.
В число измаильских трофеев вошли: личное оружие 35-тысячного султанского войска, большие запасы провианта (по оценке их должно было хватить гарнизону на месяц осады), пороховые склады, прочие материальные ценности. Трофейные боевые припасы исчислялись в 20 тысяч ядер разного калибра и до 30 тысяч пудов пороха.
Суворов поступил с поверженной крепостью в полном соответствии с духом войн своей эпохи. Объявив ранее, что неприятелю в случае сопротивления не будет дано никакой пощады, он дозволил победившим войскам в течение трех дней брать в завоеванном Измаиле все, что только возможно:
«Дорогие уборы, изделия из золота, серебра, жемчуга и драгоценных каменьев, все досталось солдатам, на сумму до 10 миллионов пиастров».
Автор «Побед Суворова», известный историк старой России А.Н. Петров, говорил в одной из своих работ, что «маркитантам, за добрую чарку вина, солдаты давали по ковшу жемчуга».
Пленных турок под конвоем перевезли партиями в город Николаев на Буге, где их до конца войны использовали для различных работ. Измаильских «начальных людей» отправили в Бендеры. Горожане были отпущены в пределы оттоманских владений за Дунай.
...Потери русских войск в Измаильском штурме оказались гораздо меньше, чем неприятельских. Считаются наиболее достоверными цифры историка А.Н. Петрова: 1815 погибших и 2400 получили боевые ранения.
Согласно реляции главнокомандующего русской армией генерал-фельдмаршала Г.А. Потемкина-Таврического, отправленной императрице Екатерине II, потери назывались следующие: убитых — 1879 человек (64 офицера, 1815 нижних чинов), раненых — 2703 человека (253 офицера и генерала, 2450 нижних чинов). В число погибших, по всей видимости, были включены умершие от тяжелых ранений сразу же после взятия крепости.
Однако в потемкинской реляции в Санкт-Петербург вызывает сильное сомнение соотношение между убитыми и ранеными. Число нижних чинов, получивших боевые ранения при штурме, явно занижено. Понятны и причины этого: перевязочные пункты не справлялись с огромным количеством раненых. Поэтому многие легкораненые, перевязанные товарищами, остались в строю и не были включены в цифру, указанную в реляции.
